— Надеюсь, Дуглас Шербрук не обманется в своих ожиданиях.

Мелисанда уже почти убедила себя в том, что предложение графа — это как раз то, что ей нужно, как в комнату, словно маленький смерч, влетела их мать. Леди Юдит, с красными пятнами на впалых щеках, всплескивала руками и кричала:

— Твой отец только что сказал мне, что выдает тебя замуж за графа Нортклиффа на следующей неделе, если успеет все устроить. И это означает, что мы не поедем в Лондон! Ах, он просто невозможен! Что же нам делать?

— Ты же знаешь, мама, — мягко вступилась за отца Александра, — у нас не так много денег. Мы не можем позволить себе провести этот сезон в Лондоне.

— Чушь! У него вечно одни и те же жалобы. Я хочу поехать в Лондон. А что касается тебя, моя девочка, то ты должна подыскать себе мужа, а надеяться, что кто-нибудь, слоняясь вдоль ограды нашего сада, увидит, как ты поливаешь свои цветочки, и влюбится в тебя, пустая затея. Но как только твоя сестра сделает свой выбор, молодым людям придется смириться с тем, что Мелисанда теперь для них недоступна, и тогда их взгляды обратятся на тебя. Твой отец вечно жалуется, что у него нет денег, и тем не менее они всегда находятся. Их нет только для вашего бедного брата, которому ваш отец не желает выплачивать содержание, позволившее бы ему вести образ жизни, соответствующий его положению. Это просто позорно, и именно так я всегда говорю его милости.

— Что пала сказал? — спросила Александра, когда леди Юдит остановилась передохнуть.

— Он сказал, чтобы я занималась своими делами и не вмешивалась.

Александра удивилась тому, что отец поделился с матерью своими планами насчет замужества Мелисанды, но решила, что его вынудили к этому какие-то новые обстоятельства. Заметив, что мать и сестра полностью погрузились в обсуждение предстоящих событий, она тихо вышла из золотисто-кремовой спальни сестры. Ее уход был оставлен без внимания.

Александра не сомневалась, что Мелисанда согласится выйти за графа. Она знала, что в тот день, когда это случится, ей бы хотелось оказаться на другом конце света, чтобы не видеть, как они вместе войдут в церковь и встанут перед алтарем. Ей не вынести этого. Но не было никакой надежды этого избежать, ей придется быть здесь, улыбаться и приветствовать графа в качестве мужа своей сестры. Ей предстоит смотреть, как они стоят у алтаря и граф произносит слова, которые навсегда отнимут его у нее.

В свои восемнадцать лет Александра поняла, что жизнь далеко не всегда преподносит то, что хотелось бы, и смирилась с этой мыслью.


Нортклифф-холл


Дуглас никак не мог в это поверить, это просто не укладывалось у него в голове. Он переводил взгляд с письма от герцога Берсфорда на коротенькую записку, только что доставленную посыльным. Записка была отправлена сегодня утром лордом Эйвери, и посыльный ждал сейчас на кухне ответа графа, отдавая должное старому элю из его подвалов.

Он снова перечитал письмо герцога. Разумеется, ответ был положительным, герцог поздравлял его с вступлением в должность жениха, но за церемонными фразами граф без труда угадал безумную радость отца, удачно пристроившего дочь. В письме содержалось предложение обвенчаться на следующей неделе в Клейборн-холле в старинной Норманнской церкви, которая находилась в деревушке Уэзерби. Через семь дней герцог станет его счастливым тестем. Естественно, источником счастья будет не сознание бесспорных достоинств будущего зятя, а количество гиней, которое перетечет в карман герцога в результате этой сделки.

Граф отложил письмо и вновь перечитал записку лорда Эйвери. В ней ему предписывалось немедленно выехать во Францию, в Итапль, под видом простого французского солдата. Там ему следовало ожидать инструкций Джорджа Кадоудэла и в дальнейшем действовать в соответствии с ними. От него требовалось освободить французскую девушку, которую против ее воли удерживал один из французских генералов. Больше в записке ничего не было, никаких имен и подробностей. Лорд Эйвери также добавлял, что если Дуглас откажется от этого задания, для Англии будет потерян ее лучший шанс уничтожить Наполеона, так как мозговым центром всей операции является Джордж Кадоудэл. Лорд Эйвери рассчитывает на Дугласа. Англия рассчитывает на Дугласа. Чтобы до конца прояснить этот вопрос, в заключение лорд Эйвери писал: “Если Вы не освободите эту несчастную девушку, Кадоудэл откажется от руководства операцией. Он настаивает на Вашей кандидатуре, Дуглас, но не хочет объяснить почему. Возможно, Вы сами знаете ответ. Мне известно, что в прошлом вы встречались. Вы должны согласиться, и я уверен, что Вы добьетесь успеха, Нортклифф, иначе и быть не может. Судьба Англии в Ваших руках”.

Дуглас опустился на стул и рассмеялся. “Одновременно я должен жениться и ехать во Францию”. Он засмеялся еще громче.

Так как же все-таки быть? Ехать во Францию и освобождать любовницу Кадоудэла, коей она, несомненно, являлась, или счастливым женихом отправляться в Клейборн-холл?

Дуглас ударил кулаком по столу. Господи, ну почему в жизни всегда все так непросто? Он несет ответственность за судьбу Англии? Да, черт возьми.

