Найдя по правому борту места, девушки уселись, и Сьюзен заметила:

— Напрасно смеетесь. Старожилами называют тех, — не веря, что обзавелась столькими подругами и сбиваясь на учительский тон, стала объяснять она, — кто провел на Клондайке зиму. Если вы видели, как осенью Юкон покрывается льдом, а весной этот лед с грохотом ломается, тогда вы — старожилы.

— А я слышала другое определение, — раздался хрипловатый и насмешливый голос Мариэтты. — Мужчина не может называться старожилом, пока он не подстрелил медведя и не переспал со скво <Местное название индейской женщины.> …

— И если после этого он не пожалеет, что не подстрелил скво и не переспал с медведем! — смело закончила Сьюзен, легкий румянец на ее щеках сменился яркой краской.

Девушки просто зашлись в невольном смехе. Эди, которая не поняла смысла шутки, все равно засмеялась, а когда смех утих, сказала:

— Это самое чудесное утро в моей жизни. Оно такое чудесное, что я не хочу, чтобы оно кончалось.

— Все на свете кончается, Эди, — мягко проговорила Кейт, и в глазах ее светилась забота.

Лилли прекрасно поняла, в чем дело. По своему умственному развитию Эди была на уровне девяти-десятилетнего ребенка, и вполне возможно, что по прибытии в Доусон кто-нибудь воспользуется этим, и явно не с добрыми намерениями. Лилли попыталась вспомнить, что говорила ей миссис Пибоди о процедуре знакомства на месте. Кажется, мистер Джош Нельсон, представитель брачного агентства Пибоди, должен будет познакомить потенциальных невест и мужчин, ищущих себе жену. Она помнила только, что в тот момент все показалось ей вполне цивилизованным.

При мысли обо всех этих безликих, безымянных мужчинах, что ждали их в Доусоне, это вдруг перестало казаться ей цивилизованным, а тревога начала нарастать.

Что там сказала Сьюзен Бамби, когда Лилли беспечно заявила, что это она будет выбирать себе мужа? Кажется, что все будет как раз наоборот. Что же на самом деле сказала Сьюзен? Торопливо повернувшись к девушке, она уже позвала ее, но опоздала.

— Мисс Бамби покажет мне пароход, — объявил Лео, его личико светилось от предвкушения новых приключений. — Она уже плавала на «Сенаторе» и познакомит меня с капитаном и покажет рулевую рубку!

— А я пойду полежу, — сказала Кейт, побледневшая, даже несмотря на то что качка сейчас была куда меньше, чем накануне вечером.

— Я тоже. — Хотя надутое выражение уже давно исчезло с лица Летти, Лилли понимала, что девушка не привыкла к столь долгим светским беседам и какое-то время должна побыть одна.

— А мы с Эди отправимся на поиски танцовщиц, — весело провозгласила Мариэтта. — Хочешь с нами?

— Нет, думаю, что…

— А мне можно? — перебила Лотти. — Пожалуйста!

Лилли кивнула. Подобно Летти, ей тоже нужно было немного побыть одной. Это даст ей время привести в порядок мысли. Кроме того, если она будет одна, то куда больше вероятности, что греческий бог увидит ее и узнает…

Утреннее солнце было таким теплым, что Лилли могла остаться в одной блузке и юбке. Со всех сторон сидели мужчины — кто в плетеных креслах, кто на корточках или даже на досках палубы — и, разбившись на группы, оживленно разговаривали.

— Это место называется Третьи линия, — услышала она слова мужчины с седыми волосами, который сидел слева от нее. — Говорят, это самая большая жила на Аляске. Там самородки величиной с булыжники…

Справа молодой человек в полотняной кепке, рыбацком бушлате и мешковатых вельветовых брюках говорил:

— Я слышал, только что нашли золото в истоках Энвил-Крика…

Золото. Казалось, ее попутчиков интересовало только оно. Когда она спросила до этого у Летти, почему та плывет в Доусон как невеста старателя, та просто ответила:

— Чтобы выйти за человека, который разбогатеет и обеспечит на всю жизнь и меня.

Мимо Лилли прошел рыжеволосый мужчина, высокий и широкоплечий. Когда он, облокотясь на поручни, стал всматриваться в береговую линию, молодой человек в бушлате сказал, понизив голое, но Лилли все равно услышала:

— Это один из отпущенных на поруки осужденных?

— Говорят, да, — отозвался его приятель. — Тут на борту еще двое. Их отпустили при условии, что они до конца своего срока уедут как можно дальше на север и не будут нарушать законов.

Лилли с интересом посмотрела на бывшего заключенного. С этими рыжими волосами его трудно будет не заметить, а Дилли уже решила в будущем обходить его стороной.

Слева продолжался разговор о золоте.

— Золото там лежит практически на поверхности, — говорил англичанин в охотничьей шляпе. — Нам бы раздобыть немного денег и закрепить за собой участок…

Лилли в нетерпении притопнула аккуратно обутой ножкой. Авансы на добычу золота и права на участки ничуть ее не интересовали. Ее интересовал красавец в сером костюме, потому что только такой мужчина, в ком есть что-то от цыгана, станет носить в ухе золотую серьгу.

— Черт возьми! Каким ветром занесло вас на «Сенатор»? — удивленно проговорил позади нее густой голос.

Она стремительно обернулась. Он стоял, разглядывая ее с насмешкой и восхищением, но при этом хмурился.

Хмурился точно так же, как при первой их встрече.

— Я… — Она не может сказать, что путешествует как невеста Пибоди. Он решит, что она уже обручена, что в Доусоне ее ждет жених. — Я еду на Клондайк, — неловко закончила она с оборвавшимся сердцем.

Он по-прежнему был в сизо-сером костюме, но что-то подсказало Лилли, что вчера на нем был другой костюм. И поперек коричнево-желтого жилета красовалась на этот раз цепочка часов, цепочка, сделанная из маленьких золотых самородков.

— Я и не думал, что вы направляетесь во Флориду. — Его сарказм разрушил хрупкую радость, что он узнал ее и заговорил с ней.

— Я не люблю жару, — отрезала она, обреченная давать нелепые ответы. — И апельсины не люблю.

Он обошел ее кресло и озабоченно посмотрел на девушку.

— У вас есть родные на Клондайке, мисс.., — Сталлен.

— Отец? Брат?

Несмотря на ту радость, которую вызывало в ней присутствие этого человека, Лилли почувствовала раздражение. Его совершенно не касалось, зачем она едет на Клондайк. А прямые расспросы насчет родни и вовсе граничили с дерзостью.

— У меня там подруги, — ответила она, не считая, что лжет, потому что, когда она прибудет на место, они у нее будут. У нее будут Летти, Эди, Мариэтта, Кейт и Сьюзен Он снял шляпу, и его золотистые волосы заблестели под лучами солнца.

— Надеюсь, они достойные подруги, мисс Сталлен. — Он продолжал хмуриться, уповая на то, что она не имеет в виду работающих у него девушек, и сам же удивился, почему это его заботит. — Клондайк не место для достойной молодой женщины…

— В самом деле? — Лилли не привыкла, чтобы ее опекали. Даже греческие боги. И поэтому с горячностью сказала:

— Возможно, вам будет интересно узнать, что одна из моих очень уважаемых подруг, с которыми я путешествую, является и воспитательницей в детском саду, и старожилом, мистер.., мистер?..

— Кулидж, — сказал он. Ему снова стало весело, как тогда, когда она столь обезоруживающе извинилась, что напугала лошадь. — Джек Кулидж.

— А старожил, мистер Кулидж, это человек, который..

— Я прекрасно знаю, кто такой старожил, мисс Сталлен. — Теперь, когда он более-менее убедился, что она плывет в Доусон работать не в танц-холле, он позволит себе слегка развлечься. — Доусон — мой город.

Ее охватило такое волнение, что, не сиди она уже, у нее подогнулись бы колени.

— Как.., мило.

— В этом-то и проблема, — сухо отозвался он. — Доусон отнюдь не «милый». Это мужской город. — Он подумал о барах, игорных домах и кварталах красных фонарей.

Это не место для красивой молодой женщины, похожей на мадонну Рафаэля. — Я бы не советовал вам задерживаться там надолго.

— Я.., э-э.., я надумала поселиться в этом городе, — сказала Лилли, сознавая, что сейчас признается Джеку, в каком качестве едет на Аляску. Иначе как он поймет, что именно его судьба предназначила ей в мужья? — Я плыву в Доусон вместе с шестью другими юными леди. Мы все…

— Лилли! Лилли! Смотри, что у меня есть! — Это был Лео. Он бежал к ней, сжимая в руке что-то яркое и блестящее. — Это самородок, Лилли! Настоящий золотой самородок!

Запыхавшись, он уткнулся в колени сестры, и она с любовью обняла его за плечи.

— Познакомься, пожалуйста, с джентльменом, который живет в Доусоне. Лео, мистер Кулидж. Мистер Кулидж, мой брат Лео.

— Рад с вами познакомиться, молодой человек, — сказал греческий бог, серьезно пожимая свободную руку Лео.

Мальчик только молча смотрел на него, хлопая глазами.

— Ух ты! — произнес он, когда смог говорить. — Ух ты! А вы и вправду мистер Кулидж? Счастливчик Джек Кулидж? Человек, про которого мисс Нетлшем говорит, что по нему виселица плачет?

Глава 4

Лилли готова была умереть со стыда, но греческий бог лишь усмехнулся.

— А вы явно времени даром не теряли, молодой человек, собрав такие сведения о своих попутчиках в первый же день путешествия. Мисс Нетлшем и есть та воспитательница детского сада, о которой говорила твоя сестра?

— Не знаю, — честно ответил Лео, завороженно глядя на Джека и не веря, что он действительно разговаривает с человеком, которого называли живой легендой. — Учительница — это мисс Бамби. Она не очень красивая, но очень добрая. — Покопавшись в кармане, он вытащил смятый бумажный пакетик. — Она дала мне мятных леденцов. Хотите?

— Лео, я не думаю… — в смятении начала Лилли.

— С удовольствием, — сказал Джек Кулидж и, отделив один липкий леденец, отправил его в рот, не обращая внимания на приставшие к нему кусочки бумаги.

— Мисс Нетлшем говорит, что вы хозяин почти всех игорных домов в Доусоне, — сказал Лео таким тоном, словно обращался к обожаемому герою. — Это правда? А правда, что в Доусоне есть бандиты, как на старом Диком Западе?