— Но, Констанс, они же ненавидят друг друга. Куин был ужасным сыном.

— А Саймон не лучшим из отцов.

— Ты говоришь так, словно защищаешь Куина! — воскликнула Ноэль.

— Я не защищаю его, но и осуждать тоже не берусь. Ноэль, я очень к тебе привязалась. Полагаю, ты это знаешь.

— Почему я подозреваю, что услышу что-то нежелательное? — сухо заметила Ноэль.

— Потому что ты необыкновенно проницательная молодая женщина. Однако сейчас рассуждаешь как наивная простушка. Саймон не останется в Англии навсегда. Что ты будешь делать, когда он уедет? Отправишься с ним в Америку? Останешься здесь и попытаешься жить своей жизнью?

— Я не знаю Констанс. Если ты права, и Саймон позволит Куину остаться в этом доме, я немедленно уйду и найду другую работу.

— Вздор! Он поддерживает тебя вот уже два года, рассчитывая, что ты отплатишь ему, выступая в качестве хозяйки. Или ты забыла?

— Конечно, нет. Я расплачусь с ним из своего жалованья.

— Очень благородно, моя дорогая, и очень-очень глупо. В лучшем случае ты найдешь работу в магазине или место гувернантки. По правде, об этом и думать не стоит. Тебе не хватит даже на жизнь, не говоря уж о том, чтобы выплатить долг.

Из-за истинности слов Констанс, Ноэль уныло опустилась на диван.

— Ничего не изменилось. Я по-прежнему в ловушке между ними. Констанс, что произошло, заставившее их так сильно ненавидеть друг друга?

— Хотела бы просветить тебя, но я имею об этом лишь самое смутное представление и могу только догадывать. Бенджамин знал, но он отказывался обсуждать эту тему, лишь сказал, что это как-то связано с женой Саймона. Когда она умерла, он предпочел, чтобы эта тайна умерла вместе с ней.

— Только тайна не умерла, не так ли?

Констанс подошла к Ноэль и села рядом с ней, мягко увещевая.

— Ноэль, по правде говоря, тебе следует рассмотреть возможность занять надлежащее место жены Куина.

— Констанс, не могу поверить, что слышу это от тебя. — Она сердито вскочила. — Как ты можешь даже предлагать такое?

— Потому что я практичная женщина. Боже мой! Да не смотри же на меня так. Время открыть тебе глаза. Куин очень богат. Как его жене, тебе больше ни о чем не придется беспокоиться.

— Мне не нужны его деньги!

— Ноэль, выслушай меня. Куин не простой человек и не рядовой судостроитель. Он талантлив и дальновиден. Его ждет блестящее будущее. Будучи его женой, ты сможешь разделить его успех.

Наблюдая упрямо вздернутый подбородок Ноэль, Констанс вздохнула.

— По крайней мере, подумай об этом. Не ради него или Саймона, а ради себя.

Ноэль видела сострадание на лице Констанс и понимала, что та советовала от всего сердца.

— Хотела бы я сделать, так как ты говоришь, Констанс, хотя бы чтоб порадовать тебя. Но я лучше проживу остаток жизни воровкой в Сохо, чем проведу хоть день, как его жена.


Несколькими часами позже Ноэль шла от серого каменного здания, в котором располагалась Лондонская контора «Коупленд и Пэйл». Дождь, с полудня ливший без остановки, прекратился, хотя день был по-прежнему серый и облачный. На другой стороне улицы она увидела чайную Фисби и вспомнила, что ничего не ела с прошлого вечера. Она подошла к обочине, когда темно-бордовая почтовая карета, еще не просохшая после ливня, окатила перед ее ротонды, струями грязной воды из-под колес. День, который так плохо начался, тащился к еще более зловещему завершению.

Хмуро стряхнув потеки платком, Ноэль подумала, насколько права была Констанс, предупредив, что Саймон не выставит Куина из дома. Констанс даже предсказала его слова.

— Он мой сын, — заявил Саймон. Затем, когда Ноэль стала настаивать на немедленном разводе, он снова успокоил ее туманными обещаниями.

— А вот деревянный настил, пойдете через улицу, мэм?

Два грязных оборванца, мальчик и девочка, стояли рядом с ней, держа длинную доску. Ноэль вспомнила двух других детей, которые носили доску в дождливые дни и высматривали богатых клиентов, чтобы помочь им перейти через улицу.

— Спасибо, — ответила она, заставив себя улыбнуться.

Оказавшись на другой стороне улицы, она выдала шиллинг к удивлению пострелов.

— Купите себе пирог с почками и имбирных пряников.

Маленький мальчик поблагодарил и даже неловко поклонился, прежде чем оба унеслись прочь.

Ноэль выбрала неприметный столик в задней части чайной, и вскоре перед ней стояли кусок лимонного пирога и чашка чая, от которой поднимался пар. Она неспеша отхлебнула и задумалась над тайной вражды между Куином и Саймоном. Что такого произошло, отчего Куин так возненавидел отца? Она устало потерла виски.

— Ты знаешь, что Куин вернулся?

