Но вместо лакея в комнату уверенно вошел его старший брат и попросил Сергея перед отъездом в церковь уделить ему несколько минут. Он посмотрел на Фелицию, так и не выпустившую локоть жениха. Не мигая, она следила за тем, как вслед за Андреем в гостиной появляются мать Анастасии Меркушевой, две дамы со злорадным торжеством на лицах и сам Фаддей, прижимающий ко лбу уже не ладонь, а изящный кружевной платочек.

Андрей с каменным лицом обратился к Фелиции:

— Прошу вас, сударыня, остаться и присутствовать при разговоре!

Фелиция почувствовала, что сердце ее подпрыгнуло, на мгновение зависло у горла, а затем стремительно скатилось вниз. Она побледнела, но более ничем своего беспокойства не выдала.

— В чем дело, господа? — спросил Сергей и окинул прибывших ледяным взором. — Не желаете ли вы помешать мне исполнить свой долг по отношению к моей невесте? Что вам здесь нужно?

Андрей гневно сверкнул глазами.

— Нам нужно, — чеканя слова, произнес он, — чтобы ты одумался и посмотрел внимательно на ту особу, что стоит сейчас рядом с тобой! Мы хотим предостеречь тебя от непоправимого поступка, который ты вот-вот собираешься совершить. — Он повернулся к Глафире:

— Извольте пригласить госпожу…

— Тамбовцеву, — услужливо подсказала Дарья и уточнила:

— Генеральшу Тамбовцеву.

Глафира втянула за руку в гостиную маленькую невзрачную женщину с тощей рыжеватой косицей, выбившейся из-под капора. Она испуганно таращила маленькие, словно заспанные глазки, шмыгала, как после долгого плача, курносым носом и пыталась безуспешно высвободить руку из цепкой ладони Глафиры Афанасьевны.

— Сейчас же расскажите графу все, что вы поведали мне три часа назад, — приказала Глафира своей пленнице. — Сознавайтесь во всех грехах сейчас же или вам не видать общества как своих ушей!

— Хорошо! Как вам будет угодно, только… — Генеральша с испугом посмотрела на Фелицию и нервно сглотнула. Щеки Лубянской стали белыми как мел, а взгляд метнулся с Тамбовцевой на графа Андрея, от него — к Сергею и вновь вернулся к Андрею.

Наконец ее глаза остановились на Тамбовцевой.

— Если ты произнесешь хотя бы одно слово, — выдавила она из себя свистящим шепотом, — я тогда… я…

— Что вы тогда сделаете, милочка? Неужто задушите ее, как обещали этой даме в последнем письме? — спросила Глафира, отпуская руку генеральши, и с презрением посмотрела на Лубянскую. — Думаю, вам стоит незамедлительно рассказать своему жениху о вашей гнусной деятельности, начиная с того, сколько раз за последние пять лет вы выходили замуж и сколько раз разводились с бедными мужьями, обирая их до нитки. Не такую ли участь вы уготовили и графу Ратманову? Назовите ему также, не забудьте, свое настоящее имя, Фекла Ивановна! И про свою профессию расскажите, чего уж тут скрывать, госпожа циркачка из цирка шапито.

— Это все чистейший вздор! — ответила Лубянская, отпустив руку Сергея, повернулась к нему лицом и со всей твердостью, на которую была сейчас способна, заявила:

— Я отказываюсь выслушивать этот бред! Неужели вы не видите, что эти люди преследуют однуединственную цель — женить вас на дочери госпожи Меркушевой? Иначе почему эта дама вдруг оказалась здесь? А это жалкое существо, эта серая мышь, — кивнула она в сторону Тамбовцевой, — вы только посмотрите на нее! Разве такой разумный человек, как вы, может поверить в ее бессмысленный лепет?

Глафира открыла сумочку, достала из него письмо и швырнула его на пол. Оно спланировало к ногам Сергея.

Фелиция взглянула на конверт, ее брови поползли вверх, она что-то простонала и закрыла лицо руками. Сергей молча наклонился и поднял его с пола.

Лубянская, парализованная ужасом, наблюдала, как ее жених разворачивает и читает письмо. Дочитав до конца, он аккуратно сложил листок пополам и повернулся к невесте.

— Объясните, пожалуйста, что это значит?

— Вы не должны верить этому письму, дорогой! Я никогда не имела намерений навредить вам или обмануть!

Сергей протянул ей письмо и пальцем провел черту под одной из строчек.

— Прочитайте это вслух, и тогда я поверю, что мои глаза меня обманывают и я понял не правильно то, что вы хотели этим сказать.

Фелиция отшатнулась, а Андрей взял письмо из рук брата и усмехнулся.

— По-видимому, госпожа Лубенкова разучилась читать, поэтому позволь мне разобраться с этим посланием госпоже Тамбовцевой. — Он обвел взглядом собравшихся, на секунду задержался взглядом на Ольге Ивановне и прочитал:

— «Я полагаю, что теперь надежно держу в руках Сергея Ратманова, и вам нет никакой нужды распространять слухи о том, что я являюсь любовницей обоих братьев. Общество должно забыть об этом раз и навсегда. Думаю, вам следует сейчас потрудиться над слухом о том, что прежние разговоры о моей персоне не имеют под собой никаких оснований. Гонорар вам будет выплачен сразу же, как только я удостоверюсь, что ваша работа выполнена должным образом!..» — Андрей вернул письмо графу, брезгливо поморщился и посмотрел на остолбеневшую Фелицию. — Полагаю, довольно, сударыня, или вы до сих пор надеетесь убедить моего брата в том, что это наговор.

