Но вот наконец спектакль закончился, и публика начала расходиться. Пока мисс Кросс поправляла шаль, Хью, наклонившись к ее отцу, тихо сообщил:

– Я приеду в четверг к двум часам. Скажите ей, что рассчитываете быть в это время дома, но задержитесь на полчаса.

Кросс молча кивнул.

– И, бога ради, дайте ей возможность пригласить своих подруг, когда вы в следующий раз пойдете в театр, – добавил Хью. – Она заподозрит неладное, если мы будем постоянно встречаться при подобных обстоятельствах. К тому же женское сердце чутко реагирует на мнение подруг, и их одобрение очень важно.

Кросс поморщился, но Хью никак на это не отреагировал. Вежливо откланявшись, он покинул ложу и растворился в толпе.

Граф подверг тщательному анализу свои ощущения от сегодняшнего вечера и пришел к выводу, что провел время куда лучше, чем ожидал. Для того чтобы прийти к этому заключению, много времени ему не понадобилось – он даже не успел покинуть здание театра.

– Гастингс! – раздался у его уха знакомый голос, и тяжелая рука легла ему на плечо. – Черт возьми, чтоб мне провалиться! Какими судьбами ты здесь?

Граф со смехом стряхнул с плеча руку приятеля, а Роберт Фэрфилд, младший брат герцога Роли, многозначительно ухмыльнулся.

– Вот уж не думал, что ты любитель оперы, Роб, – сказал Хью и снова рассмеялся.

– Вообще-то опера – это не мое, – с брезгливой гримасой пробурчал Роберт. – Я здесь по настоянию матери. Она решила, что мне пора жениться и таскает меня по всевозможным салонам и театрам вот уже две недели кряду. Я пока держусь, но боюсь, что не выдержу жуткой скуки и сдамся – лишь бы от меня отстали.

– Чтобы ты – и женился? Что за нелепость? – воскликнул Хью.

– Да, согласен, нелепее ничего быть не может. Но у тебя, похоже, намерения самые серьезные. – На физиономии Роберта вновь появилась многозначительная ухмылка. – Присмотрел себе дочку Кросса, верно?

Хью хотелось сказать приятелю, что тот бредит, но он сдержался. Отрицать сказанное Робертом он не стал, но и подтверждать тоже.

– Кросса? Ты имеешь в виду Эдварда Кросса?

– Того самого, – кивнул Роберт Фэрфилд. – Он увел многообещающие инвестиции прямо у Роли из-под носа. Выходит, обокрал.

– Кросс обокрал Роли?.. – удивился Хью. – Каким образом?

– Украл – фигурально выражаясь, – пояснил Фэрфилд. – Но мой брат был вне себя от ярости, когда получил отказ от своего инвестора. И винит он в этом Кросса. Я точно не знаю, но вроде бы речь идет об акциях Панамского канала. Брат сказал, что Кросс ведет грязную игру и связываться с ним опасно.

У Хью отлегло от сердца. О том, что Кросс играет нечестно, граф и так знал.

– Спасибо за информацию. Теперь я со своих инвестиций глаз не спущу, – с усмешкой сказал Хью.

– И будь с ним начеку, – предупредил приятеля Роберт. – Ты и глазом не успеешь моргнуть, как он разденет тебя подчистую, даже штанов не оставит. А уж если ты собрался завоевать благосклонность его дочки – тогда держись, приятель! Кросс не пощадит того, кто перебежит ему дорогу, и…

– Мисс Кросс – славная девушка, как мне кажется, – перебил Хью, намеренно игнорируя все сказанное Робертом. – Мои сестры даже назвали бы ее очень милой. Она совсем не похожа на отца.

– Не похожа?.. – в задумчивости переспросил Роберт, затем пожал плечами и сменил тему. – Ты сейчас в «Вегу»?

А куда же еще? Если боги смилостивятся над ним и пошлют удачу, то он все еще сможет и без посторонней помощи обеспечить Эдит приличным приданым. Разумеется, Кросс по-прежнему будет держать его на крючке, и, увы, как бы ему ни везло за карточным столом, с отцом Элизабет вовек не расплатиться.

– Увидимся в «Веге», – сказал Хью.

И Роберт, кивнув другу на прощание, поспешил присоединиться к проходившей мимо шумной компании, состоявшей из таких же, как он, молодых и беззаботных весельчаков.

Хью хмыкнул и пожал плечами. Что ж, он с самого начала знал, что повышенное внимание ему обеспечено. То, что заметил Роберт, заметили и многие другие. Возможно, завтра уже весь Лондон будет знать, что лорд Гастингс слушал оперу в ложе Кросса, сидя рядом с его дочерью. Так что пора было подумать, что он скажет матери и сестрам.

Глава 9

Элиза старалась пореже думать о лорде Гастингсе, но не очень-то получалось. У нее никогда не возникало подобных проблем с другими партнерами отца. Возможно, все дело в том, что они не отличались ни красотой, ни обаянием, в то время как граф в избытке обладал и тем и другим, но, кажется, были и иные причины… Мистер Гринвил постоянно приносил ей сладости, когда она была ребенком, а сэр Дэвид частенько говорил, что она очень похожа на мать, но при этом никакого особого интереса она для них не представляла, а вот граф – совсем другое дело… Он интересовался ее жизнью. Он расспрашивал о Вилли. Более того, казалось, что она интересовала его даже больше, чем их с отцом дела. Хм… очень странно и необычно. Но, возможно, все объяснялось очень просто: граф беседовал с ней лишь из вежливости. Вот и Джорджиана говорила ей, что аристократы, то есть истинные джентльмены – такие, как ее жених виконт Стерлинг, – обладают исключительным чувством такта и прекрасными манерами. Надо думать, граф Гастингс в этом смысле ничем не отличался от виконта Стерлинга, а в чем-то возможно, даже превосходил.

