Кэролайн Линден - Невеста для графа

Но где же она сейчас?

Через несколько минут дворецкий сказал ему, что Элиза отправилась погулять с собакой. Надев шляпу и плащ, Хью вышел из дома. Даже для того, чтобы получить удовольствие от общения с собакой, его жене приходилось куда-нибудь уходить… От этой мысли у Хью стало еще хуже на душе. Он перешел Пэлл-Мэлл и оказался в Сент-Джеймсском парке. Вскоре он увидел Элизу недалеко от канала. Вилли бегал вокруг нее, задрав хвост, а Ангус, парень, работавший на конюшне ее отца, гонялся за псом.

Хью остановился, наблюдая за троицей, и чем дольше смотрел, тем явственнее ощущал какое-то странное, дотоле незнакомое стеснение в груди. Вот жена наклонилась, чтобы поднять мячик, и юбка так соблазнительно обвилась вокруг ног и бедер… Вот выпрямилась, размахнулась, широким жестом откинув назад руку с мячом, и Хью невольно залюбовался изящной фигурой, красиво очерченной грудью. Сердце его сжалось от внезапно нахлынувшей нежности. И почти тотчас же ему с поразительной отчетливостью представились глаза Элизы в тот момент, когда страсть ее достигала пика.

Она стала его женой, но вовсе не потому, что он хотел на ней жениться. Он обольстил ее и соблазнил, но лишь потому, что его принудили. Он добился ее любви, изображая чувства, которых не испытывал, а теперь пришла пора поменяться с ней ролями: теперь она соблазняла его, причем не прилагая к этому никаких усилий, – хватало и того, что он смотрел, как она бросала псу мяч. Он терял от нее голову, и грех предательства был как камень у него на шее.

Хью медленно направился к ней, и Элиза заметила его лишь в тот момент, когда он подошел совсем близко. Она радостно улыбнулась и сказала:

– Не ожидала увидеть тебя здесь.

Сделав еще несколько шагов, он остановился и по-прежнему не сводил с жены глаз. Будь проклят Эдвард Кросс! Ему вполне хватило бы невесты с приданым из высшего общества, которая родила бы ему наследника, а после, имея на то все права, могла бы менять любовников как перчатки. И он не испытывал бы никакой ревности. Он мог бы жениться на той, которая не искушала бы его, не томила желанием и не заставляла так остро ощущать свое ничтожество.

Улыбка сползла с ее губ, и она с тревогой в голосе спросила:

– Что-то случилось?

Вилли подбежал к ней с мячом в зубах, но Элиза жестом дала Ангусу понять, что надо увести пса подальше.

– Хью, в чем дело? – повторила она вопрос.

– Я сказал Эдит.

Элиза посмотрела на мужа с сочувствием.

– Ох, бедняжка… Как она?

– Не слишком хорошо.

– О боже! – Элиза прикусила губу. – Но ты подумай, насколько тяжелее было бы Эдит услышать об этом от кого-то другого.

Хью уже думал об этом. И сейчас в его душе вновь закипал гнев. Тот самый, знакомый. Гнев, который не имел конкретного адресата. Элиза была права, когда надавила на него, заставив сказать Эдит то, что он давно должен был сказать. Хью прекрасно понимал, что он вел себя ничем не лучше отца, когда пытался защитить мать и сестер от всего, что могло бы их огорчить.

– Я надеюсь, что вопрос закрыт, – ответил наконец Хью.

– Моя подруга Джорджиана сказала бы, что Эдит сейчас следует почаще выходить в свет и флиртовать с молодыми джентльменами, – проговорила Элиза. – Ничто так не отвлекает девушку от печальных мыслей, как внимание нового поклонника.

Хью пристально посмотрел на жену. Что-то в ее улыбке подсказывало ему, что она пыталась поддержать его шуткой. Впрочем, она тут же добавила:

– Ах, прости. Я вовсе не собиралась иронизировать над…

– Нет-нет, тебе не за что извиняться, – перебил Хью.

Тут Вилли опять подбежал к хозяйке и обронил мяч у ее ног, абсолютно не обращая внимания на призывы Ангуса. Хью наклонился, поднял мяч и бросил как можно дальше. Мяч оказался в канале. Ангус с криком побежал следом за Вилли, а тот с ходу бросился в воду, разогнав испуганных уток.

– Теперь ему понадобится ванна! – со смехом заметил Хью.

А Элиза молчала. Причем смотрела на мужа как-то уж очень серьезно. И ее зеленые глаза, казалось, наполнились печалью.

– В чем дело? – спросил Хью.

– Скажи честно, я была не права? – тихо спросила она. – Ну… насчет Эдит.

Хью криво усмехнулся.

– Нет, ты была абсолютно права.

– Ты злишься на меня из-за того, что я уговорила тебя с ней поговорить?

Да, черт возьми! Он действительно злился.

– Нет. – Хью отрицательно покачал головой.

Но он прекрасно знал, что Элиза ему не поверила – слишком была проницательна. Черт возьми, и в этом она оказалась слишком хороша для него. И тут ему вдруг остро, до боли, захотелось начать с ней все с чистого листа. «Больше никаких недомолвок. Хватит вранья», – сказал он себе.

– Да, Элиза, я разозлился. Но вовсе не потому, что ты не права, а из-за того, что знал: ты абсолютно права. Я не хотел разбивать сердце своей сестре. Я до последнего надеялся, что Бенвик одумается и избавит меня от необходимости говорить Эдит правду. Я трусливо рассчитывал на него, на то, что он выполнит за меня грязную работу и сам ей скажет, что не хочет на ней жениться.

