— Ну, это вряд ли комплимент, дорогая. Нет, знаешь, я, пожалуй, не приму твоего щедрого дара, хотя все это и соблазнительно, но попахивает не очень…

— А как насчет «Одиссея»?

— Есть и другие пути.

— Ты можешь назвать хоть один? — нетерпеливо прервала она. — Я тебе даю все, что тебе нужно, на серебряном блюдечке, а ты отворачиваешься! Дурак, что ли?

— Ну уж не настолько, чтобы не видеть, куда все это может завести! — сказал он яростно и взял ее под руку. — Пошли. Хозяйка Джедедии даст тебе комнату на ночь, а завтра…

— А завтра Алекс наверняка найдет способ добиться своего! — воскликнула она почти в отчаянии; в душе ее поднимался страх. Опять ловушка? — Тогда я вообще что-нибудь ужасное натворю!

— А выходить замуж вот так — за человека, которого совсем не знаешь, — это лучше?

— Я тебя знаю лучше, чем ты думаешь, — сердито пробормотала она.

— Отнюдь! — Лок схватил ее за вторую руку, повернул к себе, злясь скорее сам на себя. — Думаешь, со мной можно обращаться как с каким-то евнухом?

Она прижала свои израненные ладони к груди.

— Я… я этого не говорила…

— Ну, а к чему тогда все эти рассуждения? Думаешь, мне станет так противно, что я не потащу тебя в постель?

— Он заметил неуверенность в ее глазах и засмеялся, слегка дотронувшись губами до ее уха. — Не нужно играть со мной в эти игры. Месть сладка сама по себе.

От тепла его дыхания и прикосновения его губ у нее по коже пробежали мурашки. Она вздрогнула — какой он все-таки сильный мужчина. Наверное, действительно, все это глупости, что она придумала, но другого пути нет. Она решила идти напролом.

— Ну, так что же ты медлишь? Может, насмешек боишься — еще бы, брать в жены островитянку какую-то! Но ведь это только на время, и есть определенные плюсы, а? Поверь мне, они будут!

— Черт тебя подери с твоими дьявольскими штучками! Знаешь ведь, что мне на это плевать!

— Я знаю, что тебе не наплевать на свою репутацию, но почему ты тогда не хочешь воспользоваться этим планом, чтобы отомстить за своего отца и снять пятно с памяти матери?!

Пораженный ее словами, он отпустил ее.

— Что ты хочешь этим сказать, черт побери!?

— Я кое-что знаю! — Она сунула руку за пазуху, вытащила свой медальон, открыла его так, чтобы он мог увидеть два портрета в нем.

— Боже мой! — Он дотронулся до миниатюр дрогнувшим мизинцем. — Мама!

— И мой отец. Тебя никогда не интересовало, что там, в действительности произошло? Партнеры расстались явно не только из-за разногласий по вопросам бизнеса. Ты уже был тогда достаточно взрослый и должен помнить весь этот скандал, слухи и тому подобное…

— Там не было ни на цент правды! — Лицо Лока стало мертвенно-бледным! — Ни на цент!

— Вот это трудно сказать. Я знаю только, что у Джеймса Латэма, должно быть, были какие-то чувства к Элизе Мак-Кин, если он хранил у себя на груди ее портрет. — Глаза Констанс затуманились слезами, и она сжала в кулачке серебряный овальчик. — И Алекс, должно быть, в наказание выгнал его, то есть заставил, вынудил исчезнуть — как сейчас и меня.

— Так вот почему тебе пришло в голову все это безумие!

— Да, Алексу за многое предстоит ответить. А ты лишаешь и меня, и себя возможности насладиться местью! Такой утонченной, сладкой местью! Ну почему ты это не хочешь понять? Боишься? — Она презрительно скривила губы.

Лок снова рывком притянул ее к себе, ладонью приподнял ей подбородок. Она сводит его с ума, переворачивает ему все внутри, вызывает такое разнообразие чувств и ощущений, что он даже не способен рационально в них разобраться, — короче, вносит в его размеренную упорядоченную жизнь больше хаоса, чем самое настоящее землетрясение. Да, она у опасной черты…

— Я не трус, черт тебя возьми!

Она храбро поднялась на цыпочки и слегка дотронулась своими губами до его.

— Докажи!

В нем вспыхнул какой-то первобытный огонь. Одной рукой он обнял ее за талию, а второй, которая была у ее подбородка, он слегка сжал ей горло. Она не шевельнулась. Скулы Лока заострились, морщинки в уголках глаз стали глубже. Губы дернулись, на лице появилось выражение невольного почтения перед этой хулиганкой.

— Будь ты проклята!

— Очень может быть, что проклята, — отозвалась она с каким-то непонятным для Лока подтекстом, от которого у него, тем не менее, сжалось сердце. Сзади вдруг скрипнула дверь.

— Извините меня, сэр! — сказала Мегги. — Мы тут хотели узнать, ой!

Мэгги и Тип замерли как вкопанные; Лок и не думал выпускать Констанс из объятий — немая сцена явно затянулась.

Наконец Тип, пробормотав неловкое «извините», потянул Мэгги назад.

— Не уходите! — повелительным тоном сказал Лок, не спуская глаз с Констанс. — Мисс Каллаген, не могли бы вы одолжить Констанс платье?