Увы, сколько бы Элиза ни убеждала себя в том, что за вежливыми словами и комплиментами ничего не стояло, эти его вежливые слова и комплименты все равно доставляли ей несравненное удовольствие. И грезить наяву, вспоминая, как граф на нее смотрел и что говорил, было куда приятнее, чем думать о вещах реальных. Тем более что в реальном мире дела обстояли совсем не так хорошо. Подруги Элизы давали ей немало поводов для беспокойства. Софи оказалась в эпицентре скандала, разразившегося вокруг игорного клуба «Вега». Играя в «Веге», Софи зарабатывала себе на жизнь. Знали об этом немногие, а знавшие молчали, но случилось так, что герцог Вэр, сев играть за один стол с Софи, поднял ставку до немыслимой суммы. Джорджиана любила пошутить на тему влюбленности в Софи младшего брата герцога, игрока и повесы лорда Филиппа. Права была в своих предположениях Джорджиана или нет, но ей очень хотелось думать, что лорд Филипп действительно любит Софи. Софи же лишь смеялась и отшучивалась: говорила, что от лорда Филиппа одни неприятности, – и Элизабет была согласна с подругой. Она считала, что у Софи хватит здравого смысла не терять голову ни из-за лорда Филиппа, ни из-за его старшего брата. Как бы там ни было, но Софи почему-то вдруг перестала отвечать на письма Элизы, и это не могло не вызвать беспокойства. Не придумав ничего лучшего, Элизабет обратилась за помощью к отцу, и тот обещал разузнать все, что сможет. Когда же отец сообщил, что Софи давно не появлялась в Лондоне, Элиза всерьез забеспокоилась.

Так что же стряслось с ее подругой? И, что еще важнее, как ей помочь? Лучше всего Элизе думалось в саду. Вот и сейчас она пыталась найти решение, срезая цветы для букета невесты – замуж выходила сестра камеристки Элизы. Венчание Джейн Харби назначили на завтра, и церковь решено было украсить сиренью. Мэри, камеристка Элизы, уже нарезала полную корзину разноцветной сирени и подошла к хозяйке спросить, не нужна ли ей помощь. Элиза подняла голову – и едва не выронила садовые ножницы, увидев направлявшегося к ней лорда Гастингса.

Вилли, который нежился на солнышке, тотчас вскочил и помчался к графу. Тот ласково потрепал пса по голове. Он вновь застал ее за работой в саду – с той лишь разницей, что сейчас вид у нее был вполне презентабельный. Когда лорд Гастингс подошел достаточно близко, Элиза сделала реверанс; сердце ее при этом бешено колотилось.

– Надеюсь, вы простите мне мою дерзость, мисс Кросс, – сказал граф, немного щурясь от солнца, и за эти лучики в уголках его глаз Элиза готова была простить ему любое преступление. – Видите ли, ваш дворецкий любезно разрешил мне пройти в сад, чтобы встретиться с вами здесь, на свежем воздухе, а не в гостиной. День выдался на редкость погожий.

– Да, милорд, замечательный день. А папа, наверное, немного задерживается? Он предупредил меня, что сегодня вернется домой рано.

Элиза догадалась, что отец ждал с визитом лорда Гастингса, так как он счел нужным предупредить ее о том, что будет дома к ленчу.

– Мы договорились встретиться в два часа, – подтвердил ее догадку граф. – Вы не станете возражать, если я подожду его здесь? Надеюсь, он скоро появится.

Элиза улыбнулась. Беспокойство о судьбе подруги отступило на второй план.

– Разумеется.

Лорд Гастингс подошел к ней вплотную. Вилли залаял и, подбежав к графу, понюхал носки его туфель, а потом затрусил к цветущему кусту сирени и принялся тщательно его обнюхивать.

– Я чувствую, что последнее время слишком часто навязываю вам свое общество, мисс Кросс. Прошу простить меня за это.

– Что вы, милорд!.. – с жаром воскликнула Элиза, тотчас же почувствовав, как наливается жаром лицо. Ей сделалось нестерпимо стыдно за свои глупые грезы. – Из всех папиных партнеров вы самый обаятельный… и вовсе не навязчивый.

Граф рассмеялся.

– Вы слишком добры ко мне, мисс Кросс. Представляю, как утомительно изо дня в день принимать у себя гостей – партнеров вашего отца. Но о чем же они с вами говорят? О паровых двигателях? О полетах на воздушном шаре? Об акциях и биржах?

– Честно говоря гостей бывает не так уж много, – сказала Элиза, потупившись. И тут же спросила: – А вы инвестируете производство паровозов? Папа называет их машинами-убийцами – из-за взрывоопасности.

– Я, пожалуй, с ним соглашусь, – лукаво подмигнув девушке, ответил граф. – Но если производить их так, чтобы они не взрывались… Тогда у этих машин большие перспективы.

– Да уж… – буркнула Элиза. – Не убивать всех, кто рядом, – это ли не прогресс?

Гастингс вновь рассмеялся, и от этого его смеха сердце Элизы так и ринулось в пляс.