Кэролайн Линден - Невеста для графа

А потом для Элизы настал самый радостный день – день венчания. Она не хотела пышной и многолюдной свадьбы, и все происходило именно так – очень скромно, в присутствии только самых близких людей.

В этот день ярко светило солнце – на небе ни облачка. Вилли красовался с ярко-желтым бантом на шее, а у Элизы вся голова была в модных кудряшках, украшенных живыми, едва начавшими распускаться розовыми бутонами. Элиза с трудом узнала себя в зеркале. Сегодня она была действительно хорошенькой.

Отец ждал ее в коридоре, чтобы повести вниз по лестнице; когда же Элиза выходила из комнаты, то заметила, как он смахнул набежавшую слезу. Поцеловав дочь в щеку, он с несвойственной ему нежностью сказал:

– Ты еще красивее, чем мать. Будь же счастлива с Гастингсом – так же как я был счастлив с ней.

– Спасибо, папа, – прошептала Элиза. – Спасибо тебе за все.

Мистер Рив провел церемонию в гостиной. Белинда стояла рядом с ним, а Кассандра и Джейн расположились по обеим сторонам от невесты, держали в руках букеты. Мистер Кросс наконец-то внес долгожданное пожертвование, и с лица викария не сходила улыбка – от уха до уха. Элиза глаз не могла отвести от своего жениха. Волосы графа были гладко зачесаны назад, и в этот день он надел зеленый сюртук, цветом напоминавший листву в ее саду, яркую и сочную. Он повторял за викарием брачные клятвы четко и уверенно, тогда как Элиза от волнения едва могла говорить. Затем он надел ей кольцо на палец, и они стали мужем и женой.

– О, Элиза!.. – воскликнула Джорджиана, обнимая подругу после окончания церемонии. – Я желаю тебе всех радостей мира! Будь счастлива!

– А я присоединяюсь, – сказала Софи, теперь уже герцогиня Вэр. – Никогда еще не видела тебя такой счастливой.

– Я никогда не была так счастлива, как сегодня, – призналась Элиза. – И не только за себя. – Джорджиана взглянула на нее вопросительно, и Элиза – в глазах ее блестели слезы радости – с улыбкой добавила: – Я ужасно рада за нас всех. Я даже представить не могла…

– А я могла! – со смехом воскликнула Джорджиана. – Помнишь, я тебе еще лет семь назад предсказала, что ты непременно встретишь того, кто будет тебя обожать?

– Встретишь того, кому будет наплевать на, что ты не умеешь быстро считать в уме, – вставила Софи, и все подруги рассмеялись.

– Насчет этого не знаю, – сказала Элиза. – Гастингс пока что не просил меня что-нибудь сосчитать в уме…

– Держу пари, что, глядя на тебя, он меньше всего думает о математике, – заметила Софи, покосившись на Хью; стоя у дальней стены, он о чем-то говорил со своей матерью и сестрами.

При взгляде на дружную семью Гастингс, членом которой теперь стала и она, Элиза тихонько вздохнула. Вдовствующая графиня любезно ей улыбалась, произнося приличествующие случаю поздравления, но держалась подчеркнуто сдержанно. А леди Эдит и леди Генриетта были с ней вежливы, но не более того. По правде сказать, сдержанность леди Эдит очень походила на неприязнь, а леди Генриетта старалась не встречаться с невестой взглядом. У Элизы не было ни братьев, ни сестер, а свою мать она не помнила. Ей хотелось, чтобы сестры Гастингса стали ей как родные, но, как видно, этому не бывать.

– Теперь ты замужняя женщина и должна знать, что бывает, когда мужчина смотрит на тебя слишком уж пристально, – на одном дыхании выпалила Джорджиана и опасливо оглянулась – не подслушивает ли ее леди Сидлоу. К счастью, той было не до Джорджианы: она беседовала с мужем Софи. Герцог смотрел на леди Сидлоу с высокомерным презрением, которое, наверное, в крови у всех герцогов. По наблюдениям Элизы, герцог Вэр на всех взирал свысока, но едва в поле его зрения попадала Софи, как взгляд его менялся до неузнаваемости. Элиза уже кое-что знала о том, что означает подобный взгляд.

– Как герцог на Софи, ты хочешь сказать? – уточнила Элиза.

И как раз в этот момент Вэр посмотрел в их сторону – скользнул безразличным взглядом по Элизе с Джорджианой и остановился на Софи.

Элиза и Джорджиана переглянулись и в смущении потупились. А Софи, покраснев, пробормотала:

– Да, Джорджиана именно это хотела сказать.

– Да, знаю, – прошептала Элиза. – Я думала, мне никогда…

– Миледи Гастингс, – раздался голос Хью у нее за спиной, и Элиза, вздрогнув от неожиданности, обернулась. – Могу я отвести вас на наш свадебный завтрак?

– Да, конечно, – пробормотала Элиза и, помахав подругам на прощание, пошла с мужем.

Софи же вернулась к своему герцогу, а Джорджиана решительно направилась к сестрам Гастингс. Элиза не могла не заметить, что ее новые родственницы встретили Джорджиану более приветливо, чем ее, жену их брата.

– Откуда такая мрачность? – Обхватив ладонями ее лицо, Хью заглянул ей в глаза. – Не рановато ли для сожалений?

Элиза смущенно рассмеялась.

– Никаких сожалений. Скорее – переизбыток впечатлений. Еще вчера я была простой мисс Кросс, а сегодня уже графиня Гастингс. Звучит удивительно. Я как будто постарела лет на сто.

