Задавая себѣ вопросъ, была ли эта фраза похвалой автору писемъ или наоборотъ критикой писемъ жениха, Мишель поклонился.

Она продолжала:

— Не скажу, чтобы это вызвало у меня охоту поѣхать на Сѣверный полюсъ. Я тамъ заболѣла бы сплиномъ.

Тогда, находясь еще подъ обаяніемъ страны, покинутой имъ, Мишель сталъ восхвалять ея меланхолическую и мечтательную прелесть, круговоротъ ея бурной и торопливой жизни, этотъ чудесный долгій день, эту обильную растительность, это лихорадочное веселіе, которые, казалось, спѣшатъ появиться и расцвѣсть, какъ бы неся въ себѣ сознаніе своей скоротечности.

Потомъ съ предметовъ онъ перешелъ на людей.

Сюзанна слушала его, удивленная, заинтересованная, говоря сама лишь настолько, чтобы Мишель могъ сохранить убѣжденіе, что за нимъ слѣдятъ и его понимаютъ. До того въ ихъ разговорахъ онъ заставлялъ говорить невѣсту гораздо больше, чѣмъ говорилъ самъ.

Но вскорѣ онъ остановился и принялся смѣяться.

— Ну, — сказалъ онъ, — я поддался общей слабости путешественниковъ и сталъ вамъ разсказывать похожденія моего воображенія въ Норвегіи. Часто упрекаютъ путешественниковъ въ недостаткѣ правдивости, жалуются на ихъ лживые или мало искренніе разсказы. Такимъ образомъ, люди вполнѣ умные, возвращаясь съ Востока, напримѣръ, говорятъ вамъ: Востокъ, — но онъ не существуетъ, я искалъ синевы, золота, великолѣпія, грезъ; я нашелъ грязныя улицы, мало симпатичное народонаселеніе и бракъ базаровъ улицы Оперы! Тотъ, кто описалъ Востокъ, какъ страну чудесъ — солгалъ! Но тотъ не солгалъ, кто видѣлъ, дѣйствительно видѣлъ, — не сомнѣвайтесь, — и прекрасное небо, и прекрасныя мечети, онъ даль себя захватить этому невѣдомому, неизвѣстному ему до того, очарованію… Только первый путешественникъ, умный или нѣтъ, не былъ, конечно, неправъ… И не спрашивайте меня, кто изъ двухъ путешественниковъ видѣлъ правильно… Можетъ быть, вы были бы теперь изумлены, если бы знали Норвегію!

По окончаніи обѣда Мишель распаковалъ часть привезенныхъ вещей: рѣзьба по дереву, рѣдкая, съ чѣмъ то глубоко индивидуальнымъ въ замыслѣ и въ работѣ, вышивки съ гармоничными и тонкими оттенками — работа норвежскихъ крестьянокъ; Сюзанна покраснѣла отъ удовольствія, когда ея женихъ преподнесъ ихъ ей. Со смѣхомъ дѣти овладѣли игрушками, привезенными имъ, и Низетта сжимала въ своихъ объятіяхъ куклу въ финскомъ костюмѣ, больше ея ростомъ.

Но уже карета ждала въ теченіе нѣсколькихъ минутъ. Стоя передъ зеркаломъ, выгибая свою хорошенькую талію, въ черномъ атласномъ поясѣ, миссъ Севернъ прилаживала свою вуалетку.

— Итакъ, вы не были скандализованы моимъ визитомъ? — спросила она черезъ плечо. — Вѣдь у васъ тутъ, во Франціи, такіе смѣшные. Вначалѣ я была озабочена, постоянно спрашивая себя: принято ли здѣсь или нѣтъ, прилична ли я? А затѣмъ, баста! я рѣшила быть самой собой! О! я буду васъ конфузить, вы увидите, если не сегодня, то это будетъ завтра или позднѣе!

Онъ протестовала такъ какъ дѣйствительно, пріѣхавъ тоскующимъ и не ожидая ничего веселаго, онъ провелъ прелестный вечеръ.

Молодая дѣвушка немного наклонила голову, чтобы застегнуть перчатку; вдругъ она подняла ее и посмотрѣла своему кузену прямо въ глаза; это была иногда ея манера.

— Майкъ, — сказала она, — хотите заключить со мной договоръ? Не будемъ изображать изъ себя жениха и невѣсту въ жанрѣ Манцони!… [27] Разъ уже выяснено, что мы не романтическіе влюбленные, и что намъ не пристало ни одному, ни другой проводить жизнь, воркуя какъ голубки, будемъ товарищами. Вы увидите, я премилая, когда захочу; я не совсѣмъ глупа, я убѣждена, что я сумѣю васъ понять, несмотря на мои вѣтреныя манеры… и мнѣ съ вами не скучно, нѣтъ, мнѣ кажется, что вы на меня совсѣмъ не нагоняете скуки… Затѣмъ, со мной вы будете часто смѣяться, какъ сегодня вечеромъ, я въ зтомъ увѣрена… а для васъ это будетъ превосходно, избѣгать вашихъ „blue devils“ [28]… такъ какъ у васъ бываютъ эти „blue devils“. О! не говорите — нѣтъ… Мы будемъ гулять, мы станемъ разговаривать, и такъ какъ мы не будемъ считать себя обязанными заниматься исключительно только самими собой, мы сможемъ быть любезными со всѣми и прослывемъ за прелестныхъ жениха и невѣсту… что разрушитъ всѣ установившаяся понятія… Идетъ?

