Как она хотела быть рядом с этим человеком! Ее природный оптимизм опять взял верх. “Все будет хорошо”, — повторяла она снова и снова.

Через шесть часов Александра проснулась, услышала его шаги в соседней комнате и вспомнила все, что произошло вчера.

Что ей готовит новый день? Посмотрим. Пора вставать.

Глава 7

— Какого черта вам здесь нужно? Было семь часов утра, действительно слишком ранний час для того, чтобы оказаться именно здесь, в громадной шербрукской конюшне. Утро — туманное, мокрое и облачное — как нельзя более подходило к их мрачному настроению… В помещении стояли любимые Дугласом запахи — сена, льняного масла, кожи и лошадей. Она огляделась в полумраке и не увидела никого из работавших здесь конюхов. На Дугласе были штаны из оленьей кожи, темно-коричневое пальто и высокие ботфорты, которые не мешало бы почистить. “Усталый, небритый и страшно раздраженный”, — отметила про себя Александра. Тому, кто его не знал, он мог сейчас показаться неряшливым и не умеющим себя вести грубияном. Но на ее пристрастный взгляд он смотрелся замечательно.

— Я хотела прокатиться, милорд.

— Быть может, после яркого света зрение обманывает меня, но что-то я не вижу в стойлах ни одной новой лошади. Где же та лошадь, на которой вы хотели прокатиться? Или это не лошадь? Однако, хоть я и показал себя ослом во всей этой истории, на мне ездить не удастся.

Помолчав с минуту, Александра ответила довольно спокойным голосом:

— Мистер Мак-Колэм разрешал мне кататься на Фанни, пока вас здесь не было.

— Фанни — кобылка моей сестры.

— Я знаю. Она очень послушная лошадка, и ездить на ней — одно удовольствие. Я умею обращаться с лошадьми, милорд. Вы можете не беспокоиться за Фанни. Может быть, вы предпочитаете, чтобы я каталась на другой лошади?

Он хмуро глядел на нее:

— То есть своих лошадей вы сюда не привели?

— Нет.

Отец продал большинство их лошадей два месяца назад, чтобы как-то выкрутиться. Это было еще до предложения Дугласа и до того, как он узнал, что и обеспечения зятя не хватит для спасения Клейборн-холла.

— Я вижу, вы в костюме для верховой езды, хотя он и не новый, и даже не по моде последних лет. Но тем не менее ваш отец и этот низкий ворюга, по-видимому, снабдили вас необходимым гардеробом на некоторое время, до тех пор пока вам не удастся вытянуть из меня побольше. Я не ошибся?

— Не знаю. Я не думала об этом. Дуглас только фыркнул, и в ответ раздалось ответное фырканье из ближайшего стойла.

— Это Гарт, — сказал бесстрастно Дуглас. — Так, значит, вас не волнуют меха, ленты, кружева и прочие женские штучки?

— Нет. Разумеется, за исключением тех случаев, когда это необходимо.

— Не представляю, чтобы Мелисанда не интересовалась красивой одеждой, украшениями и другими побрякушками, которыми женщины завлекают мужчин, чтобы потом обвести их вокруг пальца. Не думаю, чтобы вы отличались от остальных представительниц вашего пола.

— Мелисанда — красивая женщина. Ей нужны красивые вещи и она нужна им…

— Ха! Да ей ничего не нужно! Она будет прекрасна даже если только прикроется своими волосами.

От этих слов у Александры сжалось сердце, но лицо ее по-прежнему выражало безмятежную приветливость.

— Наверно, вы правы. Так как бы вы хотели, чтобы я поступила, милорд?

— Я бы хотел, чтобы вы уехали отсюда, и чтобы все, что происходит здесь, оказалось ночным кошмаром, от которого я завтра очнусь.

Александра изо всех сил продолжала держать улыбку на лице. Ей хотелось закричать или ударить его, или упасть на колени и разрыдаться.

— Я имела в виду другое. Хотите ли вы, чтобы я каталась на Фанни, или чтобы я ваяла другую лошадь, или чтобы я не каталась вовсе на ваших лошадях?

Дуглас провел рукой по волосам. Он с удивлением смотрел на эту маленькую особу, про которую все говорили, что она его жена. На ней была довольно безвкусная шляпка, из-под которой выбился длинный непослушный локон. Лицо было очень бледным, зато осанка была гордая, как у королевы. Какого необычного оттенка у нее волосы, подумал он. Цвета старинной розовой меди. Да, в общем, ему-то не все ли равно. Он не знает ее и не хочет знать.

Дуглас длинно выругался.

Алике продолжала молча смотреть на него.

— О, черт, да идите же! Садитесь на Фанни, и я посмотрю, как вы ездите и можно ли вам ездить на ней и дальше.

Мистер Мак-Колэм, пятидесятилетний мужчина, стройный и ловкий, как двадцатилетний юноша, с лицом цвета крепкого чая от постоянного пребывания на солнце, стоял у входа в конюшню и отдавал приказания младшим конюхам, когда граф и Александра вышли из конюшни. Недавно Мак-Колэм женился на хорошенькой двадцатидвухлетней вдовушке, и потому все последнее время пребывал в прекрасном расположении духа.

— Доброе утро, милорд, — весело приветствовал он графа.

Дуглас ограничился едва заметным кивком головы. Все кругом предатели, распалял себя он. Вот и этот тоже. Разрешил какой-то самозванке разъезжать на кобылке Синджен. Даже Холлис, его старый друг, похоже, благоволит к ней. Не говоря уже про Тони, которого просто надо пристрелить.

— У ее милости прекрасная посадка и легкая рука, — похвалил Алике Мак-Колэм, не ведая, что навлекает на себя еще больший гнев. — Вы можете не беспокоиться, что Фанни пострадает от неопытной наездницы.

Дуглас недовольно отвернулся. Да какое ему дело, как она ездит? Ведь до него тоже никому нет дела! Никому. Никому во всем этом огромном доме.

Он подсадил Алике на лошадь и направился к Гарту. Огромный красавец-жеребец, на котором не позволялось ездить никому, кроме графа, застоялся в конюшне за эти две недели. Конечно, конюхи выводили его на воздух, но он тосковал по долгим прогулкам среди холмов и вересковых зарослей. И сейчас ему не стоялось на месте, он пританцовывал, вставал на задние копыта и радостно фыркал, приветствуя хозяина.

Дуглас громко засмеялся, любуясь этим представлением. Он что-то тихо проговорил ему в ухо, похлопал по загривку, мгновенно вскочил на него и рванул с места в галоп.

Алике с минуту смотрела им вслед, потом сказала:

— Ну, Фанни, давай покажем им, на что мы способны. Пусть не думают, что мы годимся только на то, чтобы глотать пыль из-под их копыт.

Она помахала на прощанье Мак-Колэму и последовала за мужем по длинной аллее, обсаженной толстыми липами и буковыми деревьями. Их раскидистые ветви сплелись над дорогой, и густая зеленая листва не пропускала солнечных лучей.

Дуглас ждал ее за старой каменной оградой. Глядя, как она приближается к нему, он смог оценить ее умение. Мак-Колэм был прав, ездит она прекрасно. Но эта мысль порадовала его только тем, что Алике не поранит нежный рот Фанни. Он кивнул ей и снова пустил Гарта в галоп. Перескочив ограждение северных угодий Нортклиффа, он краем глаза покосился на Алике. Она слегка пригнулась и так же легко взяла барьер. Тогда он поскакал в западном направлении в сторону извилистой узкой речушки. В детстве они с Райдером иногда убегали туда и играли в пиратов. Алике догнала его и поехала рядом. Она с удовольствием оглядывалась вокруг.

— Какое чудесное место. У нас в Чэмберсе тоже есть похожий ручей. Когда я была девочкой, то провела там много счастливых беззаботных дней. Ловила рыбу, купалась, хотя там так мелко, что плавать невозможно. Зато можно как следует вымокнуть и поплескаться.

Мне так хочется иногда вернуться в то время! Ее попытка поддержать беседу не удалась. Дуглас отстранение смотрел на Смизерстоунскую пустошь.

— Скажите, зачем вы сделали это? Алике почувствовала, как ее сердце забилось медленными сильными толчками. Господь знает, как много причин у нее было для этого. Она начала с первой, с той, о которой Тони уже говорил ему прошлой ночью.

— Дело в том, что мой брат покинул Англию, оставив отцу огромные долги. Отец был в отчаянии, не зная, как спасти семью от разорения. Даже обеспечения Тони было недостаточно, чтобы… Неужели вы не понимаете, милорд? Если бы я не сделала этого, мы потеряли бы наш дом и…

Дуглас разрубил воздух рукой. Для Гарта этот жест был необычен, и он взбрыкнул, развернулся и слегка укусил Фанни за шею. Фанни дернулась и поднялась на дыбы. Алике вскрикнула от неожиданности, попыталась восстановить равновесие, но не удержалась и соскользнула с лошади на узкую тропинку.

Она лежала, боясь пошевелиться, ощущая тупую боль во всем теле. Дуглас успокаивал своего жеребца. Потемневшими глазами он посмотрел на нее, потом спрыгнул на землю, чтобы помочь. Фанни снова взбрыкнула, закружилась на месте и помчалась в направлении к дому.

— Ну, как вы?

— Не знаю.

— Ваше счастье, что на вас столько юбок. Они смягчили удар. Вы сможете стоять?

Алике кивнула. Она встала на колени, но вдруг почувствовала головокружение и покачала головой, чтобы прогнать его. Дуглас подхватил ее за талию и помог подняться. “Какая она легкая, — подумал он, продолжая поддерживать ее. — И очень женственная”. Под платьем был жесткий корсет, и ему стало ясно, почему она так прямо держалась.

Алике высвободилась из его рук, слегка пошатнулась, но тут же обрела равновесие.

— Уже прошло. Теперь со мной все в порядке. — Она оглянулась на дом. До него было около двух миль. — Фанни бросила меня.

И это была его вина, подумал Дуглас, и чуть не взвыл от этой мысли, потому что теперь ему придется посадить ее перед собой, да еще и придерживать, чтобы она опять не свалилась. Он оглянулся. “А до дома целых две мили”. Ему и смотреть-то на нее не хочется, не то что прикасаться. Но бросить ее здесь все же нельзя, ведь это из-за него она упала.

— Не нахожу, чтобы вы были такой уж прекрасной наездницей, как заявляли. Будь вы поопытней, вы бы знали, что нельзя расслабляться, когда сидишь на лошади.

Это было уже слишком. В Александре заговорила природная гордость. Усомниться в ее умении править лошадью! Да она не просто умеет ездить на лошади, она делает это в сто раз лучше, чем кто бы то ни был! Она села на лошадь, как только научилась ходить. Она — прекрасная наездница! Ей просто нет равных!