Он подумал о Джордже Кадоудэле, радикальном лидере королевских шуанов. Его последняя попытка разгромить Наполеона была предпринята в декабре 1800 года, за ней последовали взрывы в Париже, в результате которых погибло двадцать два человека, было ранено больше пятидесяти, но ни один из этих взрывов не принес ни малейшего вреда самому Наполеону или кому-либо из его окружения. Джордж Кадоудэл был опасным человеком, который страстно, всей душой ненавидел Наполеона и жаждал возвращения Бурбонов на французский трон; ради достижения этой цели он не стоял за ценой, будь то чья-то жизнь или деньги. Но, очевидно, жизнь этой девушки он ценил очень высоко, так высоко, что готов был отказаться от сотрудничества с Англией, если она не поможет ему в ее освобождении.

Дуглас был действительно знаком с Кадоудэлом, тот видел, как несколько лет назад он выдавал себя за француза в Париже, выполняя секретное задание, и знал, что свою миссию он выполнил тогда весьма успешно. Но почему он так настаивал именно на его кандидатуре, оставалось для Дугласа загадкой, по крайней мере то тех пор, пока он не прибудет в Итапль. Главное сейчас заключалось в том, что вся операция была поставлена под угрозу из-за того, что любовница Кадоудэла находилась в заключении.

Когда Холлис бесшумно, вошел в библиотеку, Дуглас не сразу обратил на него внимание. Холлис был дворецким Шербруков вот уже тридцать лет. Выглядел он настолько респектабельно, что вполне мог сойти за какого-нибудь пэра. Однажды, много лет назад, когда Дуглас был еще молодым и гордым как петух и страшно ревниво относился ко всему, что касалось его особы, один из друзей пошутил, что он больше похож на своего дворецкого, чем на собственного отца. Дуглас в ответ сровнял шутника с землей.

Холлис слегка покашлял. Граф обернулся, приподняв бровь в немом вопросе.

— Только что прибыл ваш кузен, милорд, лорд Рэтмор. Он просил вас не беспокоить, но, зная, как его милость не любит ждать, я все-таки решился доложить вам.

— И правильно сделал. Он не выдержит в одиночестве и пяти минут. Сидеть тихонько в уголке и ждать, пока кто-то покончит со своими делами, может кто угодно, только не Тони. Я сейчас спущусь к нему. Интересно, зачем он приехал? Ведь не за тем же, чтобы тоже заняться моим сватовством.

— Возможно, и нет, милорд. Позволю себе заметить, что его милость выглядит несколько удрученным. Возможно, он болен, я имею в виду не физическое недомогание, а некую расстроенность чувств. Зная наклонности его милости, осмелюсь предположить, что это связано каким-то образом с прекрасным полом, — отведя глаза в сторону, сказал дворецкий и тихо добавил:

— С женщинами всегда все связано, даже не будь этих наклонностей.

— Дьявол, — в сердцах произнес Дуглас, вставая из-за стола. — Я увижусь с ним.

Он снова задержал взгляд на двух листках бумаги. Посыльный может немного подождать. Ему надо еще подумать, взвесить все “за” и “против”, в конце концов, ему просто необходимо какое-то время, чтобы на что-то решиться. А сейчас ему нужно повидаться с Энтони. Дуглас был очень привязан к своему кузену. Энтони Колин Сент Джон Пэриш, виконт Рэтмор, был сыном двоюродного брата его матери. Со времени их последней встречи прошло уже как минимум полгода.

Едва бросив взгляд на своего дорогого кузена, Дуглас понял, что у того неприятности. Вид его явно оставлял желать лучшего. Похоже, он находился в страшной депрессии, как и говорил Холлис.

Дуглас пересек маленькую гостиную, осторожно прикрыл дверь и запер ее на ключ.

— Ну, Тони, — сказал он, без всякого вступления, — выкладывай. Что стряслось?

Тони Пэриш, виконт Рэтмор, оторвал взгляд от окна и посмотрел на брата. Он машинально расправил плечи и попытался улыбнуться. Попытка вышла не особенно удачной, но Дуглас оценил его усилие и мягко повторил:

— Так что случилось. Тони?

— Холлис уже доложил о своих впечатлениях?

— Да. Расскажи мне.

— Ему следовало пойти в священники.

— Только слепой не заметит твоего состояния. К тому же он тебя очень любит. Ну, не тяни, Тони, рассказывай.

— Ну хорошо, если тебе так хочется знать, в чем дело, то я больше не помолвлен. У меня больше нет невесты. Меня предали. Я остался один и поплыл по течению. И вот я здесь.

Неужели Холлис никогда не ошибается? Дуглас не мог поверить в такую проницательность.

— Ты хочешь сказать, что Тереза Карлтон расторгла вашу помолвку?

— Конечно, нет. Не прикидывайся простаком. Инициатива была моей. Я обнаружил, что она спит с одним из моих друзей. Ха! Друзей! Проклятье! Ты можешь такое представить, Дуглас? Женщина, которая собиралась замуж за меня — за меня! — которая должна была стать моей женой и родить моих детей. Я выбирал ее с такой тщательностью, я оберегал ее как драгоценный бутон, который расцветет под моим присмотром, я был так внимателен к ней, так уважал ее, я не позволял себе с ней ничего, кроме невинных поцелуев, и все это время она была любовницей моего друга. Это немыслимо, Дуглас, непереносимо.