Жаклин Санд - Неверная жена

– Я предложу им выбор. Кто сделает его верно, останется жить.

Даниэль покачал головой и, возвратившись к Александре, встал рядом с нею; она тихо спросила:

– Что это значит?

– Это значит, что рыцарям предложат либо выкупить себя за большие деньги, либо перейти в мусульманство, либо избрать смерть, – так же тихо ответил Даниэль. – Султан, возможно, отпустит тех, кто сражался с Балианом или Раймундом, но тамплиеры так легко не отделаются.

– Тамплиеры слишком много беспокойства причинили, – хмуро сказал Фарис, который подошел ближе. – В плен взяли Рено де Шатильона. Я своими глазами видел его.

– А моего… супруга? – дрогнувшим голосом спросила Александра.

Фарис покачал головой.

– Его я не видел.

– Ты был там, – обратился к нему Даниэль, – ты… знаешь, кто убит?

Александре показалось, будто вопрос этот весьма волнует ее спутника, и она приподняла брови, однако, по всей видимости, волнение объяснялось тем, что Даниэль беспокоился за свою судьбу.

– Я знаю, что друзья Салах ад-Дина живы, – усмехнувшись, бросил Фарис. – Поговаривают, Раймунда Триполийского султан приказал выпустить из окружения. Говорят, граф ранен. Еще жив Балиан, и он вместе с Раймундом и горсткой рыцарей ушел по дороге на Аккру. Они встанут лагерем тут неподалеку, чтоб понять, как станет Салах ад-Дин действовать дальше. Ну и короля хорошо бы дождаться.

– Король… он в плену? – ахнула Александра.

Фарис кивнул и указал куда-то:

– И его брат Амори, и многие еще. Взгляните, госпожа. Вон их ведут.

И верно, на склоне холма показалась внушительная процессия. Пленных рыцарей, на большинстве котт которых был нашит крест, вели к шатру. Их было много, очень много, больше двухсот, а может, и трехсот; возможно, и другие пленники были – только сначала привели этих. Ветер уже развеял дым, и стало легче дышать. Александра поднялась, чтобы лучше видеть, и, не отдавая себе в том отчета, взяла Даниэля за локоть.

– Фарис, – сказал Даниэль, – я прошу тебя теперь о том, о чем мы уговорились.

– Хорошо, саиб.

Фарис отошел, сказал несколько слов Салах ад-Дину, и султан кивнул, – после чего араб растворился в собравшейся толпе.

– Куда он направился?

– Если твой муж жив, Фарис отыщет его. Если же среди пленных его нет, то либо он на поле битвы – и тогда я туда отправлюсь, чтобы найти его тело, либо с теми, кто ушел. Султан дал мне позволение выяснить это, а Фарис предложил свою помощь. Он сделает это быстрее, – Даниэль положил свою ладонь на ладонь Александры. – Скоро все завершится.

– Этого я и опасаюсь, – пробормотала она, однако немного успокоилась. Даниэль убрал свою ладонь и сделал шаг в сторону, а потом назад, уходя Александре за спину.

Салах ад-Дин же стоял, ожидая, пока голова колонны пленных не приблизится. Здесь под стражей шли те, кого Александра знала и видела не раз: король Иерусалимский Ги де Лузиньян, выглядевший сейчас так, как выглядят действительно побежденные: голова опущена, движения неуверенные; скандально известный Рено де Шатильон, лютый враг Салах ад-Дина; и магистр тамплиеров Жерар де Ридфор, тоже враг, но уже Раймунда Триполийского. Вчера графиня Эшива весьма едко отзывалась об этом господине, свою вражду с соотечественником ставившем выше интересов королевства. Всех троих подвели к шатру, отделив от основной массы пленных рыцарей, и поставили напротив султана, который взирал на них с невозмутимым спокойствием.

– Вы потерпели поражение, – наконец молвил Салах ад-Дин. – Что желаете вы сказать мне?

– Сдохни, сарацинский пес, – буркнул Рено де Шатильон и плюнул под ноги султану. Судя по всему, сражался Рено до последнего: его доспехи и котта были в крови. Жерар де Ридфор выглядел не лучше.

– Ты, Рено… – проговорил султан, обращаясь к старому врагу. – Чаша моего терпения давно переполнена. Ты преступил все законы, какие мог преступить.

– А разве я не поклялся резать вас, собак, без законов? – дерзко отвечал Рено де Шатильон. – Так эту клятву я исполнял исправно! Перед Господом я чист. Господь знает, а большего мне и не надобно.

Салах ад-Дин помолчал, потом произнес вкрадчиво:

– А что, господин Рено, если бы я сейчас был твоим пленником, а не ты моим, как бы ты тогда поступил со мной?

– Если бы ты был моим пленником, – сказал Рено, вскинув голову и ощерившись, – я бы отрубил тебе голову.

Ни мгновения не медля больше, Салах ад-Дин шагнул вперед; с сухим шелестом вылетел из ножен сверкающий меч и обрушился на шею Рено де Шатильона. Фонтан крови ударил из его разрубленного горла; кровь забрызгала султана и тех, кто стоял рядом. Александра зажала рот рукой, король отшатнулся. Магистр тамплиеров вполголоса выругался. Тело Рено стало заваливаться на бок, и его подхватили верные слуги султана. Салах ад-Дин наклонился, смочил кровью врага палец и провел им по лицу в знак того, что месть свершилась.

– Отрубите ему голову и вздерните на копье, – велел султан. – Я уже решил, что с нею сделаю.