Взгляд Ноэль метнулся к соседнему столику, где сидели две женщины. Но говорившая располагалась к ней спиной и все, что она смогла разглядеть, это заднюю часть ладной шелковой мантильи. Но внимание Ноэль привлекла вторая женщина. Ей было около тридцати, и она была экстравагантно красива с черными волосами и небольшой родинкой, соблазнительно прильнувшей к уголку ее левого глаза.

— Откуда ты знаешь, что Куин в Лондоне? — спросила она с затаенным волнением; легкий иностранный акцент придавал ее голосу таинственное очарование.

— Не далее как два часа назад, я видела, как он ехал по Роттен Роу.

— Он был один?

Черноволосая красотка старалась придать своему вопросу безразличный тон, но напряженность ее умело накрашенных губ выдавала ее.

— Ах, Анна! — собеседница произнесла имя с придыханием, — Неужели и теперь ты собираешься вести себя с ним так же глупо, как во время его последнего приезда в Лондон.

— Это не глупость! Я одержима им.

— Ты и половина других женщин в Лондоне.

— Но он не возвращается к другим женщинам, как ко мне.

— Чем он тебя покорил Анна? Мы обе были со многими другими мужчинами. Может не такими красивыми как он, но все же…

— Потому что он возбуждающий и опасный. — Анна понизила голос, но Ноэль слышала ее слова. — Я хочу его, но он не будет принадлежать мне. Он неуязвим ко всем женским уловкам. Когда я дуюсь, он смеется. Если злюсь на него, он равнодушен.

— А в постели? — спрашивающая наклонилась вперед. — Каков он в постели?

Глаза Анны подернулись поволокой, а губы соблазнительно приоткрылись, когда она уставилась невидящим взглядом мимо своей компаньонки.

— Как никто другой. Он неутомим и безрассуден в своей страсти, и я забываю обо всем на свете. Я зарекаюсь, что в следующий раз сохраню самообладание и заставлю его умолять. Но знаю, что лгу сама себе. Он касается меня, моя решимость пропадает, и я отдаю ему всю себя.

Ноэль была не в состоянии больше слушать. Она даже не потрудилась посчитать монеты, которые бросила на стол, так отчаянно ей хотелось избежать дальнейшего подслушивания отвратительных бесстыжих признаний этой женщины.

К облегчению Ноэль, в тот вечер Куин не присутствовал за ужином, и она не слышала, чтобы он вернулся домой, хотя было далеко за полночь, когда она погасила свет.

Глава 17

— К вам мисс Кэтрин Уэлби, мэм.

— Что? — удивленно спросила Ноэль и взглянула на часы на письменном столе. Было всего лишь десять часов — едва ли подходящее для визитов время. Особенно для тех гостей, кто, как и Кэтрин Уэлби, неизменно выказывал ей неприязнь.

— Проводите ее в гостиную, Томкинс. И подайте чай. Полагаю, так будет лучше всего.

После того, как за дворецким закрылась дверь, Ноэль неохотно отложила стопку приглашений, на которые отвечала, и так хлопнула крышкой письменного стола, что фарфоровая пастушка, стоящая наверху, с грохотом сдвинулась со своего места. Как правило, она питала отвращение к подобным занятиям, но сегодня целью ее было обеспечить себе благовидный предлог, чтобы закрыться в кабинете до самого ланча. Ноэль рассчитывала, что к этому времени Куин уедет, и она избежит случайной встречи с ним, по крайней мере, этим утром.

Каблуки ее домашних туфель громко стучали о мрамор фойе. Машинально она постаралась приглушить свои шаги: хотя в этом доме ОН провел лишь двадцать четыре часа, молодая женщина уже чувствовала себя узницей.

Разглаживая складки на платье, она вошла в гостиную:

— Мисс Уэлби, как приятно вас видеть!

— Зовите меня Кэтрин. А я, конечно же, буду звать вас Дориан, — восторженно вскричала ее гостья, и приглашающе похлопала по сиденью рядом с собой. Без особого желания Ноэль присела настолько далеко от нее, насколько это позволяли размеры канапе и общепринятые правила приличия.

— Я совершенно уверена, что мы станем лучшими подругами, Дориан. Ведь у нас так много общего, — и посетительница начала перечислять все то, что составляло большую часть ее недавнего светского досуга.

Слушая ее, Ноэль все старалась отгадать, в чем же причина столь неожиданного визита. Хотя они с Кэтрин Уэлби и посещали одни и те же приемы, едва ли их можно было назвать подругами. От легкомысленной маленькой блондинки она услышала не больше дюжины коротких фраз.

— Прошу прощения? — осознав, что она что-то пропустила, Ноэль вновь обратила свое внимание на непрошенную гостью.

— Я спросила, не хочешь ли ты прокатиться со мной верхом в парке на следующей неделе?

— Мне очень жаль, но я не езжу верхом.

— Как? Не ездишь верхом? — изумление мисс Уэлби было бы меньше, даже если бы хозяйка дома объявила, что сбежала из турецкого гарема.

— Как ты знаешь, я выросла в Индии, — с легким превосходством сказала Ноэль, как бы объясняя этим все.

— О да, несомненно!

После недолгой паузы, мисс Уэлби погрузилась в описание всех достоинств своей новой амазонки, подробно рассказывая про каждую складку и деталь отделки. Ноэль же с трудом подавляла зевоту. И тут принесли чай.