Ей вспомнилось, как нежно поцеловал он ее сломанное плечо. И воспоминание это еще сильнее распалило Сьюзен. А что, если Чейз зайдет дальше — как это будет?

Он же зачарованно смотрел на нее:

— Ангел, ложись поближе ко мне. — Его глубокий голос звучал так мягко, тихо, почти шепотом. Но его горящие глаза напугали Сьюзен.

О, Боже, неужели он умирает? Нет, нет! Он не может умереть! Она готова была сделать все что угодно, лишь бы он остался в живых. А потому нужно заставить его жить, помочь бороться со смертью…

15

Сьюзен залезла под одеяло и прижалась к Чейзу. Уткнувшись головой ему в плечо, она обвила его рукою за талию. С ним было так хорошо и уютно.

— Не умирайте, Чейз! Не оставляйте меня одну! Умоляю! — шептала Сьюзен, гладя курчавые волосы на его груди, лаская его шею, плечи…

— Ангел… — простонал Чейз.

Его тело наполнилось предвкушением дикой, неизъяснимой телесной радости. Он облизал пересохшие губы и, встретившись с ней взглядом, прошептал:

— Я хочу тебя…

И неожиданно для самой себя Сьюзен вдруг поняла, что если это — именно то, что нужно для спасения его жизни, то она это сделает. Несмотря ни на что.

Дрожащей рукой нащупала Сьюзен пуговицы на его брюках. Расстегнув их, она скользнула рукой по его животу и коснулась затвердевшей плоти. Чейз застонал, лаская ее соски.

Обезумев от счастья, Чейз прильнул мягкими влажными губами к ее горячему рту, чтобы слиться с нею в лихорадочном поцелуе. Сьюзен почувствовала горький привкус на его губах, и тело ее задрожало.

Не разрывая пелены поцелуя, Сьюзен приподняла голову, и волосы ее дождем рассыпались по его плечам. И вот ее ищущие губы отправились в сказочное путешествие — по его горящим щекам, подбородку, мочкам ушей… Сьюзен покрывала поцелуями его лицо, не в силах остановиться. Она тоже хотела его.

Чейз простонал и прошептал ей на ухо:

— Боже, наверное, я и впрямь попал на небо.

Сьюзен стыдилась тех полуживотных чувств, которые вызывал у нее этот мужчина, но, будучи не в состоянии сдержать себя, пробормотала:

— Я не знаю, что со мной, Маккейн… Во мне все горит огнем…

— Так иди же ко мне, ангел…

Он прильнул губами к ее белой прекрасной груди, лаская ее шершавым языком. Пламя в глубине Сьюзен вспыхнуло еще сильнее. Что же он все-таки за человек? До сих пор Сьюзен думала, что все мужчины (не считая Тедди, разумеется), — такие, как кузен Эндрю, но теперь уверенность эта начала покидать ее.

Вдруг Сьюзен вспомнила о Тедди. О, Господи, что же это она делает? Сьюзен отдернула руку. Как могла она изменить своему жениху?

Но Чейза уже невозможно было остановить. Взяв обеими большими руками ее лицо, он приблизил ее губы к своим. Он жаждал сладких поцелуев этого ангела. Еще и еще… поцелуев, не сравнимых ни с чем на земле.

Чейз никогда не сомневался, что попадет именно в ад. И другие тоже не раз ему об этом говорили. Ну что ж, если то место, где он оказался, ад — значит, ад самое лучшее место… но тут Чейза посетила страшная мысль:

«А что, если меня сначала отправили в рай — чтобы я мог почувствовать всю его прелесть, а потом, попав в ад, понял, сколь многого я лишился в наказание за мои грехи… Ну, ладно, в таком случае нужно постараться как можно быстрее насладиться пребыванием в раю!»

Чейз соединил свои губы с губами Сьюзен в столь горячем, страстном поцелуе, что девушка невольно застонала. Ее стон еще сильнее одурманил Чейза.

Обуреваемый страстью и охватившим его диким желанием, Чейз плохо понимал, что делает. Сьюзен же все прекрасно осознавала, но не в силах была заглушить тот любовный голод, который пробудили в ней поцелуи Чейза. Она уже тоже не хотела останавливаться!

Однако внезапно все закончилось. Дрожа от безумной телесной радости, Чейз достиг пика удовольствия, застонал и спустя считанные секунды уже спил крепким сном… Сьюзен же вдруг испытала такое острое чувство разочарования и обиды, что чуть не заплакала.

Но прошло немного времени, и Сьюзен поняла, что для нее это — лучший вариант. Теперь она жалела только о том, что их отношения зашли слишком далеко. Она, правда, очень надеялась, что, проснувшись, Чейз забудет об этих страстных поцелуях, и успокаивала себя тем, что пошла на все это, чтобы спасти ему жизнь.

Такого никогда больше не повторится!

Ужасно хотелось есть. Весь сваренный суп Сьюзен скормила Чейзу и теперь чувствовала себя страшно голодной и ослабленной. Она взяла ружье Чейза и решительно отправилась на охоту. Это занятие не казалось ей теперь таким уж отвратительным. Но кроликов нигде не было видно, и Сьюзен выстрелила в суслика, но промахнулась.