— Да, да, конечно! — не слишком уверенно залепетала Мэгги. — То есть, я думаю…

— Хорошо. — Наклонив голову, Лок одарил покорную Констанс коротким, жестким поцелуем собственника, обозначающего свое право на владение. Когда он снова поднял голову, он был уже хозяином положения — при всей его необычности и странности. Констанс же, наоборот, выглядела робкой и нерешительной.

Лок повернулся к, все еще не вполне пришедшим в себя, Типу и Мэгги.

— Мисс Латэм согласилась стать моей женой. Где у вас тут… это… сочетаются?

Все устроилось очень легко и быстро. Отец Прилоу только что закончил вечернюю службу. Лок наплел ему что-то насчет сиротства, пылкой любви и ее непредвиденных последствиях, в результате чего пастор согласился обойтись без полагающихся в таких случаях объявлений о намерении таких-то вступить в законный брак и совершил брачный обряд без особых формальностей. Он одолжил Локу маленькое золотое колечко, которое тот торжественно надел на палец невесты. Мэгги и Тип были свидетелями и даже выпили за здоровье молодых на импровизированном свадебном пире в пансионе миссис Пибб, — на этом настоял Лок.

Все это время Констанс чувствовала себя так, как будто это то ли какой-то спектакль, то ли это никак к ней не относится; по-настоящему она с ужасом поняла, что произошло, только после того, как поднялась вместе с Локом по скрипучей лестнице в его квартиру, — там, над офисом компании. Вот и пришла пора заплатить за сладкое чувство мести… Лок, повозившись с ключом, открыл дверь, пропустил ее вперед, зажег лампу. Констанс неловко поеживалась в своем взятом взаймы платье и шарфике — было прохладно. Он снял с себя пальто, добавил угля в печку и начал растапливать ее. Было так странно видеть, как он занимается обычными домашними хлопотами.

— Наверное, нам придется подыскать себе квартиру побольше, — сказал Лок, орудуя кочергой. — В зависимости от того, конечно, сколько все это продлится. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя удобно.

— Здесь вполне нормально. Не надо тебе лишних забот. — Она сама почувствовала, каким напряженным тоном она это сказала.

Он захлопнул дверцу печки и сдул пепел и сажу с рук.

— Ну, я всегда думал, что обязанность молодожена — всячески угождать своей избраннице.

— У нас не вполне обычный брак…

— Верно. — Глаза Лока светились какой-то глубокой, загадочной голубизной. Он подошел к ней поближе. — Мы могли бы снять номер, например, в Тремонт-отеле, но, пожалуй, не стоит привлекать лишнего внимания…

— Я понимаю. — Сердце у нее билось как птица в клетке, было трудно говорить. — Как лучше оповестить Алекса, что в «Латэм и К°» появился новый партнер?

— Я поговорю со своими юристами. Личных встреч лучше пока не надо, как ты считаешь?

— Представляю себе его физиономию!

— Так значит, хочешь встретиться?

Она гордо подняла подбородок, стараясь не обращать внимания на то, как ее тело реагирует на его прикосновения.

— Может быть.

— Ты кровожадна…

— Просто потому, что я хочу справедливости? У меня на это есть право.

— Не спорю. Ну ладно, у тебя сегодня был слишком трудный день — не пора ли в постельку? — Он открыл дверь в спальню. Она проглотила комок в горле, отвела глаза.

Он снял с вешалки на двери спальни богато расшитый ярко-алый халат и подал его Констанс. Она с восхищением начала рассматривать изящную вышивку на мотивы восточной мифологии.

— Как красиво!

— Память о Кантоне. — На лице у него промелькнуло что-то ностальгически-тоскливое. — Подарок от женщины.

Он отвернулся, откинул одеяло, переменил постельное белье.

— Вода вон там, в кувшине. Спокойной ночи, Констанс!

Она удивленно уставилась на него.

— Ты… ты будешь спать там?

— Думаю, это целесообразно.

Она не знала: смеяться от облегчения или плакать от разочарования. Вот и этот халат, который она прижимает к себе, — и тот, похоже, смеется над ней. Почему ей раньше даже в голову не приходило, что Лок может любить другую? Именно поэтому он, наверное, такой холодно-недоступный кроме тех случаев, когда ей удавалось его разозлить или… расшевелить как мужчину. Но она должна до конца выполнить условия договора; она со страхом и трепетом сумела вымолвить:

— Ну, зачем это, Лок? Я же говорила тебе, что ты можешь…

Он остановился в двери, обернулся с посуровевшим лицом.

— Благодарю за предложение. Я помню, но я подумал, что ты права. Лучше пусть наши отношения останутся чисто деловыми.

— Если ты так хочешь…

— Нет, — откликнулся он неожиданно резким тоном. — Я хочу тебя и, думаю, ты знаешь, как сильно, но я уже научен — желания надо подчинять разуму. Так что лучше перестань пялиться на меня с видом невинной жертвы и ложись спать, покуда я, черт возьми, не передумал!

Он с силой захлопнул за собой дверь, и в этом звуке прозвучал окончательный, не подлежащий обжалованию приговор. Слезы навернулись ей на глаза. Ну что она за дурочка! Конечно, даже мысль о близости с таким мужчиной, как Лок Мак-Кин ее пугала: он такой большой, он вызывает в ней такие неконтролируемые эмоции, а как это будет их — по крайней мере, ее — связывать, если этот их брак перестанет быть просто фиктивным… А с другой стороны, она никак не могла подавить в себе какого-то сладкого предчувствия, которое ей подсказывало воображение — а как было бы здорово… Поэтому его воздержанность непонятным образом уязвила ее …