— Я люблю другого!

Миссъ Севернъ къ тому же осудила его мнимую вину, не давъ ему оправдаться, не спросивъ у него ни малѣйшаго объясненія; она находила удовольствіе въ мелочномъ мщеніи, не узнавъ отъ Мишеля, далъ ли онъ, отправляясь въ Барбизонъ, если не право, то хотя бы поводъ къ тому, чтобы ему мстили.

Сюзанна смутно ожидала, что, несмотря на ея запрещеніе, Мишель придетъ за ней къ ея протеже Мишо. Покидая ихъ, она чувствовала себя нѣсколько обманутой въ своихъ ожиданіяхъ.

Можетъ быть, все таки, Мишель слѣдовалъ за ней, не желая быть однако замѣченнымъ. Легко можно было скрыться въ густомъ, высокомъ лѣсу, окаймлявшемъ съ обѣихъ сторонъ дорогу, и эта мысль не была непріятна миссъ Севернъ; но даже, если бы не предстояла встрѣча съ Полемъ Рео, она бы никогда не согласилась заставить маленькаго Мишо провожать себя, т. е. не послѣдовала бы совѣту Мишеля.

Было еще совсѣмъ свѣтло, и лѣсъ не имѣлъ въ себѣ ничего мрачнаго въ этотъ прекрасный день конца сентября. Блестящія ягоды цвѣта краснаго коралла или чернаго янтаря придавали кустарникамъ блескъ драгоценностей; изъ-подъ листьевъ высовывались головки орѣховъ въ своихъ шапочкахъ, въ немного тусклой травѣ было изобиліе цвѣтовъ, а въ блѣдномъ небѣ парили цѣлыя стаи ласточекъ.

Сюзи шла не торопясь и составляла оригинальный букетъ изъ срываемыхъ ею мимоходомъ листьевъ, коричневыхъ, красныхъ и желтыхъ, посеребренныхъ, позолоченныхъ, цвѣта мѣди, шелковистыхъ или съ металлическимъ блескомъ, съ отливомъ или одноцвѣтно окрашенныхъ.

Наконецъ она добралась до охотничьяго павильона, коническая крыша котораго возвышалась на нѣсколько метровъ надъ перекресткомъ Круа-Пьеръ. Но круглая зала съ коричневыми стѣнами, украшенная медальонами съ изображеніемъ святого Губерта и охотничьями девизами, была пуста. Легкій свѣжій вѣтерокъ волновалъ виноградныя вѣтки, окружавшія гирляндами окна, и стеклянные глаза огромной головы оленя, вѣтвистые рога которой красовались на стѣнѣ надъ главнымъ входомъ, казались погруженными въ неясныя мечты, навѣянныя этимъ шелестомъ листьевъ.

Сюзи удивилась отсутствію Поля, такъ какъ было около пяти часовъ. Терпѣливо сѣла она въ ожиданіи его. Она испытывала нѣкоторую неловкость при мысли, что придется сознаться молодому человеку въ томъ, что она не говорила съ Мишелемъ, но она разсчитывала очень скоро перейти къ вопросу о прекрасномъ проектѣ, который такъ улыбался Симонѣ.

Ея молчаніе будетъ понятно тогда, какъ желаніе узнать намѣренія Поля насчетъ Америки, раньше чѣмъ что либо предпринять у Мишеля или у г-на Дарана.

Однако, самыя ловкія комбинаціи были напрасны. Поль не приходилъ. Впрочемъ, миссъ Севернъ менѣе всего думала о Полѣ и Симонѣ во время этого скучнаго ожиданія въ Круа-Пьеръ. Едва прошло десять минуть съ тѣхъ поръ, какъ она расположилась въ павильонѣ, какъ уже ее стала преслѣдовать мысль объ этой встрѣчѣ въ Барбизонѣ. Находясь во власти воспоминанія о Фаустинѣ, Мишель не озабоченъ ни возвращеніемъ невѣсты, ни таинственными намеками. То, что его вывело бы раньше изъ себя, нисколько не нарушило его флегмы въ этотъ день… Затѣмъ, болѣе нѣжныя воспоминанія наполнили маленькую коричневую комнату. Подъ тусклымъ взглядомъ оленя выплывали дорогіе образы, затѣмъ вновь появлялись подозрѣнія; въ свою очередь прогоняя утѣшительныя видѣнія.

