Увидев нас, Вика заметно оживилась и растянулась в ослепительной, предвещающей что-то хорошее, улыбке.

— Анжела, подойди ко мне! — послышался внезапно холодный, твердый голос Ларисы Юрьевны из-за учительского стола, отчего мы невольно вздрогнули. Из-под очков в темной оправе её взгляд казался ещё более жестким и проницательным. Это был взгляд тяжелого, озлобленного и с долей надменности в характере человека. Никто в нашем классе не питал к этой преподавательнице теплых чувств, и, маловероятно, что, выпустившись из школы, кто-то из нас будет иметь о ней приятные воспоминания. С пониманием и сочувствием взглянув на свою сестру, которая в недоумении кивнула и нетвердым шагом, боясь нападок Ларисы Юрьевны, направилась прямо по классу, я стремительно прошла к своей парте.

— Привет! Кажется, я останусь без аттестата, — взмолилась Вика, указывая на учебник, раскрытый на теме "Дифференциальные уравнения".

— Привет! В таком случае, — улыбнулась я, присев на своё место. — Мы останемся вместе без аттестатов и, вместо Москвы, отправимся в путешествие автостопом.

— Ух, а это заманчивое предложение! — рассмеялась она. — Моя давняя, безумная мечта.

— Вик, не томи, — прошептала я в нетерпении. — Что там с Оксаной? Вы поговорили?

— Да, прости, что я тебе ночью не ответила — у меня просто ноль на балансе и номер заблокировали. В общем, она пообещала, что никому ничего не скажет. Вернее, она вообще не собиралась распространяться о той истории, а нам сказала так, просто по секрету и по ситуации.

— Серьёзно?! — мне словно дали глоток воды в состоянии глубочайшей жажды. — Слава Богу! Выходит, она не настолько стервозная, как я о ней думала.

— Ну, не торопись, стервозности в ней хватает, — возразила мне подруга, зная как никто другой свою сестру. — Хотя я, если честно, не ожидала от неё такого. Думала, она со злости вполне могла бы растрезвонить о том разговоре. Но, к счастью, остается просто ей поверить.

— Да уж, у меня будто камень с груди, — улыбнулась я в изумлении. — Всё-таки не так уж Оксана плоха, как я о ней вчера выразилась.

— Она заслужила те слова, Карин, и ты это прекрасно знаешь. Обидно только, что из-за неё весь наш вечер был испорчен — а с таким ведь воодушевлением начали альбомы.

— У нас ещё много будет таких вечеров. Но только на этот раз будем собираться у нас дома, чтоб подобное не повторилось. Идет?

— Идет! Только теперь, мне кажется, Оксана и сама не подойдет даже на пушечный выстрел к моей комнате, так что можно не бояться повтора истории. Слушай, а что там с Анжелой? — добавила она, глядя в сторону стола Ларисы Юрьевны, которая в эмоциях что-то растолковывала Анжеле. От вида этого зрелища мне стало от всего сердца жаль свою сестру — нотации от человека-тирана — это последнее, что можно пожелать родному и близкому человеку.

— Что-то случилось? — испытывая глубокое волнение за Анжелу, тут же спросила я, как только она в задумчивости подошла к нашей парте. — Это из-за оценок?

— Да, — озадаченно произнесла моя сестра с грустью в голосе. — Лариса Юрьевна говорит, что даже на тройку вытянуть меня не может, и если я не напишу эту контрольную на четыре, то серьёзные проблемы мне обеспечены.

— Так попроси Дениса помочь тебе, — как нечто само собой разумеющееся предложила Вика, в чем я была с ней полностью согласна. — Он ведь спец в алгебре, и вы с ним в хороших отношениях.

На что Анжела лишь смущенно пожала плечами.

— Вдруг он не придет сегодня.

— Он уже пришел, — мягко ответила Вика. — Лариса Юрьевна его просто к завучу зачем-то отправила.

— Вик, а что там с Оксаной? — с глубочайшим участием произнесла Анжела. Казалось, что об алгебре в тот момент она думала меньше всего.

— Всё уладилось, Анжел. Мы с ней поговорили, и можно не опасаться её языка.

— Шутишь?! — искренне изумившись, очень эмоционально улыбнулась она. — То есть она всё поняла?

— Как выяснилось, она совсем не собиралась никому ничего рассказывать, — с удовольствие ответила я за Вику, избавив её от повторного объяснения. — Так что я чувствую себя немного перед ней виноватой.

— Да уж, я ожидала от неё совсем другого, — призналась Анжела. — Это счастье, что всё так вышло. Я очень боялась последствий.

В эту минуту в класс вошла сама виновница нашего разговора, и не глядя в нашу сторону, прошла мимо к своей парте, сладко улыбаясь ребятам за приветствиями. Я испытала сильнейший укол совести, но при воспоминании язвительного тона, насмешки и грязного, жуткого рассказа Оксаны это наводнение тут же сменилось прежней антипатией. Была ли я перед ней виновата? Я осознавала, что мои обвинения в её адрес были не совсем справедливыми, но ведь всё, что было сказано тем вечером, было сказано по ситуации. А ситуация складывалась таким образом, что Викина сестра просто оклеветала Дениса. И пусть, что, возможно, неосознанно, но всё же оклеветала. Этим размышлением я себя оправдывала, но в глубине души красный маячок продолжал мигать, то затмевая, то разгораясь с новой силой.

Как бы там ни было, самое страшное оставалось позади… И только это было важно.

Контрольная, на счастье, оказалась не такой страшной, как нам её расписывали, и прошла довольно благополучно, что никак не могло не порадовать и не придать бодрости и хорошего настроения на весь день, отчего все последующие уроки промчались стремительно и очень легко. Что биология с её задачами по генетике, что физика с её электромагнитными волнами, что нудная геометрия, что обж, которые в редкостный раз бывают интересными и не вгоняющими в сон. Есть такие уроки, которые пережить есть настоящая наука, и, по-моему, обж относятся именно к такой группе. Репетиции в тот день мы с ребятами не планировали, поэтому после звонка с шестого урока стали расходиться по домам и репетиторам.

Мне не терпелось как можно скорее дождаться вечера, чтобы увидеть Костю. Чтобы услышать его голос. Голос, который сводил с ума тысячи девичьих сердец. Нужно признать, что поклонниц Косте не жаловать! Он был талантливым музыкантом, обладавшим до невозможности завораживающим, проникновенным голосом, и просто очень обаятельным, искренним, красивым парнем, которому никогда не нужно было занимать мужественности и той редкой одухотворенности, что делала его замечательным, светлым человеком. Но что больше всего я ценила, что уважала в своем друге, так и это душевную глубину. Несмотря на красивую, идеально подобранную, яркую обертку, приковавшую к себе взгляды, Костино внутреннее наполнение ничуть не проигрывало на этом фоне. Он всегда пользовался огромной популярностью у девушек, ещё до рождения "Illusion", но, что важно, это нисколько его не испортило. Нисколько не придало ему надменности, самолюбия или же вычурного высокомерия, которыми отличались парни, привыкшие к избытку внимания. Конечно же, это также было для меня ценно.

Мы росли вместе с Костей, развивались, воспитывались, воспитывали друг друга, становились теми, кем были на данный момент, и за всё время я ни разу не усомнилась в нашей дружбе. Костя никогда не давал мне повода пожалеть о ней, пожалеть о подаренном доверии, об общих воспоминаниях. Дружба с этим человеком была для меня святыней, равно как и семья. Нас связывало не слово "дружба", не смех, шутки и праздники, а нечто совсем другое, что не подвластно словам. Какая-то особая связь. Игорь, Антон, Макс, Вика — их роль также была бесконечно велика в моей жизни, я всей душой любила и ценила этих замечательных, родных мне людей, но у каждого из нас был кто-то, кто был еще ближе. У парней — девушки, у Вики — Кирилл. И это абсолютно естественно и нормально. Я была уверенна в нашей дружбе, в надежности ребят, и, на мой взгляд, это являлось самым дорогим в отношениях между людьми. Уверенности в нашей жизни не так много. Даже в себе её порой жутко не хватает.

В ожидании Кости и родителей мы с Анжелой сделали генеральную уборку квартиры, приготовили сладкий пирог из малинового варенья, от яркого, манящего вида и пленительного аромата которого было безгранично сложно придерживать свой аппетит. Кулинария вообще являлась моей страстью, но кулинарить с любимой сестрой было куда божественнее, нежели одной. Что бы это ни было. Взбивать крем из клубничного сиропа и сметаны, нарезать кубиками и запекать тыкву, возиться с воздушным тестом, жарить хрустящую картошку, промазывать песочные коржи сваренным темным шоколадом, заливать в формочки петушков жидкий сахар — всё это вместе с Анжелой приобретало особенное, ни с чем не сравнимое великолепие и наслаждение. А ещё, конечно, душевность. Именно душевность.

Я как раз заваривала фруктовый чай, обсуждая с Анжелой вышедший недавно альбом "30 seconds to mars", когда раздался громкий, резкий звонок в дверь, предвещающий долгожданную встречу.

— Как же божественно чувствовать запах домашней выпечки! — сладко пропел Костя на пороге квартиры. Выглядел он, как и всегда, божественно — черные джинсы, черный пиджак с запонками, под которым была любимая мною белая футболка с V-образным вырезом, открывающим крепкую шею этого парня. В руках Костя держал два больших бумажных пакета с логотипом продуктового супермаркета, и весь его вид говорил, что он был не менее рад нашей встрече.

— Бросай скорее пакеты и дай мне обнять пропавшую душу, — улыбнулась я, закрывая дверь за своим другом. — Скорее, скорее!

— Кажется, кто-то соскучился?

— Ни капельки! Просто хочется обнимашек, — рассмеялась я, но Костя знал, что соскучилась. Конечно, соскучилась.

— Ты пахнешь чем-то очень сладким, — услышала я над своей макушкой, упиваясь родным теплом. — Как этого не хватало.

— А мне тебя, Кость, — призналась я, медленно отпрянув от него. — Выглядишь обалденно!

— Ну, это ты ещё не видела, как я выглядел несколько дней назад, — рассмеялся он, разуваясь. — Я вообще практически не спал всю неделю. Учил право, юриспруденцию, а зачем? Сам не знаю.