Девушка даже во сне не хотела доставлять ему неудобство и старалась излишне не шевелиться, интуитивно избавляя Сергея от страданий, которые он испытывал всякий раз, когда она чуть сильнее, чем следовало, прижималась к нему грудью или бедром.

Он проснулся гораздо раньше Насти, но не рискнул высвободить руку, которая неимоверно затекла. Он не хотел тревожить девушку и поэтому продолжал лежать неподвижно, вглядываясь в заметно посветлевшее небо. Лошади стояли, уткнувшись головами в густые заросли какого-то кустарника, но высокие бортики телеги не позволяли ему определить, где они находятся. Сергей и не спешил, справедливо полагая, что еще слишком рано, их никто не подгоняет и не торопит и пока они полные хозяева своего времени.

Его невеста безмятежно спала рядом, ее рука покоилась на его груди. Сергей ласково погладил и слегка сжал ладошку, такую теплую и маленькую, и вздохнул. Сегодня во что бы то ни стало он должен все ей объяснить и покаяться в своих неблаговидных намерениях. Конечно, не стоило ожидать, что Настя обрадуется его признаниям. Но, в конце концов, она умная девушка и должна во всем разобраться. Он ведь тоже отнесся с пониманием к ее выходке, хотя на первых порах она привела его чуть ли не в шоковое состояние и в какой-то степени спровоцировала на сей непозволительный с точки зрения светской морали поступок.

Незаметно Сергей вновь задремал и проснулся от голоса старика, который с веселым изумлением взирал на них сверху вниз:

— Что же вы, ангелы небесные, такое неудобное место для ночлега выбрали? Перегородили, понимаешь, мне дорогу, ни пройти, ни проехать! Жена моя, Марья Егоровна, замерзла поди, пока я вас разбудить пытаюсь.

Сергей быстро поднялся и огляделся по сторонам. Настя тоже проснулась и, застенчиво улыбнувшись старику, пригладила растрепавшиеся волосы.

— Где мы? — спросила она едва слышно. Но Сергей лишь пожал плечами и вопросительно посмотрел на старика. Тот улыбнулся еще шире, показав на редкость хорошо сохранившиеся зубы. Да и сам он, несмотря на седину, был по-молодому розовощек, с гладким загорелым лицом, на котором яркие голубые глаза смотрели весело и доброжелательно.

— Да, ангелы небесные, по всему видно, вас не слишком заботило, куда лошадки везут! А привезли они вас к нам с Марьей Егоровной в гости. Маша, иди сюда, — крикнул он куда-то в сторону зарослей. Неожиданно среди них открылась калитка, и из нее точно вынырнула маленькая женщина, сидящая верхом на сером ослике. — Смотри, дорогая, кто к нам пожаловал! — обратился к ней старик и кивнул на молодых людей. — Не иначе молодожены, так уж крепко спали, не разбудишь!

Пожилая женщина с поразительно тонкими чертами лица и все еще очень красивыми темными глазами подъехала вплотную к телеге и остановила ослика. Ее гладко причесанная седая голова едва виднелась над бортиком, но она улыбалась не менее благожелательно, чем ее муж.

— Милые мои, что же вы на телеге-то? Замерзли небось?

— Ну, матушка моя, ты словно забыла, что в молодости не одеяло, а любовь греет! Или я не прав, голуби мои сизокрылые?

Настя посмотрела на Сергея и опустила глаза. Женщина заметила ее взгляд и шутливо прикрикнула на мужа:

— Прекращай-ка ты, Дмитрий Алексеевич, тень на плетень наводить да отворяй ворота пошире. Гости у нас здесь нечасто бывают, но мы им всегда рады! Особенно таким вот, молодым и красивым! — она улыбнулась Насте. — Вижу, что издалека едете, устали крепко, запылились в дороге…

— Мы уже третий день в пути, — призналась Настя и посмотрела на Сергея, который пока не вымолвил ни единого слова. — Познакомьтесь, это Фаддей, мой жених, мы едем в Самару, чтобы обвенчаться.

— Ну и дела! — удивился старик. — Что же, поблизости церкви не оказалось?

Мария Егоровна быстро посмотрела на мужа, и Сергей отметил ее явно предостерегающий взгляд.

— Так сложились обстоятельства, — Сергей спрыгнул с телеги и помог Дмитрию Алексеевичу открыть тяжелые створки ворот, которые полностью скрывались от постороннего взгляда в зарослях конского каштана и хмеля. Усыпанная мелким щебнем дорога одним концом терялась за поворотом в густом лиственном лесу, другим упиралась в ворота. И стоило мужчинам распахнуть их, как лошади без всякого принуждения въехали на широкий двор и остановились. Старик потрепал одну из них по холке.

— Проголодались, голубушки, да и пить захотели. Эй, Степан! — крикнул он в сторону длинной приземистой постройки из саманного кирпича, расположенной справа от двухэтажного каменного дома, перед которым был разбит огромный розарий.

На пороге тут же возник молодой крепкий мужик с окладистой русой бородой и подстриженными в скобку волосами. Он без лишних вопросов подхватил лошадей под уздцы и отвел их к коновязи.

Хозяин посмотрел на Сергея и вновь улыбнулся.

— Бери-ка ты, мил человек, свою любушку под белы рученьки да веди в дом! Сейчас моя Егоровна насчет завтрака распорядится, а я велю баньку протопить. Думаю, она сейчас вам в самый раз придется.

— Не стоит беспокоиться, — Настя немного виновато посмотрела на их нового знакомого. — Возможно, мы оторвали вас от каких-то неотложных дел?