Поль все не являлся. Прошелъ часъ. Уже дискъ солнца не долженъ былъ быть виденъ на горизонтѣ, блѣдно-розовый и дрожащій свѣтъ слегка окрашивалъ небо, скользя по верхушкамъ деревьевъ; сумерки сгущались. Охваченная какимъ-то страхомъ Сюзи выбѣжала изъ павильона: она не хотѣла болѣе ждать; было безразсудно задержаться такъ поздно въ глубинѣ лѣса; черезъ минуту будетъ совсѣмъ темно подъ деревьями, а она была совершенно одна.

Это было неосторожно. Вполнѣ искренно Сюзанна проклинала Мишеля за то, что Поль не пришелъ, хотя и не подозрѣвала, насколько она въ этотъ разъ была права.

Она колебалась, затѣмъ рѣшительно взяла налѣво по тропинкѣ, спускавшейся довольно круто и терявшейся въ массѣ опавшей листвы. Эта тропинка, хорошо ей извѣстная, пересѣкала лѣсъ по діагонали и вела прямо къ болѣе широкой дорогѣ, идущей черезъ лѣсъ и черезъ поля до Кастельфлора.

Совершенно невольно Сюзанна вспомнила о своей первой встрѣчѣ съ Мишелемъ; она вспомнила свой страхъ, затѣмъ путь въ Прекруа въ темнотѣ, посреди глубокой тишины.

Съ тѣхъ поръ прошли цѣлая весна и цѣлое лѣто; листья, въ то время такіе нѣжные, такіе свѣтлые, выросли, потемнѣли; теперь они одѣлись въ свою осеннюю одежду и уже опадали, хрустя подъ ногами, и она, невѣстой Мишеля, новой невѣстой неутѣшнаго рыцаря, проходила по устланной листвой тропинкѣ. Однако, она была одинока! Имя, написанное въ часовнѣ, совсѣмъ не заставило забыть сладость другого, того, которое осталось навсегда запечатлѣннымъ на могильной плитѣ и въ глубинѣ сердца умершаго воина. Если Мишель испыталъ нѣкоторую ревность, въ самомъ дѣлѣ, онъ живо поборолъ это движеніе своей гордости! И Сюзи испытывала стыдъ за свою маленькую, грустно безполезную интригу.

Временами однако она еще задавала себѣ вопросъ, не слѣдуетъ ли за ней Мишель. Раньше, чѣмъ дойти до Круа-Пьеръ, ей слышался какой-то необычный шумъ межъ деревьевъ; теперь хрустѣніе сухихъ листьевъ отъ времени до времени давало представленіе о шагахъ.

Мало-по-малу это впечатлѣніе, сначала смутное, о шагахъ, таинственно примѣнявшихся къ ея шагамъ, завладѣло миссъ Севернъ и захватило ее всю. Существо, шедшее тамъ, былъ Мишель; это не могъ быть никто, кромѣ Мишеля. Она упрямо повторяла это себѣ, но знать Мишеля присутствующимъ и невидимымъ, думать, что онъ, можетъ быть, появится неожиданно изъ тѣни, это сознаніе пугало ее, наводило безумный страхъ на молодую дѣвушку.

А если это былъ не Мишель? Если это былъ… кто нибудь другой? Члены Сюзанны леденѣли, кровь бурлила у нея въ ушахъ, растерянное желаніе бѣжать охватило ее. Затѣмъ, посреди неширокой тенистой дороги, съ которой скрещивалась тропинка, по которой она шла, она замѣтила вдругъ въ нѣсколькихъ метрахъ отъ себя высокій силуэтъ мужчины и почти тотчасъ же узнала Мишеля.

Тогда сильное чувство облегченія, радость, восхитительное сознаніе безопасности смѣнили такъ рѣзко ея ужасъ, что первымъ ея движеніемъ было броситься въ объятія своего жениха, спрятаться въ нихъ, заставить себя успокоить, утѣшить, какъ испуганное дитя; но поза Мишеля совсѣмъ не поощряла къ этому порыву, и миссъ Севернъ остановилась передъ нимъ, придавая себѣ смѣлый видъ, но съ трудомъ удерживая слезы, поднявшіяся къ горлу и рѣсницамъ.

— Я очень рада, что васъ встрѣтила, Мишель, я не знала, что такъ быстро темнѣетъ…

Ироническая улыбка появилась на губахъ Тремора.

