— Порой я удивляюсь, почему прилагала столько усилий, чтобы способствовать вашему вхождению в нашу семью, — заявила леди Августа, испепелив ее взглядом.

Амелия сглотнула, сожалея, что у нее нет достойного ответа. Впервые в жизни она чувствовала себя достаточно храброй, чтобы возразить леди Августе. Но ничего не пришло в голову — по крайней мере ничего невероятно эффектного и остроумного, как бы ей хотелось, — поэтому она закрыла рот и уставилась на стену над головой вдовствующей герцогини.

— Не вижу повода для подобных слов, Августа, — сказал лорд Кроуленд. И когда она свирепо сверкнула глазами при простом использовании ее имени — а он был одним из немногих, кто позволял себе такую фамильярность, что всегда бесило ее, — добавил: — Менее уравновешенный человек, чем я, счел бы это оскорблением.

К счастью, в этот момент появился Томас, прервав натянутое молчание.

— Доброе утро, — непринужденно сказал он, заняв место за столом. Казалось, его совсем не обескуражило, что никто не ответил на его приветствие. Амелия предположила, что отец был слишком занят, пытаясь поставить вдовствующую герцогиню на место, а та редко отвечала на чужие приветствия, так что едва ли в этом было что-то необычное.

Что касалось Амелии, то она охотно бы что-нибудь сказала. Право, она просто наслаждалась тем, что больше не смущается в присутствии Томаса. Но когда он сел напротив нее, она подняла глаза, встретила его взгляд и…

Не то чтобы она оробела, нет. Просто, казалось, забыла, как дышать.

У него были такие голубые глаза.

Не считая карих крапинок, конечно. Ей нравились эти крапинки и то, что он считает их смешными.

— Леди Амелия, — промолвил он.

Она кивнула в ответ.

— Герцог, — сумела вымолвить она, потому что это было короче, чем «ваша светлость».

— Я ухожу, — объявила вдруг вдовствующая герцогиня и встала, сердито скрипнув стулом о пол. Она помедлила секунду, словно ожидая, что кто-нибудь выскажется по этому поводу. Когда никто ничего не сказал — неужели она и вправду уверена, что кто-нибудь станет возражать против ее ухода, подумала Амелия, — она добавила: — Мы отбываем через тридцать минут. — Потом она перевела свой свирепый взгляд на Амелию. — Вы поедете со мной в карете.

Амелия не совсем понимала, зачем леди Августе понадобилось говорить об этом. Она ехала в карете вдовствующей герцогини через всю Англию. Почему в Ирландии должно быть иначе? Тем не менее что-то в тоне леди Августы заставило ее желудок сжаться, и она невольно вздохнула, когда та вышла.

— Боюсь, у меня начнется морская болезнь, — заметила она, позволив себе расслабиться.

Лорд Кроуленд одарил ее раздраженным взглядом и встал, чтобы наполнить свою тарелку. Но Томас улыбнулся — правда, только глазами. Тем не менее у нее потеплело на душе, и она почувствовала в себе достаточно сил, чтобы изгнать тревогу, поселившуюся в сердце.

— Морская болезнь на суше? — промолвил он, улыбаясь глазами.

— Мой желудок протестует.

— Трепыхается?

— Трепещет, — уточнила она.

— Странно, — сухо заметил он, сунул в рот кусок ветчины и прожевал, прежде чем продолжить: — Моя бабушка способна на многое. Не думаю, что чума, голод или засуха находятся за пределами ее возможностей. Но морская болезнь… — Он хмыкнул. — Это слишком.

Амелия вздохнула, глядя на свою еду, которая больше не казалась ей аппетитной. Она отодвинула тарелку.

— Вы не знаете, сколько времени потребуется, чтобы добраться до Батлерсбриджа?

— Думаю, большая часть дня, особенно если мы остановимся на ленч.

Амелия бросила взгляд на дверь, через которую вышла вдовствующая герцогиня.

— Вряд ли она захочет.

Томас пожал плечами.

— У нее не будет выбора.

Отец Амелии вернулся к столу с полной тарелкой.

— Когда ты станешь герцогиней, — сказал он, усевшись и закатив глаза, — первое, что ты должна сделать, — это отправить ее во вдовий дом.

Когда она станет герцогиней? Амелия нервно сглотнула. Просто ужасно, что ее собственный отец так доволен ее будущим. Его совсем не волнует, за кого из двух мужчин она выйдет замуж, лишь бы тот оказался настоящим герцогом.

Она посмотрела на Томаса. Он был занят едой. Она ждала, не сводя с него глаз, пока он наконец не заметил ее внимание. Он слегка пожал плечами с выражением, которое она не смогла интерпретировать.

Почему-то от этого ей стало еще хуже.

Следующим явился мистер Одли, а через десять минут в столовую влетела Грейс, запыхавшаяся и разрумянившаяся.

— Тебе не понравилась еда? — спросила она, заняв освободившееся место вдовствующей герцогини и глядя, на почти не тронутую тарелку Амелии.

— Я не голодна, — сказала Амелия, хотя ее желудок урчал. Есть разница, осознала она, между голодом и аппетитом. Первый она испытывала, а последнего не было и в помине.

