– Как ты красива… – прохрипел он. – Неописуемо красива…

Элиза же была как в горячечном бреду; она не понимала, о чем он говорил.

Обнажив зубы в хищной ухмылке, граф взял ее за руку и прижал пальцы к тому месту, где соединялись их тела.

– Чувствуешь, – сказал он, – как мы славно друг другу подходим.

Она сомкнула пальцы вокруг его возбужденной плоти, и в тот же миг Гастингс глухо застонал, а бедра его судорожно дернулись. Элиза же не сводила глаз с его лица. Прошло еще несколько мгновений – и вдруг Элиза со стоном содрогнулась всем телом, и все ее ощущения стали стократ острее и ярче. По лицу ее потекли слезы. Она крепко обнимала любимого, а он, зажмурившись, с силой вошел в нее в последний раз и в изнеможении опустил голову ей на грудь. Элиза провела ладонью по его темным, влажным от испарины кудрям. Только сейчас она осознала, что сейчас между ними произошло. Они стали мужем и женой еще до свадьбы.

Думая об этом, Элиза радостно улыбалась, чувствуя себя по-настоящему счастливой.

Минуту спустя Гастингс поднял голову. Растрепанный и расхристанный, он был великолепен. А самодовольная усмешка ничуть его не портила.

– Миледи… – шепнул он, прикоснувшись губами к ее губам.

– О, милорд… – прошептала Элиза, еще не вполне отправившись от пережитого.

– Не милорд, а Хью. – Он снова ее поцеловал. – Меня зовут Хью.

Она знала, как его зовут. Поспешила навести справки после их первой совместной прогулки по саду.

– Да, Хью… – с нежностью в голосе повторила Элиза.

– Я немедленно поговорю с вашим отцом насчет даты свадьбы, дорогая.

Элиза вспыхнула. И граф, должно быть, прочел ее мысли. Прижав палец к ее губам, он добавил:

– Только насчет свадьбы. А об этом – ни слова.

– Да, конечно. – Элиза улыбнулась.

Тут граф приподнялся, и ей сразу сделалось холодно. Достав носовой платок, Хью принялся обтирать ее бедра, и Элиза, увидев на платке кровь, покраснела до корней волос.

– Дайте его мне, – сказала она, потянувшись за платком, но он подмигнул ей и убрал платок в карман.

– Доказательство, что вы моя и больше ничья.

Граф улыбнулся и принялся помогать ей с платьем. При этом, как и в прошлый раз, не упускал возможности прикоснуться к ее груди. Элиза же подумала о том, что хорошо бы ему поторопиться со свадьбой – ей уже хотелось повторения.

Минуту спустя Хью заправил рубашку в брюки и застегнул их. Костюм его был в полном порядке, и лишь взъерошенные волосы напоминали о случившемся. Элиза осмелилась пригладить его кудри, и он не стал ее останавливать. При мысли о том, что на правах жены она сможет прикасаться к нему сколько ей захочется, Элизе захотелось петь и плясать.

– Двинемся в обратный путь? – Лорд Гастингс предложил невесте руку.

Элизе не хотелось возвращаться в дом. Во-первых, она знала, что выглядит не лучшим образом. Прическа была безнадежно испорчена, платье помято, а внизу живота тянуло при каждом движении. Зато сердце ее переполняла любовь, и душа полнилась счастьем. Она бы с радостью провела здесь, в этом крохотном мирке, где никого не было, кроме них двоих, всю оставшуюся жизнь. И Хью бы снова мог ее целовать, ласкать и…

– Элиза… – Он взглянул на нее, вопросительно приподняв бровь.

«Не будь размазней», – сказала себе Элиза, чинно взяв графа под руку, и они зашагали в сторону дома – словно не было никакой беседки, дивана… и всего остального. Впрочем, поводов для грусти не было. Ведь впереди у них еще много долгих счастливых лет, не так ли?

Глава 15

Не теряя времени, Хью отправил Эдварду Кроссу письмо, в котором сообщал, что его предложение принято и пора назначать день свадьбы. Дело сделано, так к чему медлить?

Граф также просил Кросса выдать ему десять тысяч авансом из приданого Элизы. Чем скорее Бенвик получит желаемое, тем спокойнее будет всем. Эдит, обидевшись, не разговаривала с братом с того самого дня, как по его просьбе мать пригласила Элизу на чай, и Хью надеялся, что долгожданная помолвка с Бенвиком заставит сестру сменить гнев на милость.

Первая часть плана прошла как по маслу – Кросс ответил незамедлительно. Он считал, что Элизе вполне хватит десяти дней для подготовки к свадьбе, а десять тысяч обещал перевести через своих поверенных в ближайшее же время, сопроводив обещание, как бы между прочим, пожеланием счастья Эдит. Неизбежное – пусть и в основном незримое – участие Кросса в его жизни немало досаждало графу. Он дал себе слово как можно старательнее охранять жизнь матери и сестер от вторжения этого неприятного субъекта.

Оставалось сделать последний шаг – сообщить о предстоящем браке матери и сестрам. Мать все поняла, едва Хью вошел в комнату, а сестры смотрели на него с удивлением, поскольку он редко завтракал вместе со всеми.

– Хью! – радостно воскликнула Генриетта и, бросившись к брату, крепко его обняла. – Вот так сюрприз!..

– И тебе доброго утра, – со смехом отозвался граф. – Мужчина, да будет тебе известно, может проголодаться в любое время суток. И даже самые лучшие братья иногда едят.

Хью сел за стол, и мать налила ему кофе, а слуга принес для него приборы и тарелку.

– Доброе утро, мама.

– Доброе утро, дорогой, – с несколько натянутой улыбкой ответила мать.

– Доброе утро, Эдит. – Хью повернулся к сестре, но та, старательно делая вид, что занята исключительно завтраком, пробурчала даже не взглянув в его сторону:

– Доброе утро, лорд Гастингс.

– Эдит, леди не ведут себя подобным образом. – Мать неодобрительно покачала головой.

Генриетта, взглянув на сестру, подчеркнуто жизнерадостно обратилась к брату:

– Когда у Эдит свадьба, Хью? Мне хочется надеть на ее свадьбу новое платье, а мама говорит, что торопиться с платьем не стоит, потому что оно может и не понадобиться в ближайшие месяцы. Как же так, Хью? Мистер Бенвик очень хочет жениться на Эдит. Ты ведь не станешь заставлять его ждать до следующего года?

– Я только что отправил сообщение мистеру Бенвику, назначив встречу с нотариусами, – сообщил Хью.

Эдит замерла, а ее брат продолжил:

– Что же касается новых нарядов, то об этом я ничего сказать не могу. Разве что вы сумеете договориться, чтобы их сшили быстро…

Не дав брату договорить, Эдит с восторженным визгом бросилась ему на шею.

– Спасибо, Хью, – сказала она, целуя его в щеки, – спасибо тебе огромное. Я прямо сейчас напишу Регги. Мама, где устроить венчание? Может, в церкви Святого Георгия? Или там уже все расписано на месяцы вперед?

Графиня сделала глоток чая и пробормотала:

– Ты могла бы навести справки насчет церкви. Но, пожалуй, лучше сначала спросить у Бенвика.

– Регги все равно, лишь бы скорее! – со смехом воскликнула Эдит. – О, если бы ты только раньше мне об этом сказал, Хью! Спасибо тебе!

– А разве у меня был выбор? – с шутливым возмущением отозвался Хью. – Все, что я видел здесь вокруг себя… И эти ваши кислые мины… Какой мужчина сможет долго такое терпеть?

– Неубедительно, – заявила Эдит, вернувшись на свое место. – Ведь все, что от тебя требовалось, – это встретиться с Регги. Так что мы тут ни при чем.

– Да-да, понимаю. Теперь мне придется оправдываться, – пробурчал Хью, сделав глоток кофе. – Надеюсь, когда я женюсь, оправдывать меня будет моя супруга.

– Бедняжка… – насмешливо протянула Генриетта. – Кто же захочет взвалить на себя такую обузу?

Эдит весело рассмеялась – очевидно, полагала, что их разговор не вышел за рамки шутки. Графиня же многозначительно посмотрела на сына и едва заметно нахмурилась.

– Возможно, я вас всех сейчас удивлю, но я и в самом деле нашел ту, которая готова взвалить на себя обузу, – проговорил Хью.

Сестры уставились на него в изумлении, а он с усмешкой сказал:

– Только не надо падать в обморок.

– Кто она? – спросила Генриетта. – Кэтрин Тайн?

– А может, Фанни Мартин? – высказала предположение Эдит.

– Или это миссис Макмюрри? Говори, Хью, не томи! – воскликнула Генриетта.

– Элизабет Кросс.

В комнате воцарилось тягостное молчание. Эдит в ужасе смотрела на брата. Генриетта же наморщила лоб, пытаясь вспомнить, о ком речь. Наконец она сообразила, о ком говорил ее Хью, и с ней случилось то же самое, что и сестрой: уставилась на брата так, словно перед ней был не Хью, а черт с рогами.

– Она ответила тебе согласием? – спросила графиня, прервав немую сцену.

– Да! – Изображая радость влюбленного, ответил ее сын. Его слова были встречены красноречивым молчанием. – Эй, что с вами? – вскинув руки, воскликнул Хью. – Неужели меня никто не поздравит?

– Поздравляю, Хью, – робко поглядывая на сестру, сказала Генриетта.

– Нет! – неожиданно заявила Эдит. – Я не стану поздравлять Хью с тем, что он сошел с ума. Потому что только безумец мог выкинуть такой фортель. Как тебя угораздило?

– Как именно? – Хью улыбнулся. – Ну… Я опустился на одно колено, и она сказала, что согласна.

– Мама, ты ведь не дашь ему благословения? – спросила Эдит.

Не глядя на сына, графиня пробормотала:

– Твой брат сделал свой выбор, и мы должны принять его жену с подобающей любезностью.

Хью стиснул зубы. Ведь Элизе не нужна их показная любезность: она надеялась, что вместе с мужем приобретет мать и сестер. Но он не стал им ничего говорить. Придет время, и они поймут, какая она добросердечная и искренняя. И тогда они примут ее в семью и полюбят всей душой.

Но все это имело лишь второстепенное значение. Главное то, что через десять дней Элиза (и ее приданое) будет на законных основаниях принадлежать ему, графу Гастингсу.


Последующие десять дней были до предела заполнены радостными хлопотами, но радовалась Элиза не только за себя. Софи последовала ее совету и во всем призналась герцогу, а тот в свою очередь уговорил Софи выйти за него замуж.

Свадьба герцога и Софи была скромной, но красивой, и даже новость о случившемся незадолго до свадьбы скандале в «Веге», о котором Элизе театральным шепотом рассказала во время брачной церемонии Джорджиана, не могла испортить настроения.