Кэролайн Линден - Невеста для графа

Элиза молчала, и Хью, подбодрив ее улыбкой, добавил:

– Я полагал, что моя жена, если мне повезет, захочет сама приложить руку к оформлению своего нового дома. И оказался прав – ко всеобщему удовольствию.

Тихо вздохнув и заметно нервничая, Элиза протянула:

– Мне не нравится сознательно вводить людей в заблуждение.

– О чем ты? – изображая возмущение, воскликнул Хью. – Разве это обман? Я просто не все говорил, а умалчивать и лгать не одно и то же. Мой отец оберегал ее от всех тревог и забот, когда же его не стало, мать была сама не своя от горя. Дебют Эдит пришелся как раз кстати. Приятные – хотя и дорогостоящие – хлопоты помогли матери отвлечься и забыть о своем горе. Если бы она взялась еще и за обустройство гостиной, мне пришлось бы требовать с нее отчет о каждом шиллинге, потраченном на обивку. Ты считаешь, что мне следовало так поступить?

– Нет, но… – Элиза на мгновение зажмурилась и, собравшись с духом, выпалила: – Я также думаю, что тебе следовало бы рассказать Эдит о мистере Бенвике.

– Что?.. – с каменным лицом протянул Хью.

– Я случайно подслушала, о чем говорили Эдит и леди Розмари. Конечно, не весь разговор, только его малую часть. Эдит обеспокоена тем, что жених последнее время не навещает ее. Мистер Бенвик сообщил тебе, что готов вести дальнейшие переговоры по брачному контракту?

Хью не ответил, но Элиза все поняла по выражению его лица и, немного помолчав, продолжила:

– Тогда скажи ей об этом сам, иначе будет хуже. Эдит может выставить себя на посмешище. Она все еще любит этого Бенвика и понятия не имеет о том, что он собрался ее бросить. Ты должен ей все сказать, Хью.

Граф со вздохом провел ладонью по волосам, а его жена вновь заговорила:

– Если ты ей не скажешь, Эдит решит, что ее предали вы оба – не только мистер Бенвик, который ее разлюбил, но и ты, который знал об этом, но не предупредил.

Хью выругался сквозь зубы и, резко развернувшись, подошел к окну и уставился куда-то вдаль.

– Почему ты так переживаешь из-за этого? – всплеснув руками, воскликнула Элиза. – Думаешь, я ошибаюсь? Ты ведь знаешь свою сестру лучше, чем я.

Хью повернулся к Элизе лицом и молча пожал плечами. А она подошла к нему и тихо проговорила:

– Эдит переживет потерю мистера Бенвика, но ты – любимый брат. Ты ведь не хочешь, чтобы сестра разочаровалась в тебе, потому что в такое непростое для нее время ты ей солгал.

Хью тяжело вздохнул и пробормотал:

– Нет, не хочу.

– Тогда ты ей скажешь? Хотя бы намекнешь? – Элиза коснулась плеча мужа. – Я знаю, что тебе будет трудно, но сделай это.

Болезненно поморщившись, граф отстранил руку жены. Элиза замерла в немом ужасе, но Хью поспешил исправить положение, заключив ее в объятия и поцеловав в макушку.

– Ты даже не представляешь, как мне будет трудно, – сказал он. – Но, конечно, я это сделаю. Должен сделать. Я, знаешь ли, уже давно собираюсь, но никак не могу набраться смелости…

Элиза крепко обняла мужа и с нежностью проговорила:

– Поверь, любой предпочтет горькую правду самой сладкой лжи. Рано или поздно Эдит поблагодарит, что ты ее не обманул.

Хью долго молчал, затем произнес:

– А если не поблагодарит, то я лишь получу по заслугам.

– Нет! – убежденно воскликнула Элиза. – Она тебя непременно простит!

– Простит? А ты бы простила? – Взгляд Хью был тяжелым и мрачным.

– Да, конечно! – воскликнула Элиза. – Я прощу тебе все, лишь бы ты был честен со мной.

Хью с грустью улыбнулся и прошептал:

– Надеюсь, ты окажешься права, – прошептал он.

Хью жил словно в аду.

Его нотариус до сих пор не получил никаких писем от нотариусов Ливингстона. Граф не питал особых надежд, но все же… Умом понимал, что, оттягивая разговор с Эдит, он лишь продлевает агонию, но ничего не мог с собой поделать. А тут еще Элиза подсыпала соль на его раны, призывая к честности…

Эдвард Кросс – вот кто виновник всех его бед! Теперь Хью жалел, что Кросс не поделился с дочерью своими планами. Если бы отец рассказал Элизе, как заполучил графа в зятья, то он не чувствовал бы себя лживым негодяем и не терзался бы муками совести.

Эдит он застал в библиотеке, и она была там не одна, а с Генриеттой. Сестры украшали шляпки, болтали и смеялись, хвастаясь друг перед другом своими творениями. Они не сразу заметили его в дверях, и какое-то время Хью просто стоял и любовался сестрами – темноволосой проказницей Генриеттой и белокурой красавицей Эдит. И обе они выглядели сейчас необыкновенно счастливыми. Приятно было сознавать, что их радостному восприятию жизни не помешала ни смерть отца, ни переезд в Лондон, ни его, их брата, скоропалительный брак. И как больно делалось при мысли, что вот сейчас он сам все испортит…

Генриетта первая заметила брата и воскликнула:

– Хью, что ты тут делаешь? Шпионишь за нами?

– Хью в своем репертуаре! – рассмеялась Эдит. – Он, верно, надеется слиться с обоями, потому и надел этот жуткий жилет!

Хью похлопал себя по животу.

