Палуба была обледенелой и мокрой, Джеред дважды поскользнулся. Один раз выронил топор, и, когда корабль в очередной раз накренился, Тесса подумала, что он сейчас утонет. Но топор зацепился за спутанный такелаж, разбросанный по палубе. Джеред достал его, склоняясь под ледяным ветром. Когда он подобрался ближе к краю, Тесса подумала, что он собирается попытаться перерубить мачту. Она была по меньшей мере три фута в диаметре и вся покрыта дегтем. Это займет несколько часов, а по крену корабля было ясно, что такого времени у них нет. Веревки, которая предохраняла его от падения, явно не хватало, чтобы добраться до запутанной мачты. В ужасе Тесса смотрела, как Джеред шагнул ближе к краю без всякой страховки. Он опустился на колени и стал рубить пеньку широкими ударами. Один канат был перерублен, и мачта сместилась, чуть повернувшись, но не скатилась с палубы. Он разрубил другой, потом еще один, как будто забыв о холоде, опасности и бушующих волнах.

Что-то привлекло ее взгляд, и Тесса невольно повернула голову, чтобы увидеть огромный вал, собирающийся поглотить корабль. У нее перехватило дыхание, само время остановилось.

Она прокричала его имя, но Джеред не обернулся, не пошевелился. Он продолжал стоять на коленях и рубить канаты. Она закричала снова и снова. А потом в ужасе увидела, как волна накрыла корабль, унося ее мужа с собой.


Он услышал крики, потом понял, что это ревущий ветер. Он почти видел фигуру морского чудища в волнах, чувствовал, как его зубы вонзаются в его шею. Горячая кровь пролилась на его кожу, согревая его. Крики прозвучали снова, яростно и призывно. Казалось, кричала женщина. Или они доносились откуда-то с небес?

А почему бы и нет? Он посмотрел наверх. Черные, мрачные тучи и ничего больше. Его рука лежала на чем-то твердом. Холодном. Ах да, это топор.

Еще один крик. Что-то потянуло его, потом освободило. Лицо словно врезалось в стену. Он подумал, что это уже случалось раньше, наверное, он на мгновение потерял сознание. Выдох чуть согрел поверхность, о которую он ударился. Он прикоснулся к ней языком. Соль. Дерево. Краска. Он снова вздохнул, чувствуя свою собственную кровь и слюну. Он умирает? Несомненно. Но смерть не победит легко. Он не будет поддаваться. Ему еще нужно кое-что сделать. Срубить мачту.

Крик раздался снова, и что-то схватило его, вцепилось в его плоть. Он почувствовал, что его поднимают на небеса. Видимо, ангелы? Но он не хотел умирать. Что-то очень важное удерживало его на земле.


Два раза матросы почти добрались до него, смытого волной, обрушившейся на «Изольду». Джеред висел у борта. Веревка, которую он сжимал, обвилась вокруг его запястья, и он болтался на ней, еле держась.

Тесса стояла на коленях на краю, к ее талии тоже была привязана веревка. Один из матросов находился внизу нее, другой — сбоку. Она не позволяла им уйти, угрожая перерезать веревки, державшие их у борта корабля, если они попытаются спасать свою шкуру. Она орала на них, когда казалось, что они собираются ретироваться, оставив Джереда умирать. У нее болело горло, глаза разъедала соль, но ее муж будет спасен. Иначе гори оно все синим пламенем.

Третий замах через корпус оказался успешным. Массу спутанного такелажа с трудом втягивали на палубу. Тесса повернулась, дала знак, и матросы начали тащить веревки. Она не была уверена, к какой из них привязан Джеред, поэтому единственным выходом было вытянуть весь спутанный клубок на палубу. Медленно, так медленно, что время, казалось, отмеряло месяцы, а не минуты, появились его пальцы, такие окоченевшие, что казались почти черными. Она потянулась вниз и, отмахиваясь от рук, которые хотели помочь ей, схватила Джереда под мышки и потащила наверх.

— Пожалуйста, ваша светлость, позвольте мне помочь! Она подняла глаза на Чалмерса, который стоял на коленях рядом с ней.

— Я не дам ему умереть. — Слезы смешались с морской водой.

— Конечно, ваша светлость.

Она посмотрела вниз. Кто-то тащил Джереда на палубу. Неужели спасен?

— Пожалуйста, Чалмерс… — Ей было неприятно, что ее голос дрожит. — Пожалуйста, помогите мне. — Подступающие слезы жгли ее глаза. — Я не хочу, чтобы он умирал. — Она раскачивалась взад и вперед, ее всхлипы были странно беззвучными. Или это их просто не слышно из-за рева бури? Шторм, кажется, стихал, но ведь ее внимание было сосредоточено только на Джереде.

— Да, ваша светлость, — сказал он и наклонился, чтобы помочь ей подняться. Всю дорогу до каюты она держалась за рукав Джереда, отпустив его, только когда трап стал слишком узким, чтобы она могла идти с ним рядом. Матросы положили его на кровать и, не снимая с него одежду, накрыли одеялами.

— Ему нужно как можно больше тепла, ваша светлость. Но я сомневаюсь, что во время шторма на камбузе сохранился огонь.