— Какие тут неотложные дела в лесу? — Дмитрий Алексеевич вздохнул. — Живем, как медведи, на десять верст вокруг лес да поля, гости у нас редко бывают, дети в Москве… Так что каждому новому гостю, как подарку, радуемся. Проходите в дом, — заторопил он их. — Сейчас комнату вам покажу, располагайтесь, отдыхайте, пока Егоровна с завтраком шустрит!

Комната оказалась чистенькой, с побеленными стенами и потолком. На окнах вовсю цвели бегонии, пышную кровать с белым кружевным покрывалом украшала горка высоких подушек, а на полу лежали полосатые домотканые половики. Настя с восхищением оглядела комнату, подошла к окну и выглянула наружу.

— Смотрите, Фаддей, какая прелесть!

Огромные розы склонили головы под тяжестью утренней росы. Крупные капли сверкали и переливались под первыми лучами солнца, бархатистые лепестки казались горячими на ощупь. Среди кустов бродил важный черный кот с белыми лапками, изредка он припадал брюшком к земле, настороженно оглядывался, принюхивался и вновь с хозяйской тщательностью продолжал обход своих владений!

Настя вдохнула полной грудью чудесный воздух, напоенный запахами влажной земли, солнца, зелени, пронизанный сладковатым ароматом роз и слегка горьковатым сальвий, чьи огненно-желтые шары выглядывали из длинных деревянных ящиков, обрамляющих веранду, выходящую в яблоневый сад.

В дверь осторожно постучали, и на пороге возникла совсем еще юная босоногая девушка, почти девочка, с большим букетом роз в руках. Улыбнувшись, она протянула их Насте и смущенно прошептала:

— Барин велел вам отнести, только что сами срезали. А барыня зовет на веранду чай пить…

Настя посмотрела на Сергея и передала ему букет.

— Поставьте, пожалуйста, в вазу, — попросила она, — а я пока приведу себя немного в порядок.

Через полчаса они вышли из своей комнаты. Все та же босоногая девочка проводила их на веранду. Дмитрий Алексеевич в новой рубахе и сапогах взял Настю за руку и посадил рядом с собой, а Сергей сел рядом с Марией Егоровной, тоже успевшей переодеться в темно-зеленое шелковое платье.

— Ну, что, молодые люди, — потер радостно руки хозяин, — хотя и время раннее, но за встречу и знакомство подобает винца выпить. Оно у меня домашнее, сладенькое, в голову не ударяет!

— Винцо лучше на вечер оставить, — остановила мужа хозяйка и вопросительно взглянула на гостей. — Вы не откажетесь у нас денек-другой погостить?

Настя умоляюще посмотрела на Сергея.

— Давай останемся, мне так здесь нравится! Он пожал плечами.

— Как пожелаешь, но мы можем опоздать на пароход до Казани. Вдруг он отправляется не каждый день, а ты сама знаешь…

— Маша, — вмешался хозяин, — по-моему, у меня было где-то пароходное расписание. Если мне не изменяет память, пароходы на Казань отходят по воскресеньям, средам и пятницам. Пойду поищу его, а винца мы все равно выпьем, когда вернусь! — он подмигнул жене и поднялся из-за стола. Но она опять остановила его.

— Сиди уж, выпивалыцик! Сама пойду отыщу! А то, как давеча, все только перевернешь вверх дном! — Она ушла в дом, а Дмитрий Алексеевич, кивнув ей вслед головой, прошептал:

— Строгая ужас! Вот уже сорок лет меня в ежовых рукавицах держит!

— Вы уже сорок лет женаты? — Настя с удивлением посмотрела на него. — И все время живете здесь?

— Почему же? — усмехнулся старик. — В молодости мы жили в несколько других условиях. Видите ли, моя жена, урожденная княжна Батурина, в свое время была первой красавицей Москвы…

— Княжна? — прошептала Настя, вспомнив женщину в стареньком платье, сидящую верхом на ослике. — Но как же?..

— Как она оказалась здесь? — улыбнулся старик. — По любви, конечно! И я эту историю непременно расскажу вам, дорогие мои, тем более что, насколько я разбираюсь в людях, в поселян вы переоделись не от хорошей жизни?

Настя посмотрела на жениха. Но он словно не обратил внимания на слова хозяина и невозмутимо расправлялся с очередным пирогом.

— Как вы узнали это? — спросила она. — У нас что, на лице написано?

— Девочка дорогая, тут и приглядываться не надо! Я всю жизнь в деревне живу, знаю крестьянскую речь, да и по вашим рукам видно, что вы сроду не занимались физическим трудом. И еще, — он хитро усмехнулся, — сапоги-то у вашего жениха не иначе как первоклассный сапожник тачал и не ближе, как в столице. Таковских мастеров даже у нас в Самаре нет, я-то уж знаю!

— Опять ты, дорогой, из себя Ната Пинкертона изображаешь? — поинтересовалась Мария Егоровна, появившись на пороге. — Совсем не обязательно уличать молодых людей в их происхождении. Очевидно, есть причины, по которым они решили переодеться, — она положила рядом с ним листок бумаги. — Вижу, ты и вправду кое-что еще помнишь!

— А что я вам говорил! — воскликнул Дмитрий Алексеевич. — Точно, в среду пароход отходит, в восемнадцать ноль-ноль. Так что, ангелы мои небесные, оставайтесь у нас до завтра, я вас потом к пароходу отвезу, если пожелаете. От нас до Самары тихим ходом езды пара часов.