– Я просто подумал, что зеленый цвет нынче в моде.

– Плохо думал! – со смехом воскликнула Эдит и показала брату язык.

Он тоже рассмеялся и проговорил:

– Вот я смотрю на вас, Генриетта, и думаю: чем же вы таким занимаетесь, что так не хотите, чтобы за вами шпионили?

– Мы делаем новые шляпки. Смотри, какая нарядная! – Генриетта с гордостью продемонстрировала брату свое творение.

– Как еж в яблоках, – с готовностью согласился Хью.

– Какой ты противный! – надув губы, воскликнула Генриетта.

– Какой есть, – со вздохом ответил Хью. – Сестра, можно мы с Эдит чуть-чуть посекретничаем?

– Не смею вам мешать! – собирая свое рукоделие, с улыбкой сказала девушка. – Слава богу, неприятности не у меня.

Эдит насторожило замечание Генриетты. После ухода сестры она в тревоге посмотрела на Хью, который пошел закрывать за Генриеттой дверь. Когда же брат уселся напротив, Эдит робко спросила:

– Я ведь ничего плохого сейчас не услышу, да?

– А должна? – вопросом на вопрос ответил Хью.

Эдит вспыхнула.

– Поверь, я не стану грубить Элизе, как бы мне этого ни хотелось. Я очень стараюсь оставаться в рамках приличий.

Хью криво усмехнулся.

– Но удается тебе это далеко не всегда. Я правильно понимаю?

– Мне не нравится ее собака, – сквозь зубы процедила Эдит.

– И все?

Эдит нервно дергала ленту на лежавшей у нее на коленях шляпке.

– Регги говорит, что ее отец – негодяй.

Хью тяжело вздохнул.

– Кстати, насчет Регги… Боюсь, с ним не получается договориться.

– Договориться? – Эдит побледнела. – О чем ты?

Дальше разговор складывался по самому неприятному сценарию – то есть произошло именно то, чего Хью больше всего опасался. Вначале сестра отказывалась ему верить, затем обозвала скрягой, а когда Хью назвал затребованную Бенвиком сумму, в ужасе вскрикнула и зажала ладонью рот.

– Он сказал, что не возьмет меня в жены меньше чем за сорок тысяч фунтов? – переспросила она шепотом.

Хью утвердительно кивнул.

– Но… но… – Грудь Эдит бурно вздымалась и падала. – Но он любит меня! Он сам сказал! Он признался мне в любви прилюдно…

– Думаю, для него это были только слова, – со вздохом отозвался Хью.

Эдит молча покачивала головой. Снова и снова.

– Нет-нет, он не лгал мне, – пробормотала она наконец. – Он любит меня. – Потом Эдит вдруг замерла на мгновение, после чего выпалила: – Это все из-за нее?

Хью тотчас же покачал головой.

– Нет, из-за его отца. Ливингстон потребовал, чтобы сын отдал ему половину твоего приданого. Я сказал Бенвику, что ему пора стоять на своих собственных ногах и думать о тебе, а он ответил, что семья – то есть отец – для него всегда будет на первом месте. Вот как он любит тебя, Эдит.

– Но он ненавидит…

– Ни слова об Элизе, – с угрозой в голосе перебил Хью. – Она моя жена. Реджинальд Бенвик может ее ненавидеть сколько его душе угодно, но если из-за своего отношения к моей жене он расторгает помолвку с тобой, то он в любом случае тебя не достоин.

Эдит посмотрела на брата широко распахнутыми голубыми глазами, полными слез и пробормотала:

– Он меня бросил? Я – брошенная невеста, да?

– Полагаю, именно по этой причине он и не приходит, – тихо произнес Хью. – Ему не хватает порядочности и мужества даже на то, чтобы сказать тебе об этом лично.

– Он еще может передумать…

– Неужели после этого он все еще тебе нужен? – со вздохом спросил Хью.

Эдит не ответила. Вскочив на ноги, выбежала из библиотеки, и из-за двери послышались всхлипывания. А потом воцарилась тишина – Эдит отправилась выплакивать свое горе к себе в комнату. Хью взглянул на оставленную сестрой на стуле недоделанную шляпку. Бантики и ленты малинового цвета – воплощение невинности и детской доверчивости… Ему захотелось швырнуть проклятую шляпку в камин.

Покинув библиотеку, Хью отправился на поиски матери. Вдовствующая графиня руководила работой маляров в гостиной. Хью отозвал ее в сторону и рассказал о случившемся. Розмари пришла в ужас. Сказав, что должна немедленно поговорить с Эдит, выбежала из комнаты.

Какое-то время Хью смотрел, как рабочие готовили стены к покраске. Цвет выбирала Элиза, краску тоже приобретала она, и все работы оплачивались из ее кармана. И все это Элиза сделала ради того, чтобы угодить его матери. Хью впервые поймал себя на том, что злится на жену, но эта злость не имела никакого рационального объяснения. Вероятно, все дело в том, что Элиза была слишком хороша для них. Все они ни на что не годились. Он женился, чтобы дать сестре приданое, а ее бросили из-за его женитьбы. Мать боготворила отца, ни разу в жизни не усомнившись в том, что он все делает правильно, а отец, как оказалось, промотал все, что имел, оставив жене и детям лишь огромные долги. Эдит ополчилась на Элизу, чтобы угодить Бенвику, а тот все равно разбил ей сердце. Элиза же жила не для себя – для других. Она не жалела ни времени, ни сил, ни любви. Щедрость ее не знала границ – от выращенных собственными руками цветов для бедной невесты до сердца, отданного тому, кто ничем не заслужил ее любви.