– Да? А я себя старым совсем не чувствую, – многозначительно подмигнув ей, сказал Хью. – И жду не дождусь, когда смогу уложить свою графиню в постель. Уж можете мне поверить, миледи, я ей всю ночь не дам спать.

– Милорд, перестаньте, – озираясь, прошептала Элиза.

К счастью, рядом не было никого, так что никто не мог бы подслушать их разговор.

– Тогда не смотрите на меня так, – тоже понизив голос до шепота, сказал Хью, прямо-таки пожиравший ее глазами.

Элиза и сама себе нравилась в этом шелковом платье цвета персика, отороченном белым кружевом, но когда муж смотрел на нее вот так… О, ей хотелось сорвать с себя платье.

– Знаете, миледи, мне ужасно хочется подхватить вас на руки и немедленно унести в ту самую беседку, а что до всех прочих – пусть празднуют без нас, – с лукавой улыбкой добавил граф.

– Но мы не можем так поступить, – прошептала в ответ Элиза, хотя предложение мужа ей очень понравилось.

– Ну… тогда побег придется отложить, – со вздохом проговорил Хью и, приподняв руку жены с новеньким кольцом на пальце, поцеловал ладошку.

Элиза радостно улыбнулась; сердце ее переполняло счастье.

Несколько часов спустя они покинули Гринвич. Яхта мистера Кросса ждала их у причала, а в Лондоне они должны были пересесть в экипаж Хью. Софи и ее герцог уехали в собственной карете. Те несколько дней, что прошли после их свадьбы, они провели в загородном доме герцога в Чизике, и Софи успела шепнуть Элизе, что они, возможно, больше никогда не вернутся в Лондон. Джорджиана тоже хотела прокатиться на яхте, но леди Сидлоу ответила ей категорическим отказом, и Джорджиана, обняв Элизу на прощание, пообещала при первой же возможности навестить ее.

– В конце концов, не может ведь леди Сидлоу запретить мне видеться с графиней Гастингс! – не без злорадства добавила Джорджиана.

Элиза рассмеялась и помахала подруге на прощание. Хью все это время терпеливо ждал в сторонке.

– Теперь я могу отвезти вас домой, миледи? – спросил он, когда Джорджиана поспешила к своему экипажу.

– Да, конечно, – ответила Элиза. Когда же дворецкий принес ей шляпу и плащ, ею вдруг овладела ностальгия. – Спасибо за все, Робертс! – воскликнула Элиза, пожав руку пожилому слуге. – Присматривай за папой, хорошо?

– Непременно, миледи. – Дворецкий улыбнулся. Этот пожилой человек служил в их доме столько, сколько Элиза себя помнила.

Отец спустился к пристани вместе с ними. Мэри, горничная Элизы, уехала в Лондон заранее, чтобы к приезду хозяйки подготовить для нее комнату. Вдовствующая графиня и ее дочери уже находились на борту.

– Мне до сих пор не верится, что я уезжаю, – всхлипнув, сказала Элиза и крепко обняла отца. – До свидания, папа.

– Будет тебе… – Кросс погладил дочь по волосам. – Только слез нам не хватало! Ты меня осчастливила, Лилибет, и мать бы тобой гордилась, будь она жива. И радовалась за мою красавицу, которая теперь стала женой потомственного аристократа. Скажи мне, если Гастингс не даст тебе того счастья, что ты заслуживаешь, – с шутливой суровостью добавил отец. – Напомни ему, что я хочу внуков – чем больше, тем лучше. А ждать я не люблю.

Смеясь сквозь слезы, Элиза поцеловала отца на прощание. Граф помог жене спуститься по трапу, и они вместе стояли на палубе и махали Кроссу, пока тот не скрылся из вида. Лишь после этого Элиза с грустным вздохом склонила голову на плечо мужа.

– Ты можешь навещать его так часто, как пожелаешь, – напомнил ей Хью.

– Я знаю. Но мне так странно сознавать, что мы больше не будем жить вместе…

При мысли о том, что отец теперь будет жить один в огромном доме, у нее на глаза наворачивались слезы. Элиза понимала, что грустить глупо, что отец будет, как и раньше, пропадать целыми днями в Лондоне, а вечерами играть в карты с Гринвилом и навещать вдову в Портленде. Он и сам столько раз говорил, что ничто не сделает его более счастливым, чем замужество единственной дочери, и, наверное, у него были на то причины.

– Ничего, привыкнешь, – сказал Хью. – Позволь мне проведать мою мать. Ее часто укачивает на воде.

И с этим граф удалился, оставив жену наедине со своими мыслями.

Когда они вышли на берег у лестницы Уайтхолла, их уже поджидала карета – для леди, и конь – для Хью. Муж помог Элизе подняться в салон и, подмигнув, с улыбкой сказал:

– Ну вот, почти дома.

Элиза улыбнулась в ответ, хотя ей было не до веселья. С каждой минутой она все больше нервничала. Особняк на Сент-Джеймс-сквер, который ей теперь следовало называть домом, Элиза едва помнила.

Дом оказался совсем не таким огромным, каким показался ей в тот первый визит: всего-то в пять окон шириной. Красный кирпич, из которого был выстроен особняк, местами потрескался, местами раскрошился. То, что представлялось ей тогда очаровательно старомодным, теперь виделось старым и обветшалым, к тому же неряшливым.

Впрочем, с грязью справиться несложно. Надо лишь как следует поскрести. Теперь, когда она тут хозяйка, кому, как не ей, следовало проследить за тем, чтобы тут убирали на совесть.