Она вернулась к Чейзу и, убедившись, что он крепко спит, вновь отправилась на поиски добычи. Нужно было раздобыть хоть что-нибудь до темноты. Не успела Сьюзен отойти от места стоянки и десяти шагов, как услышала легкий шорох. Сьюзен тут же нажала на курок. Послышались выстрел и громкий визг. К ее великому огорчению, это оказался вовсе не кролик — это был щенок, детеныш койота. Перепуганная мать, видимо, убежала.

Слезы подступили к глазам Сьюзен. Она опустилась перед щенком на колени и прошептала, всхлипывая:

— Прости меня, малыш!

Щенок жалобно посмотрел на нее своими янтарного цвета глазками и издал такой крик, от которого Сьюзен похолодела. «Ему, наверное, всего несколько недель от роду», — подумала она с горечью.

Сьюзен протянула к нему руку, и щенок, громко скуля, принялся лизать ей ладонь. Присмотревшись, Сьюзен обнаружила, что пуля попала ему в заднюю лапку.

Она ласково погладила малыша и осторожно взяла на руки. К ее изумлению, он не стал сопротивляться, только скулил и лизал пальцы. Положив щенка на перевязь, как в колыбельку, Сьюзен поспешила к лагерю. Она во что бы то ни стало должна выходить малыша.

У Сьюзен появилась странная смутная уверенность, что если звереныш погибнет, то и их с Чейзом тоже ждет смерть.

Когда Чейз проснулся, он увидел, что Сьюзен, завернув в нижнюю юбку маленького койота, ласково его баюкает, а детеныш кричит громко и жалостливо на всю пустыню.

— Зачем вы подобрали этого щенка? — спросил удивленный Чейз, зевая.

— Я хочу спасти ему жизнь, — ответила Сьюзен, не отрывая от малыша глаз.

— Но это же глупо! — закатил глаза Чейз. — Гораздо умнее было бы пристрелить его и избавить таким образом от мучений.

Сьюзен ответила ему взглядом, полным отвращения:

— Это я его ранила, и я помогу ему выжить.

— Никогда еще не слышал подобного вздора! — усмехнулся он.

Чейза чуть было удар не хватил, когда Сьюзен достала бутылочку с настойкой опия и налила несколько капель в пасть щенку.

— Черт подери! Что вы делаете? Зачем вы тратите драгоценное лекарство на какого-то зверька? Оно может еще понадобиться нам самим! — крикнул он.

Но Сьюзен никак не отреагировала, она продолжала заботливо убаюкивать малыша. После опия щенок очень быстро заснул, и Сьюзен легла рядом с ним.

Но вот она поднялась и подошла к Чейзу.

— Кажется, вам стало получше, но я не уверена… Впрочем, краснота постепенно спадает и опухоль тоже. Как вам — больно?

— Нет, приятно! — буркнул Чейз.

— Простите, я имела в виду — лучше вам или нет? — терпеливо переспросила Сьюзен.

Он передернул плечами, а Сьюзен принялась смазывать его рану соком кактуса.

Чейзу действительно стало легче, но он никак не хотел этого признавать. А вдруг она решит, что он уже выздоровел, и перестанет за ним ухаживать? Сам Чейз не мог сказать с уверенностью, что помогло ему выжить — молоко кактуса или ласка и забота Сьюзен. От одного ее взгляда ему хотелось жить — прыгать и бегать, плясать вокруг костра.

— …Да у вас, кажется, были галлюцинации после того, как я дала вам успокоительное…

Должно быть, Сьюзен сказала что-то еще и до этого, но Чейз не расслышал ни единого слова. Он поднял голову и с удивлением заметил, что щеки Сьюзен горят густым стыдливым румянцем, а глаза она прячет, точно не хочет встречаться с ним взглядом.

— Я, наверное, дала вам слишком много опия. Думаю, лучше нам с вами будет его экономить.

С этими словами Сьюзен оторвала еще одну полоску от нижней юбки, подошла к нему и перевязала рану, глядя куда-то в сторону. Что это с ней?

— Зачем? — усмехнулся Чейз. — Чтобы заботиться обо всех зверях, которых пристрелите? — сказал он и тут же сам пожалел о своих словах — ему вовсе не хотелось, чтобы Сьюзен обиделась и ушла.

Но Сьюзен и не ушла. Лишь нахмурилась и потупила взгляд. Чейз почувствовал себя неуютно:

— Простите, я совсем не это хотел сказать. Вы совершенно правы, мне не нужен больше опий.

Сьюзен ничего не ответила и уже поднялась, чтобы уйти.

— То, что вы делаете для звереныша, весьма похвально, — проговорил Чейз.

Черт подери, почему она шарахается от него, как от прокаженного? Он хотел крикнуть ей: «Не уходите! Останьтесь, поговорите со мной! О чем угодно поговорите, только не покидайте меня. Возьмите меня за руку, взгляните мне в глаза…»

Но вместо этого Чейз промямлил:

— Хотя он все равно умрет. Ему ведь всего несколько недель. Он не выживет один без матери.

— Почему один? — гордо возразила Сьюзен. — Я буду заботиться о нем. Я постараюсь заменить ему мать.

Чейз улыбнулся про себя, но не нашелся что ответить, а потом подумал с горечью: «Отныне она все время будет проводить со щенком, а не со мной. Еще один лишний рот — только этого нам не хватало!»

— Как только я встану на ноги, мы тотчас отправимся в путь. Что будет с ним тогда? — спокойно спросил он.

Идти действительно нужно было как можно скорее, ведь Перес мог нагрянуть в любую минуту.