— Да-да, — произнесла она, не отрывая глаз от мужа. Потом моргнула, приказывая себе вернуться к тому, что нужно сделать. — Что?

— Камбуз, ваша светлость. Мне посмотреть, есть ли там огонь?

— Да, конечно. Пожалуйста.

В каюте было очень холодно, но по крайней мере не было ветра. Она села на край кровати, подоткнула одеяла. Джеред не шевелился, губы почти синие. Что надо сделать? Она очень боялась, что не знает. «Думай, Тесса!»

Корабль еще больше кренился набок. Тесса наклонилась, согревая его щеку своим дыханием.

— Ваша светлость?

Она подняла глаза и увидела Чалмерса у двери. На его лице явно читался ужас.

— Да?

— Я очень боюсь, ваша светлость, что мы вот-вот сядем на мель!

«Изольда» героически сражалась. Ее такелаж был уничтожен, мачты разбиты, штурвал потерян, палубы в воде. Потом, когда показалось, что скалы вдоль берега манят ее, шхуна повернулась носом на запад, скрипя корпусом и дрожа килем, вздохнула. Битва оказалась слишком неравной. И «Изольда» сдалась.



Глава 35


— Я считаю это чудом, ваша светлость.

Тесса скосила на него глаза.

— Да, нам повезло, что мы оказались так близко к Мидлстону. Так, значит, вы не хотели бы быть современным Робинзоном Крузо, Чалмерс?

Ужас на его лице, похоже, был искренним. Да и она, по правде, не хотела бы остаться наедине с Чалмерсом на тропическом острове. Без сомнения, он бы постоянно ворчал и жаловался.

Последнее время он вел себя именно так: с того момента как их спасли и доставили в Мидлстон. «Изольда» налетела на скалы, не в силах противостоять мощной стихии. Потрясения от удара было достаточно, чтобы сбросить Тессу на пол, несмотря на меры предосторожности. Джеред остался на кровати только потому, что она обвязала его веревкой. Она поднялась с пола и легла на него, держась за спинку кровати, привинченную к переборке.

Звук киля, царапающего по острым скалам, был больше всего похож на крик. Тесса закрыла глаза и держалась, пока дрожь корабля не прекратилась. Очень долго никто не знал, затонет ли корабль от этого удара, но, кажется, было слишком мелко, чтобы затопить шхуну. Когда подошли первые лодки, Тесса поняла, что Господь услышал их молитву и послал спасение.

Их троих проводили в дом мэра, и Джереда сразу же уложили в постель. Горячие кирпичи и две грелки сделали кровать уютным оазисом тепла, но он все еще не приходил в себя. Должно быть, пострадал от удара, предположила жена мэра, увидев шишку на его голове.

Тессу, однако, волновал не этот пустяк, а то, что Джеред все никак не согреется, его тело остается холодным как лед. Если бы она не видела, как поднимается и опускается его грудь, его можно было счесть мертвым. Его правая рука так распухла, что стала почти в три раза больше, тело покрылось черными и синими пятнами. Его лицо было избито почти так же сильно. Вполне возможно, что у него даже сломан нос. Они с женой мэра раздели его, и теперь он лежал в одной из ночных рубашек ее мужа. Ее промокшая насквозь одежда уступила место фланелевой ночной рубашке и теплому халату. Поверх него она накинула шаль, которая укутала ее почти до пола.

Присутствие Чалмерса ничуть не смущало ее. Ей было все равно, прилично она одета или нет. Все, что ее интересовало, — это здоровье Джереда.

— Мне принести еще чая, пока мы ждем доктора, ваша светлость?

— Пожалуй, Чалмерс.

— Очень хорошо, ваша светлость.

Когда он ушел, Тесса откинула одеяло и устроилась рядом с Джередом. Его тело было как кусок льда, ее — не намного теплее. Несмотря на пылающий огонь и тепло в комнате, она ощущала холод изнутри. Она придвинулась к нему, положила руку на грудь.

— Вы помните, когда я в первый раз увидела вас, Джеред? Мне было шестнадцать, и я считала себя такой взрослой. Но мама не позволила мне присутствовать на ужине в вашу честь. Нет сомнений, она слышала о вашей сомнительной репутации. Вы поцеловали меня, помните? Я думала, у меня разорвется сердце. Я никогда никому не рассказывала об этом. Конечно, это был шокирующий поступок. Не столько для вас, сколько для меня.

Она начинала дрожать, волны озноба пробегали по ее телу, заставляя еще теснее прижиматься к Джереду. Она положила голову на его плечо.

— Я много часов проводила у вашего портрета. Я рассказывала ему такие вещи, которых никогда не поведала бы никому. Что мои волосы такие непослушные. А грудь растет и становится слишком большой, и, конечно же, мужчины никогда не обратят на меня внимания. Как я хотела выйти замуж! Мечтала, чтобы мой муж любил меня так же сильно, как отец любил мою мать. Вы были единственным, кто знал, что временами я сожалею, что у меня шесть братьев, которые только и делают, что насмехаются надо мной. Я хотела знать, что заставляет смеяться вас. Забавляют ли вас выходки акробатов и клоунов? Каких авторов вы читаете, каких философов изучаете? Миллион вопросов, Джеред. И только ваш портрет знал, как я хотела, чтобы вы полюбили меня.