Мисс Сюзи посмотрела на него с истинным состраданием, смешанным с тем интересом, которое пробуждает даже в наименее романтической женщине самая банальная любовная история.

— Вы мне поможете? — спросил Поль, — вы вступитесь за меня?

— От всего сердца, если я смогу и если вы будете вести себя хорошо.

— Примерно, вы увидите; я имею шальной вид и говорю глупости, это привычка; но я искренен, уверяю вас. Эта маленькая Симона меня преобразила. Ах! если бы я мог весь день думать, что ее улыбка ждет меня дома, я вам клянусь, что я был бы способен серьезно трудиться, кто знает, может быть достигнуть известной цели. У меня не было бы другого стремления, другого желания, другой мечты на свете: она! всегда она!.. Но мне не верят.

Сюзанна слушала, невольно смущенная; у нее оставались еще следы прежнего раздражения.

— Решительно, эти влюбленные несносны! — подумала она.

Однако, ей было жаль этого бедного Поля и конечно ей бы хотелось помочь ему, насколько это было в ее власти.

Подъезжали к перекрестку. Он сошел.

— Вы моя добрая фея, мисс Сюзи. Благодаря вам, г-жа де Лорж будет более снисходительна. До скорого свидания… Ах! еще последняя просьба! Вы не откроете, не правда ли, моего секрета Мишелю?

— Почему?

— О! потому что я его знаю, Мишеля. Он будет непременно на стороне Жака. „Работай, мой милый или утешься. От любви не умирают, поверь мне…“

И молодой человек добавил, обвивая Сюзи взглядом такого наивного восхищения, что не было возможности на него сердиться.

— Ему легко говорить, Мишелю!

VIII

— Какой он ветреный и сумасшедший, этот Поль, но какой он забавный! — думала Сюзи, пуская опять своих пони. — Я убеждена, что он очень любит Симону… А она… покраснела, когда я ее спросила, думает ли она изредка о своем будущем муже?… Вот еще двое, которые любят друг друга, поженятся и будут счастливы, как Жак и Тереза!..

Лошади остановились сами собой.

Сюзанна знала, что Мишель должен был вернуться накануне с вечерним поездом; однако она была немного поражена, видя, что он ждал у под езда Кастельфлора, к тому же с довольно суровым лицом.

— Здравствуйте, — сказала она, после минутного удивления, беря руку, которую ей подавал Тремор, чтобы помочь спуститься, и так весело, что он не осмелился тотчас же дать волю своему дурному настроению.

В гостиной, куда он последовал за мисс Северн, он вознаградил себя за эту сдержанность.

— Когда откажетесь вы от этой привычки выходить одной, которая мне ненавистна?

— Ну, а мне дорога! — возразила она с большим спокойствием, снимая перед зеркалом свою хорошенькую белую шляпку.

— И вы к тому же запоздали, Колетта беспокоилась.

Сюзи повернулась, еще растрепанная, со своей шляпой в руке.

— А вы?

— Я также, конечно. Я здесь уже три четверти часа.

Молодая девушка не ответила и прошла в столовую, где г-н Фовель, Колетта и дети сели уж за стол.

— Прошу извинения, — сказала она, идя на свое место.

— Это мы должны перед вами извиниться, — воскликнул г-н Фовель; Низетта стонала от голода. Вы опоздали всего на 10 минут. Теперь без двадцати час.

— Что тебя так задержало, милочка? — спросила Колетта, между тем как Мишель принялся молча и нехотя за еду.

Сюзанна смеялась.

— Сначала я немного увлеклась и забыла время, нужно в этом сознаться. А затем, это целое приключение. Я подобрала на дороге Поля Рео и отвезла его к г-же де Лорж… Он там завтракал.

Мишель резко положил свою вилку.

— Вы посадили Поля Рео в ваш экипаж?

— Конечно, в мой экипаж.

— Ах! Вы находите естественным, чтобы молодая девушка разъезжала в сопровождении молодого человека.

Плохо сдерживаемый гнев дрожал в его голосе.

— В Америке это постоянно делается, и репутация молодой девушки там вещь настолько серьезная и священная, что не зависит от более или менее точного соблюдения идиотских условностей! — ответила Сюзанна тем же тоном.

— Мы не в Америке.

— Послушайте, успокойтесь же! — сказал г-н Фовель, который, однако, не мог удержаться от смеха.

— Говорить спокойно, — воскликнула Сюзи, — когда он…

— Не сердитесь, моя дорогая кузиночка, — продолжал адвокат. — В теории вы правы, но на практике Мишель тоже не неправ… Если вы поразмыслите немножко, вы согласитесь со мной.

Сюзи успокоилась, и Мишель смотрел в сторону окна с видом жертвы.

— Ну, что же, Рео приедут? — спросила Колетта, чтобы переменить разговор.

— Рео не приедут. Вот уже 4 дня, что они поздно ложатся, и Жак боится, чтобы Тереза не очень утомилась.

— Это бессмысленно, — отрезал Мишель, которому в этот час решительно недоставало снисходительности.

— Бессмысленно! — повторила Сюзи, гнев которой, едва успокоившийся, вновь вспыхнул. — Бессмысленно, что муж думает о здоровье жены?

— Да, в данном случае, бессмысленно.

— Это голубки, что ж ты хочешь! — заметил г-н Фовель, накладывая себе салат.

— Уже шесть месяцев, как они женаты, уже время мне кажется…

— Перестать ворковать? — продолжал г-н Фовель, принявшийся мирно есть свой салат. — Я жду твоего испытания, мой милый. Посмотрим, не будешь ли и ты ворковать, как другие.

— Я не думаю, нет… — возразил Мишель себе в бороду.

Кровь залила все лицо Сюзи, и две слезы ярости наполнили ее глаза, но усилием воли она их удержала и голосом преувеличенно спокойным сказала:

— Деплан был у Рео.

— Вы не можете сказать: господин Деплан? — сказал еще Мишель.

— О! как хотите! я только что сказала: Жак, не приводя вас, кажется, в негодование.

— Да, но это было не то же самое, — заметил г-н Фовель своим добрым, отечески примирительным голосом.

— Итак, я видела господина Деплана, говорившего мне о бале.

— Ах! в самом деле! — воскликнула Колетта, в высшей степени заинтересованная.

— Это будет восхитительно, Колетта!

Они начали разговор о платьях „мов“ и зеленых, между тем как г-н Фовель занялся Восточным вопросом.

После завтрака, когда Сюзанна взялась за шляпу, объявляя Колетте о своем намерении пойти посидеть на берегу реки, Мишель, который чувствовал некоторое угрызение совести, не столько из-за упреков, сделанных им, сколько из-за формы, в которую он их облекал, попросил почти любезно позволения у молодой девушки сопровождать ее.

Медленно спустились они под деревьями к Серпантине. Мишель, казалось, забыл свое неудовольствие; он рассказывал о квартире, осмотренной им в квартале Марбеф и которая, казалось, соединяла все желанные условия для их будущего жилища, о разговоре, бывшем у него с его обойщиком, о скульптурных украшениях для столовой, виденных им у Бенг. Разговор страстно интересовал Сюзанну. ее природный, но мало развитой художественный вкус, любовь к изящным и тонким вещам, направлялся до сего времени чем-то в роде инстинкта; ей доставляло удовольствие следить за Мишелем в области общих суждений, понимать то, что она чувствовала, изучать то, что она угадывала, и подкреплять свои личные вкусы его познаниями.

На краю спуска они уселись на скамейку. От Серпантины, протекавшей с шумом у их ног, веяло свежестью. Камыши с коричневыми метелками, зеленовато-серые ивы окаймляли противоположный берег.

В очень прозрачной воде, дававшей возможность видеть дно, покрытое булыжником молочно белого, как жемчуг, цвета, плавали во всех направлениях рыбы, спускавшиеся до дна или подымавшиеся на поверхность воды; изредка та или иная появлялась в солнечных лучах, и тогда они сверкали серебром. Сюзанна рисовала кончиком зонтика узоры на песке, а Мишель с рассеянным и хмурым взглядом уставился прямо перед собой. Молодая девушка прервала на минуту свое занятие и стала смотреть по направлению его взгляда. Ей видимо было нужно что-то сказать, но она колебалась. Может быть, Мишель был единственным человеком, к которому она не всегда осмеливалась обратиться с приходившими ей на ум словами, не обдумав заранее их значения.

— Мишель, — сказала она наконец, — думаете ли вы иногда о той особе… той женщине, которая причинила вам столько горя?

Мишель вздрогнул, но вскоре ответил с большим спокойствием.

— Нет, я больше о ней не думаю. Я вам уже сказал, что эта любовь была большим безумием и что я от нее излечился.

Она замолчала, затем, также застенчиво:

— Мишель, она была очень хороша?

Мишель посмотрел на свою невесту с насмешливой улыбкой.

— Почему вы мне задаете этот вопрос?

— Так себе, из любопытства.

— Если бы я вам ответил, что она уступала вам, что бы вы от этого выиграли?

— Я уверена, что она была очень хороша, гораздо лучше меня, — пробормотала Сюзанна, не подымая глаз. — И вы ее любили страстно, не так ли?

— Да, страстно, — повторил он неопределенно. — Я вам буду очень благодарен, если вы забудете эту историю, как я сам ее забыл.

И после минуты молчания, стараясь улыбнуться, он продолжал:

— Так как вы делаете намеки на мое прошлое, у меня почти является желание расспросить вас немного о вашем; вы сами не романтичны, не сентиментальны, это установлено, но я убежден, что ваша помолвка привела в отчаяние много людей.

— Этих двух господ, сделавших мне предложение эту зиму? Помните, я вам рассказывала. Я вижу только их. И право, я не особенно доверяю постоянству этого отчаяния.

— Но, в Америке, ведь за вами ухаживали?

Он смеялся, но его внимательный взгляд не соответствовал шутливому тону.

— Ах! натурально, флирты, но вовсе не так много, как вы думаете! У меня были друзья детства, обходившиеся со мною скорее, как с товарищем, чем как с возлюбленной.