– Это все потому, что ты очень любишь сестру, – сказала Элиза, и в глазах ее было столько нежности, что у Хью перехватило дыхание. – Ясно, что ты не хотел причинять ей боль, – иначе и быть не могло.

– Я очень долго защищал ее так, как это делал бы мой отец, – с горькой усмешкой проговорил Хью. – Именно поэтому ей сейчас пришлось пережить такое потрясение.

– Нет! – воскликнула Элиза. – Виноват не ты, а мистер Бенвик. Это он сделал Эдит предложение, а потом передумал жениться. Ты вел себя порядочно и был с ним терпелив, но он разбил сердце Эдит. Он его разбил, а не ты.

– Элиза… – Хью сделал глубокий вдох и взял жену за руку. Она же как-то раз сказала, что простит ему все, если он будет с ней честен, не так ли? – Элиза, Бенвик передумал жениться на Эдит отчасти из-за тебя. Дело в том, что его отец ненавидит твоего отца. Насколько я понял, они были партнерами в одном плохо закончившемся коммерческом предприятии.

Элиза вздрогнула и, побледнев, пробормотала:

– Так вот почему Эдит меня ненавидит…

– Скорее всего, – согласился Хью. – Что говорит отнюдь не в ее пользу. Я думал, она поймет, что относилась к тебе предвзято. Поймет, когда лучше узнает тебя. Я думал, что чувства Бенвика к моей сестре пересилят предубеждения его отца. Я думал… – Хью умолк, прекрасно понимая, насколько неубедительно звучали его оправдания. – Я не хотел тебя обидеть, дорогая. – «Я и тебя хотел защитить», – добавил он про себя.

– Хью, как ты мог? Почему ты мне сразу не сказал? Я бы поговорила с ней…

– И что бы ты ей сказала? Пойми, Ливингстон не внемлет голосу рассудка, а Бенвик взял сторону отца. Для самой Эдит лучше, что она узнала об этом сейчас – до того, как стала женой лицемера. Ей надо радоваться, а не горевать!

– Как ей радоваться, когда сердце ее разбито? – воскликнула Элиза.

– Ее любовь пропала всуе, – вздохнув, резюмировал Хью, подумав о том, что и Элиза одаривала своей любовью того, кто совсем ее не достоин.

Она посмотрела на мужа с упреком, но спорить перестала.

– Бедная девочка, – тихо сказала она. – Как ей, должно быть, плохо сейчас.

Хью не переставал удивляться душевной щедрости Элизы. После того, что он ей только что сказал, после того, как вела себя с ней Эдит, она продолжала относиться к его сестре по-доброму, с симпатией и сочувствием. И снова им овладело ощущение своей никчемности и низости. Насколько же Элиза была лучше и чище его!

– Даже если бы он приполз ко мне на коленях, я бы теперь не позволил ему жениться на Эдит, – заявил Хью. – Моя сестра заслуживает лучшего, чем этот субъект, которого и джентльменом-то назвать нельзя. – «Точно так же, как и тебя», – сказал себе Хью. – Но довольно о Бенвике! У тебя есть подходящее платье для театра?

Элиза в недоумении заморгала и пробормотала:

– Да, есть, но как же Эдит?.. – пробормотала она.

– Эдит оправится. Ты сама мне так говорила, – напомнил жене Хью. – Сегодня я хочу сводить свою супругу в театр, если, конечно, она согласится.

Щеки Элизы тронул нежный румянец, и она проговорила:

– Конечно, я согласна.

Хью ослепил жену улыбкой и, повинуясь внезапному порыву, поднес к губам ее руку. Когда же он посмотрел ей в глаза, то снова почувствовал угрызения совести: во взгляде Элизы все те же любовь и нежность.

Проклятье! Он должен был все рассказать – и пасть к ее ногам. Пусть она осыплет его градом упреков – он был к этому готов, как готов был и к потокам слез, – потому что за этим последовало бы прощение (по крайней мере, Хью на это рассчитывал).

Но тут снова подбежал Вилли и положил мячик прямо на юбку хозяйки. Элиза принялась отряхивать платье от грязи, отчитывая пса. Потом подбежал Ангус, и Элиза отдала ему мяч, а он забросил мяч подальше и помчался следом за Вилли, бросившимся на поиски игрушки.

Хью тяжело вздохнул. Увы, момент был упущен, но граф пообещал себе, что все расскажет Элизе, когда станет лучше, когда будет достоин ее. И когда окончательно разберется в своих чувствах к ней. А пока пусть все останется по-старому.

Элиза нашла – или придумала – множество оправданий для мужа. Ведь нельзя было сказать, что Хью ее обманул: лишь кое-что утаил, чтобы не причинять ей боли. И если Бенвик невзлюбил ее, то исключительно из-за ее отца, то что она могла с этим поделать?

Конечно, можно было понять Эдит: та взяла сторону мужчины, за которого намеревалась выйти замуж, но – Элизе-то, как ни крути, было больно сознавать, что Эдит приняла сторону Бенвика ничтоже сумняшеся, решительно и без тени сомнений в правильности своего выбора. При этом Эдит обожала Хью, а Хью обожал сестру. Джорджиана упрекнула Эдит в снобизме, и, кажется, была права.

Элиза старалась проявлять понимание и доброту к своей золовке, и, как бы сильно ни обижало ее отношение Эдит, платить ей той же монетой Элиза считала подлостью. Но ничто не мешало ей прислушаться к совету Джорджианы и стараться держаться с достоинством. Джорджиана была права: не следовало показывать свою слабость, – и поэтому она, Элиза, будет вести себя так, словно никого и ничего не боится, в том числе – и показывать свою силу окружающим. В конце концов, она теперь графиня, жена Хью – иногда ей все еще не верилось в это чудесное превращение, – и обязана соответствовать своему новому статусу.