Глафира грозно посмотрела на Тамбовцеву:

— Итак, кто пустил слух о том, что эта мадам любовница обоих графов? — Она неожиданно дернула генеральшу за косицу, и та плаксиво прочирикала, пряча глаза от всех собравшихся в гостиной:

— Я! Я!

— И сколько она вам заплатила?

— Я уже три года служу ей, — запричитала Тамбовцева, — но я вынуждена была пойти на это. Я так бедствовала после смерти мужа, а ее брат, господин Райкович, ссудил мне небольшую сумму денег. Я не смогла отдать деньги в срок, и он предложил мне помогать госпоже Фелиции по дому, а потом она попросила меня ввести ее в общество, а дальше вы все знаете… но я никому не хотела причинить зла… Я уже сама решила рассказать обо всем вашему сиятельству…

— Что-то долго вы собирались, милейшая, — подала голос Дарья, — и не связано ли ваше раскаяние с тем обстоятельством, что хозяйка отказалась оплачивать ваши услуги?

Генеральша опять всхлипнула, а Глафира усмехнулась и заявила:

— Если бы вы не оказались такой непроходимой дурой, сударыня, я бы просто выдернула вашу жалкую косицу или, лучше того, отхлестала вас по щекам, чтобы неповадно было заниматься подобной гадостью! — Она повернулась к Фекле-Фелиции, смерила ее взглядом и, не поворачивая головы, приказала Тамбовцевой:

— А теперь скажите своей хозяйке все, что вы думаете о ней!

Тамбовцева посмотрела на Лубянскую и пролепетала:

— Простите меня, но Глафира Афанасьевна права, вы поступали низко, когда заставляли меня распространять эти подлые сплетни. Вы вместе с господином Райковичем воспользовались моей бедностью и вынудили заняться этим. Но вспомните, я все время говорила вам, что вы зашли слишком далеко, и предупреждала, что из этого выйдет. Вы хотели срубить дерево не по себе, и я сразу сказала вам, что на братьях Ратмановых вы сломаете зубы. А когда вы заставили моего сына во время танца толкнуть невесту графа, я готова была провалиться сквозь землю от стыда, — она тяжело вздохнула и уже более смело посмотрела в черные от чрезмерно расширенных зрачков глаза своей бывшей хозяйки. — Вы очень злая и коварная женщина, и теперь уже ничто не заставит меня служить вам!

— Все это сплошная чушь! — закричала Фелиция и вцепилась в рукав жениха. — Сейчас же отдайте мне письмо! — И, не дожидаясь его согласия, вырвала конверт из рук графа и швырнула его в камин. Затем взяла Сергея за руку и заговорила, обращаясь к нему одному, словно никого в комнате больше не было:

— Не может быть, чтобы вы поверили в подобную ерунду! Что касается этого письма, то это давняя история, не заслуживающая внимания, которое эти господа постарались ему придать! — Она бросила беглый взгляд на Ольгу Ивановну, потом на Андрея, на присевшего в углу Фаддея с прижатым ко лбу платочком и опять повернулась к Сергею. — Да, я вела себя дурно в некоторые моменты, — проговорила она, стараясь, чтобы ее слова звучали проникновенно и убедительно, — но не более, чем вы, граф, когда замыслили побег и совращение своей бывшей невесты. Все мои поступки были вызваны единственным чувством — огромнейшей любовью к вам. Я умоляю вас простить меня за прошлые ошибки и, зная ваш добрый и великодушный характер, уверена, что вы не разобьете моих надежд на тихое семейное счастье, которое вы пообещали мне дать всего лишь три дня назад. — Она встала на цыпочки и быстро поцеловала его в щеку, добавив шепотом:

— А теперь поспешим в церковь. Батюшка уже заждался нас!

Глафира быстро посмотрела на Ольгу Ивановну, та на нее, потом обе дамы взглянули на графа Андрея, но тот лишь слегка пожал плечами и уставился на младшего брата, борясь с сильнейшим желанием самым нелицеприятным образом оттрепать его за уши, чтобы не испытывал терпения людей, которые искренне обеспокоены его дальнейшей судьбой.

На мгновение в гостиной установилась такая тишина, что стало слышно потрескивание углей в камине и неистовое карканье ворона, сидевшего на вершине огромной ели и возвещавшего на весь белый свет, как ему холодно и одиноко.

Ольга Ивановна терялась в догадках, как теперь поступит Сергей. Лубянская сделала очень хитрый и умный ход, когда как бы не обратила внимания ни на компрометирующее ее письмо, ни на признание Там-бовцевой, а очень ловко представила свою вину чуть ли не шалостью во имя великой любви к графу Ратманову. Ольга Ивановна подозревала, к чему на самом деле испытывала любовь сестра Райковича, но справедливо решила не вступать в дискуссию и дождаться решения самого графа. Нервы ее были натянуты как струна. Сергей — человек чести, а Фелиция принадлежит другому кругу, ее бесчестный, гнусный поступок, возможно, не так осудят, как отказ графа жениться на женщине, которой он уже сделал официальное предложение.

Неожиданно заговорила Глафира:

— Ваше сиятельство, вероятно, вас это не касается, но брат этой особы, вашей невесты, держит сейчас взаперти девушку, которой вы еще три дня назад клялись в вечной любви. Он угрожает ее матери разорением, если Настя не выйдет за него замуж. Подумайте об этом, граф, если не хотите сделать ту, из-за которой вы совершили уже один отчаянный поступок, самым несчастным человеком на земле. Так совершите еще один смелый шаг — откажите этой даме немедленно! Я обещаю вам, что в свете незамедлительно узнают о ее отвратительном поступке. Она не будет принята ни в одном приличном доме.