Воины поволокли тело прочь, и все проводили глазами то, что уже не являлось Рено де Шатильоном – злым, дерзким, не признающим законов.

Салах ад-Дин обратил свой взор на остальных.

– Ты поторопился, – произнес султан, глядя на короля, – но, несмотря на то что ты сделал, я готов говорить с тобой и обсудить условия, на которых тебя отпущу.

– А мои воины? – спросил Ги де Лузиньян, бросив выразительный взгляд назад. – Их ты тоже отпустишь или выкуп потребуешь? Или казнишь, как Шатильона?

– Я буду говорить с ними. С каждым. Что каждый выберет, то и получит. Обещаю быть справедливым, но не обещаю быть милосердным. А теперь войди в мой шатер, враг мой, и посмотри, что я решу.

И тут Александра увидела.

Она увидела, что идет Фарис, за ним – два воина-мамелюка, а между ними – ее супруг, граф Гийом де Ламонтань.

И Даниэль тоже увидел.

Король и магистр вошли в шатер, сели, куда им указали, и приготовились ждать. Ги де Лузиньян бросил на Александру безразличный взгляд и отвернулся – то ли не узнал, то ли был занят своими мыслями. Салах ад-Дин же, увидав Фариса и тех, кто шел с ним, усмехнулся и обратился к Даниэлю:

– Что ж, Тайр, ты просил выслушать тебя, если этого человека отыщут. Так это он?

– Это он, – подтвердил Даниэль и посмотрел на Александру.

Она сделала шаг вперед, и тут Гийом тоже увидел ее. Глаза его вспыхнули такой отчаянной злобой, что Александра остановилась, будто споткнулась. Как тогда, в полуразрушенном крестьянском доме близ деревушки Рабиун.

– Это мой супруг, граф де Ламонтань, – произнесла она тем не менее четко и громко, и тут уже все посмотрели на нее – и король, и магистр тамплиеров, и те пленные рыцари, что стояли ближе. – Мой супруг, который бросил меня в пустыне и сказал, что я мертва для него. Мой супруг, который прислал убийцу, когда понял, что я жива и могу возвратиться и все рассказать.

– Моя дорогая жена, – сказал Гийом, и губы его скривились. Султана он словно бы и не замечал, все внимание графа было приковано к Александре. – Как странно встретить вас здесь, в шатре нашего врага.

– Ты враг мне, это верно, – вмешался Салах ад-Дин, – а женщина эта и ее спутник – не пленники мои, но гости. Я отпущу их, как только завершу мои дела здесь. И моя гостья рассказала мне, как ты с нею поступил. Это недостойно мужчины.

– Она опозорила меня! – бросил Гийом. Одежда его была забрызгана кровью, уже засохшей на такой жаре, и на щеке красовался глубокий порез. – И она заслуживает смерти.

– Ты не вправе убить женщину и не вправе так решить.

– Вправе я или нет, решать моему королю!

– Нет, – сказал Салах ад-Дин, – не сегодня. Сегодня твой король – мой пленник и не станет решать, а я делаю подарок тому, кого знаю. – И он вновь посмотрел на Даниэля. – Ты волен выбирать, Тайр. Чего ты хочешь? Чего хочешь ты, госпожа?

Александра покачала головой; она до сих пор не знала, как поступить. Что значит – справедливость? Что значит – попросить Салах ад-Дина о милости? Он способен на все; только что на ее глазах он убил Рено. Значит, и Гийома убьет, если Александра так скажет. Но она не сможет жить дальше, так сказав, ибо чем она тогда будет лучше своего супруга? Это путь в темноту.

– Александра, – тихо сказал Даниэль, – ты знаешь, как поступить?

– Нет! – в отчаянии прошептала она. – Нет, я не знаю!

– Хорошо, – сказал он уже громко, и в глазах его вдруг вспыхнули огоньки, которых Александра никогда дотоле не видела, – потому что тогда я знаю.

Даниэль шагнул к Салах ад-Дину и, коротко поклонившись ему, произнес:

– Господин, я хочу восстановить справедливость. Для этого я здесь. Позволь мне сразиться в честном бою с этим рыцарем, и пускай Бог решает, кто из нас прав.

– О нет, – выдохнула Александра.

– Сражаться с тобой? – презрительно бросил Гийом. – Я не стану.

– Ты трусишь? – спокойно спросил у него султан.

– Трусость тут ни при чем. – Гийом сплюнул, совсем как Рено несколько минут назад. – Этот человек – обычный вор, шваль. Я рыцарь, подданный короля Иерусалимского. Я не унижусь, выходя на бой с тем, кто даже удара моего недостоин.

– Это так, – заговорил вдруг Ги де Лузиньян, и все взгляды обратились к нему. – Сюзерена графа де Ламонтаня сейчас тут нет, но я могу решить за него. Никто не бьется с ворами в поединке, никто не выходит с мечом против человека из низших. Это против законов чести.

Салах ад-Дин, еле заметно улыбаясь, посмотрел на Даниэля.

– Ты можешь решить этот вопрос, Данияр Тайр?

– Разве что кто-то выйдет биться за него, – сказал магистр де Ридфор, которого происходящее, похоже, даже забавляло. – Если какой-то рыцарь согласится сражаться за этого вора, как вы его зовете, поединок может состояться. За честь дамы.

– Господин, – обратился Даниэль к султану, – позволь мне ненадолго покинуть лагерь, и я обещаю: когда я вернусь, вопрос будет решен.