— Не правда ли, вы имѣли подобный видъ въ то время, когда вы читали „Красную Шапочку“? — сказалъ онъ безжалостно.

При этихъ словахъ Сюзанна была готова залиться слезами, но она сдержалась.

— Вы возвращаетесь отъ Мишо? — прибавилъ Мишель.

— А вы? — спросила она съ вызовомъ.

— Я? я былъ у Дарана; мнѣ казалось, я вамъ это говорилъ.

— Мнѣ кажется, я вамъ тоже говорила, что я должна была идти къ Мишо.

— Вы у нихъ оставались долго.

Она промолчала, не чувствуя себя способной на возраженіе, спрашивая себя, сопровождалъ ли ее Мишель въ лѣсу, или онъ дѣйствительно возвращался отъ Дарана въ тотъ моментъ, когда она его замѣтила на дорогѣ, гдѣ она скрещивалась съ тропинкой, по которой она сама спускалась. По правдѣ сказать, это послѣднее предположеніе казалось вѣроятнѣе, такъ какъ ничто не указывало, чтобы молодой человѣкъ появился на перекресткѣ обѣихъ дорогъ иначе, какъ по одной изъ нихъ. Но Сюзаннѣ очень хотѣлось бы вѣрить, что онъ шелъ дорогой браконьеровъ, чтобы позаботиться о безразсудной посѣтительницѣ Мишо. Однако, у него былъ такой холодный, такой равнодушный видъ, что даже вѣрность самого предположенія не доказала бы ничего, кромѣ исключительной заботы о благопристойности.

Мишель даже не упорствовалъ въ своемъ допросѣ.

— Я думаю, вы возвращаетесь въ Кастельфлоръ? — спросилъ онъ только.

— Да, конечно.

Они пошли по узкой тропинкѣ совсѣмъ близко другъ подлѣ друга и однако такіе далекіе. При неясномъ свѣтѣ умирающаго дня, деревья, уже во власти тайнъ мрака, принимали свои причудливыя ночныя формы. Одно, хрупкое, воздушное, казалось тоскующей душой, готовой улетѣть, но прикованной къ землѣ; другое, громадное и угловатое, протягивало свои огромныя руки, чтобы схватить какую- нибудь невидимую добычу. Тамъ шли березы одна за другой, какъ бѣлыя привидѣнія; кустъ гримасничалъ отвратительнымъ ртомъ гнома; чудовищная шевелюра топорщилась надъ землей. Охваченная тѣмъ почти болѣзненнымъ страхомъ, который ей внушала ночь въ тихой деревнѣ, Сюзанна застенчиво просунула свою руку подъ руку своего товарища.

— Мнѣ немного страшно, — сказала она.

— Когда испытываешь страхи маленькой дѣвочки, — возразилъ молодой человѣкъ съ большей логикой, чѣмъ любезностью, — гораздо лучше было бы не отваживаться идти одной и въ такой часъ въ лѣсъ.

Мишель слѣдовалъ за Сюзанной съ самаго ея ухода изъ дома Мишо и не показался ей до тѣхъ поръ, пока не угадалъ, что ею началъ овладѣвать страхъ. Онъ сохранялъ противъ своей невѣсты то же неудовольствіе, что и въ минуту, когда онъ разстался съ Полемъ, и къ тому же маневры, къ которымъ ему пришлось прибѣгнуть, чтобы не потерять изъ виду молодую дѣвушку и въ то же время не доставить ей удовольствіе достиженіемъ той цѣли, въ которую она мѣтила, привели его въ дурное настроенiе духа. Но Сюзи, охлажденная этимъ равнодушіемъ, не чувствовала себя рѣшительно въ настроеніи спорить; долго она шла, не сказавъ ни слова, опираясь съ какой-то покорностью на эту руку, которая ее не отталкивала и казалась такой безразличной къ прикосновенію ея руки. Одну минуту, однако, такъ какъ темнота все сгущалась, по ней пробѣжала дрожь, и она забыла свою гордую рѣшимость.

— Мишель, что это тамъ шевелится? Вдругъ мы кого нибудь встрѣтимъ?

Этотъ разъ Треморъ незамѣтно притянулъ къ себѣ руку, искавшую его защиты, и засмѣялся съ меньшей ироніей: