— Армстронг? Да, именно это имя называл Мейлсон. Значит, это ваш муж? Почему же он не здесь? Уехал по делам?

— По делам! — воскликнула Джейни. — Как бы не так! Клэй живет за рекой в большом красивом доме с жирной жадной мерзавкой, тогда как его жена ютится в домике мельника.

— Джейни! — одернула ее Николь. — Придержи язык.

— Правда глаза колет, да? Что бы ни сказал тебе Клэй, ты лишь киваешь в ответ: «Будет исполнено, Клэй! Пожалуйста, Клэй! Как пожелаешь, Клэй!»

— Джейни, я не желаю больше этого слушать. Надеюсь, ты не забыла, что у нас гость.

— Я ничего не забыла! — в сердцах крикнула Джейни, повернувшись спиной к Николь и Жерару. Она приходила в ярость всякий раз, когда думала о Клэе и о том, как он обращается с Николь. Джейни чувствовала, что Клэй недостоин Николь, что ей следовало бы, расторгнуть брак и найти другого мужчину. Но всякий раз, когда Джейни заводила об этом разговор, Николь отказывалась ее слушать, говоря, что она не только любит Клэя, но и верит ему.

Мать Николь снова стала кричать.

Жерар устало поднялся.

— Ее пугает новое место. Привыкнет, будет реже кричать. — Он направился к лестнице.

— Как вы думаете, она узнает меня? — спросила Николь.

— Трудно сказать. Раньше она приходила в себя, а теперь всегда пребывает в страхе. — Пожав плечами, он поднялся на чердак, и через некоторое время крики прекратились.

Николь осторожно поднялась за ним следом. Жерар сидел на краешке кровати, небрежно поддерживая Адель за плечи, а она прильнула к нему, озираясь по сторонам. Увидев Николь, она округлила глаза, но не закричала.

— Мама, — тихо произнесла Николь, — это я, твоя дочь. Помнишь, как папа однажды принес мне кролика? А потом кролик удрал из клетки. Мы обыскали весь замок, но так и не нашли его.

Взгляд Адель стал спокойнее.

Взяв в руки руку матери, Николь продолжала:

— А помнишь, как ты принесла в замок трех крольчих? Чтобы подшутить над отцом. А потом отец обнаружил в своих охотничьих сапогах выводок крольчат? Ты тогда так смеялась! А потом смеялся отец, когда второй выводок был обнаружен в сундуке, где хранилось твое подвенечное платье. А дедушка сказал, что вы играете, словно малые дети?

— Он устроил охоту, — прошептала Адель.

— Да, — шепотом ответила Николь, на глаза ей навернулись слезы. — В ту неделю у нас гостил король. Он, дедушка и пятнадцать человек из свиты оделись так, будто шли на войну, и решили выловить всех кроликов. Помнишь, что было потом?

— Мы все переоделись солдатами, — ответила Адель.

— Да. Ты и меня переодела в одежду моего кузена. Ты и несколько придворных дам тоже переоделись в солдатскую форму. Помнишь старую тетушку королевы? Она так смешно выглядела в мужских брюках!

— Да, — прошептала Адель, вспоминая. — И у нас была рыба на ужин.

— Правильно, — улыбнулась Николь. — Дамы выловили всех кроликов и выпустили на волю. А ты, чтобы наказать мужчин за то, что оказались нерадивыми солдатами, приказала подать к ужину только рыбу. Помнишь, какой был паштет из лосося?

Адель с улыбкой ответила:

— Шеф-повар приготовил его в виде сотен маленьких крольчат.

Николь со слезами ждала, что будет дальше.

— Николь, почему на тебе надето такое ужасное платье? — вдруг спросила Адель. — Леди не следует носить шерсть. Надень шелковое платье. Шелк делают бабочки, а шерсть получают от мерзких старых овец.

— Хорошо, мама, — сказала Николь, целуя мать в щеку. — Хочешь есть? Я принесу тебе завтрак?

Адель сидела, прислонившись спиной к стене, и, казалось, не замечала Жерара.

— Пришли мне что-нибудь легкое. И пусть сервируют завтрак на голубом с белым лиможском фарфоре. После завтрака я отдохну, а потом пришли ко мне шеф-повара, мы с ним обсудим меню на следующую неделю. У нас в гостях будет королева, и я хочу заказать что-нибудь особенное. И еще: если прибудут итальянские актеры, скажи, что я поговорю с ними позднее. Ах, я совсем забыла о садовнике. Надо поговорить с ним о розах. Дел очень много, а я так устала. Николь, не могла бы ты помочь мне сегодня?

— Конечно, мама. Отдыхай, а я принесу тебе что-нибудь поесть. И сама поговорю с садовником.

— Вы ее успокоили, — сказал Жерар, спускаясь следом за Николь по лестнице. — Я давно не видел ее такой.

Николь была в смятении. Ее мать все еще верила, что у нее есть слуги, в частности горничные, которые помогают ей одеваться. Николь была достаточно молода, чтобы приспособиться к жестокому окружающему миру, где ее никто не баловал, но мать была далека от реальности.

Николь медленно взяла маленькую сковородку и принялась разбивать яйца для омлета. «Клэй, — думала она, утирая слезы тыльной стороной руки, — разве смогу я теперь уехать с ним?» Здесь ее мать, которая в ней нуждается. В ней нуждается Джейни, нуждаются близнецы, за Айзека она тоже несет ответственность, а теперь добавился еще Жерар. Ладно, нечего себя жалеть. Она должна быть благодарна судьбе за то, что не одинока в этом мире.

Резкий стук, донесшийся с чердака, оповестил о том, что Адель теряет терпение, ожидая завтрака. Неожиданно распахнулась входная дверь, впустив струю морозного воздуха.

— Извини, Николь, — сказал Айзек, — я не знал, что у нас гости, но там пришел человек с новой тканью для просеивания. Он хочет, чтобы ты сама ее посмотрела.

— Я приду, как только освобожусь.

— Он говорит, что торопится, потому что, судя по всему, скоро пойдет снег. Он хочет добраться до Бакесов до начала снегопада.

Стук на чердаке становился все настойчивее.

— Николь! — громко крикнула Адель. — Где моя горничная? Где мой завтрак?

Николь положила пищу на поднос и поспешила к матери.

Адель взглянула на простой плетеный поднос, глиняную посуду и горячий омлет с сыром и, взяв двумя пальчиками ломтик поджаренного хлеба, удивленно воскликнула:

— Что это такое? Хлеб? Крестьянский хлеб? Мне нужен круассан!

Николь и слова не успела сказать, как Адель швырнула хлеб в омлет.

— Шеф-повар оскорбил меня! Отошли это обратно и скажи, что, если он дорожит своим местом, пусть не подает мне помои! — Взяв чайник с чаем, она вылила в омлет его содержимое. Горячий чай, просочившись сквозь плетеный поднос, залил покрывало.

Николь почувствовала себя очень усталой. Постельное белье придется стирать. Заново готовить завтрак и заставить мать поесть. Айзеку нужна ее помощь на мельнице.

Николь спустилась вниз.

— Николь! — крикнула Джейни, которая вбежала в комнату, едва не сбив с ног Айзека. — Близнецы пропали! Они сказали Люку, что собираются убежать, потому что приехала сумасшедшая дама, которая будет жить здесь.

— Почему же Люк не остановил их? — спросила Николь, ставя поднос на стол. В этот момент Адель снова стала стучать в пол.

— Люк подумал, что это шутка и что никакая сумасшедшая дама здесь не живет.

Николь в отчаянии всплеснула руками.

— Айзек, собери мужчин, пусть отправятся на поиски детей. Сейчас слишком холодно, и они могут простудиться. — Николь повернулась к Жерару: — Приготовьте маме что-нибудь поесть.

Он удивленно вскинул бровь:

— Я не смогу, это женская работа.

— Послушай, ты! — возмущенно воскликнула Джейни.

— Джейни! — остановила ее Николь. — Сейчас нам важнее всего отыскать близнецов. Я отнесу маме хлеб и сыр. А потом тоже отправлюсь на поиски близнецов. — Увидев, как сердито Джейни смотрит на Жерара, Николь добавила: — Мне нужна помощь. Прошу тебя, не усугубляй мои проблемы.

Джейни и Айзек вышли из дома, а Николь стала нарезать хлеб и сыр. Адель продолжала стучать.

Николь заметила обиженный взгляд Адель, когда сунула ей еду, и почувствовала себя виноватой. Ей жаль было оставлять мать одну, но необходимо было найти близнецов. Николь выбежала из дома и тут увидела этих озорников, которые бежали ей навстречу.

Глава 17

Взглянув на часы, стоявшие на шкафчике возле двери, Николь медленно перешла от камина к кухонному столу. Через десять минут надо обмять тесто для бриошей. Как бы не забыть. Близнецы тихо играли в дальнем углу комнаты: Алекс вырезал из дерева животных, а Мэнди играла с куклой, которая должна была изображать жену фермера.

— Николь, можно, мы пойдем погулять после обеда?

Николь вздохнула.

— Можно, если перестанет идти снег. Уговорите Айзека помочь вам слепить снеговика.

Близнецы с улыбкой переглянулись.

Распахнулась дверь, внутрь ворвалась струя холодного воздуха, грозя погасить огонь.

— Такого ненастного марта я не припомню, — заметила Джейни, протягивая руки к огню. — Просто не верится, что когда-нибудь наступит весна.

— Мне тоже не верится, — прошептала Николь и обмяла поднимающееся тесто. Весной, подумала Николь, они с Клэем уедут отсюда. А теперь из-за снегопада невозможно было выйти из дома. За месяц, прошедший с тех пор, как приехали Адель и Жерар, Николь виделась с Клэем всего раз. Он был чем-то очень озабочен.

— Доброе утро! — сказал Жерар, спускаясь с лестницы. Он и Адель спали теперь на месте близнецов наверху, Джейни и Николь тоже, отгороженные от супружеской четы занавеской. Для детей расстилали матрацы внизу.

— Утро! — фыркнула Джейни. — Скоро уже полдень!

Жерар, как всегда, пропустил ее слова мимо ушей. Они терпеть не могли друг друга.

— Николь, — произнес он с мольбой в голосе, — нельзя ли не шуметь с самого утра? — Николь, уставшая от приготовления пищи, уборки и обслуживания стольких людей, не сочла нужным ему ответить. — Да, кстати, манжеты моего сиреневого пиджака испачкались. Надеюсь, вы сможете их отчистить. — На пиджаке, доходившем до колен и сильно приталенном, была застежка из декоративного шнура. Бриджи застегивались у колена. На ногах — шелковые чулки и тонкие, легкие штиблеты. Поверх белой шелковой сорочки желтый атласный жилет, вышитый ярко-синими звездами. На шее — зеленый галстук. Жерар ужаснулся, обнаружив, что Николь не знает, что зеленый галстук свидетельствует о его принадлежности к французской аристократии.