Г рейс одарила ее лукавым взглядом и принялась за завтрак, но не прошло и трех минут, как явилась хозяйка гостиницы, выглядевшая крайне озабоченной.

— Э-э… ее светлость… — начала она, заламывая руки. — Она ждет в карете.

— И надо полагать, поносит ваших слуг? — уточнил Томас.

Хозяйка удрученно кивнула.

— Грейс еще не закончила есть, — заметил мистер Одли прохладным тоном.

— Пожалуйста, — сказала Грейс настойчивым тоном, — давайте не будем задерживаться из-за меня. Я вполне удовлетворена. Я…

Она смущенно кашлянула, и у Амелии возникло ощущение, что она не поняла шутки.

— Я положила слишком много еды, — закончила Грейс, указав на свою тарелку, которая была наполовину полной.

— Вы уверены? — спросил Томас.

Она кивнула, но Амелия заметила, что она быстро сунула в рот несколько наполненных вилок, пока остальные поднимались на ноги.

Мужчины пошли вперед, чтобы позаботиться о лошадях, а Амелия подождала, пока Грейс проглотит еще немного еды.

— Проголодалась? — спросила она, когда они остались вдвоем.

— Умираю с голоду, — подтвердила Грейс. Она вытерла рот салфеткой и последовала за Амелией к выходу. — Мне не хотелось бы раздражать вдовствующую герцогиню.

Амелия обернулась, приподняв брови.

— Еще больше, — пояснила Грейс, поскольку они обе знали, что вдовствующая герцогиня всегда пребывала в раздраженном состоянии. И точно, когда они добрались до кареты, леди Августа поносила всех и вся, очевидно, недовольная температурой кирпича, который положили к ее ногам в карету.

Горячий кирпич? Амелия поразилась. День не был теплым, но и не настолько холодным. Они изжарятся в карете.

— Она сегодня в отличной форме, — заметила Грейс.

— Амелия! — гаркнула вдовствующая герцогиня.

Амелия схватила Грейс за руку и крепко сжала. Никогда в жизни она не была так благодарна за присутствие другого человека. Мысль о том, чтобы провести еще один день в обществе вдовствующей герцогини без буфера в лице Грейс…

Она не вынесет этого.

— Леди Амелия, — повторила вдовствующая герцогиня, — вы что, не слышите, что я вас зову?

— Извините, ваша светлость, — сказала Амелия и шагнула вперед, увлекая за собой Грейс. — Я не слышала.

Глаза леди Августы сузились. Она знала, когда ей лгут. Но у нее явно были другие приоритеты, потому что она кивнула головой в сторону Грейс и злобно произнесла:

— Она может ехать с кучером.

Грейс сделала движение в указанном направлении, но Амелия дернула ее назад.

— Нет, — сказала она.

— Нет? — переспросила вдовствующая герцогиня.

— Нет. Я нуждаюсь в ее обществе.

— А я нет.

Амелия вспомнила, сколько раз она восхищалась холодной выдержкой Томаса, тем, как он мог осадить любого одним взглядом. Она собралась с духом и повернулась к герцогине.

— О, ради Бога, — буркнула та после того, как Амелия несколько секунд сверлила ее взглядом. — Можешь взять ее с собой. Но не рассчитывайте, что я буду поддерживать разговор.

— Даже не мечтаю об этом, — промолвила Амелия и забралась в карету, Грейс последовала за ней.

К сожалению для Амелии, Грейс и лорда Кроуленда, который решил ехать в карете после того, как они остановились напоить лошадей, вдовствующая герцогиня все же решила разговаривать.

Впрочем, разговор предполагал наличие второй стороны, которой в карете, по мнению Амелии, попросту не существовало. Было много указаний и вдвое больше жалоб, но не разговора.

Отец Амелии выдержал полчаса, после чего постучал в переднюю стенку кареты, требуя, чтобы его высадили.

«Предатель», — подумала Амелия. С самого ее рождения он планировал поселить ее в доме леди Августы, а сам не смог выдержать более получаса.

За ленчем отец сделал слабую попытку извиниться — не за то, что пытался выдать ее замуж против ее желания, а всего лишь за бегство из кареты этим утром, — но вся симпатия, которую она испытывала к нему, улетучилась, когда он начал рассуждать о ее будущем и его намерениях в этой связи.

Избавление пришло только после ленча, когда вдовствующая герцогиня и Грейс задремали. Амелия смотрела в окошко, за которым проплывали ирландские пейзажи, прислушивалась к цокоту копыт и удивлялась, как все это могло случиться. Она была слишком разумна, чтобы думать, что ей это снится, но, право, как жизнь человека может настолько измениться практически за одну ночь? Это казалось немыслимым. Всего лишь неделю назад она была Амелией Уиллоуби, невестой герцога Уиндема. А теперь она…

Святые небеса, это становится комичным. Она по-прежнему леди Амелия Уиллоуби, невеста герцога Уиндема.

Но все не так, как раньше.

Ясно одно: она влюблена и, возможно, не в того мужчину. Отвечает ли он ей взаимностью? Амелия не могла ответить на этот вопрос с уверенностью. Конечно, она ему нравилась. Он восхищался ею. Но любил ли он ее?