Она протянула ему свою маленькую, открытую ручку; онъ ее взялъ и пожаль, улыбаясь:

— Идетъ, — сказалъ онъ.

Шаги лошадей замирали въ отдаленіи. Мишель сѣлъ подъ деревьями. Восхитительная свѣжесть ласкала его лицо, ароматы подымались отъ травы, гдѣ трепетали блѣдныя сіянія. Вдали пѣли голоса, идеализированные разстояніемъ.

Съ глазами, устремленными то на небо, какъ бы забрызганное золотомъ, то на величественный верхъ башни Сенъ-Сильвера, весь въ цвѣтахъ, Мишель долго отдыхалъ въ этой спокойной и мягкой полу-тишинѣ.

Свѣтлыя рѣшенія, принятая имъ въ тѣ прекрасные дни, когда, облокотившись на перила, онъ слѣдилъ за туманными гребнями норвежскихъ горъ, какъ бы двигавшимися навстрѣчу пароходу, скользившему по зеленой водѣ, крѣпли въ его сознаніи.

Онъ посвятитъ себя счастью этого ребенка, который не былъ избранной имъ подругой, но съ которымъ столкнула его судьба. Онъ постарается развить въ ней болѣе серьезныя мысли, болѣе энергичную нравственную и умственную жизнь, но онъ будетъ имѣть дружеское снисхожденіе къ ея молодости.

Товарищи, — сказала Сюзанна, уѣзжая. Пусть будетъ такъ. Они будутъ товарищами, эти женихъ и невеста, которые не могли быть влюбленными, и такимъ образомъ, не играя банальной комедіи, лицемѣріе которой возмутило бы Мишеля, они научатся понимать другъ друга. Ихъ характеры свыкнутся, никакое безсмысленное принужденіе — рожденное задней мыслью никогда не выходить изъ офиціальной роли, — не помѣшаетъ имъ обмѣниваться мнѣніями безъ притворства. Боязнь не понравиться или желаніе заставить себя болѣе полюбить не будутъ внушать имъ тѣхъ дѣйствій, тѣхъ словъ, надуманныхъ или невинно разсчитанныхъ, которыя составляютъ почти тотъ же безсознательный обманъ; избавленные отъ заблужденій любви, отъ опасности идеализировать другъ друга, они будутъ смотрѣть другъ на друга правильными глазами, не ослепленными искусственнымъ скоропреходящимъ свѣтомъ.

До опаснаго испытанія совмѣстной жизни, между ними установятся мало-по-малу отношенія взаимныхъ уступокъ, снисходительности, осторожности, кротости, которыхъ она требуетъ и которыя, сразу навязанныя, кажутся несправедливыми, горькими и иногда непріемлемыми, если глубокая любовь не превращаетъ эти жертвы въ радости… И можетъ быть оно окажется прелестнымъ, это товарищество?

Спокойный и свободный подъ этимъ прекраснымъ небомъ отъ всякихъ капризныхъ желаній, Мишель припоминалъ все событія вечера. Было такъ пріятно смотреть на эти смѣющіяся лица, такъ было сладко слышать эти веселые голоса! Одну минуту онъ забылъ свою роль жениха, банальную, какъ букетъ, посылаемый каждый день изъ цвѣточнаго магазина, чтобы быть самимъ собою, и чѣмъ-то лучшимъ — существомъ молодымъ, безпечно веселымъ, не резонируя надъ своей радостью.

На слѣдующій день въ Кастельфлорѣ, съ глазу на глазъ со своимъ братомъ и послѣ тысячи вопросовъ, Колетта заговорила о Сюзаннѣ.

— Это была прелестная идея поѣхать пообѣдать съ тобою; она удивительна, эта маленькая Занна. Она ничего не боится и всегда чувствуетъ себя свободно, верхомъ, на велосипедѣ… Между бѣдными, которыхъ она узнала во время своего пребыванія въ Прекруа, она избрала мать и дѣтей одного крестьянина и каждую недѣлю, какая бы ни была погода, она имъ несетъ помощь; она почувствовала влеченіе къ Терезѣ Рео и почти ежедневно ходитъ одна черезъ лѣсъ, чтобы провести часъ въ виллѣ „Ивъ“; она щебечетъ и вкривь и вкось обо всемъ, что ей приходить въ голову, она презираетъ многоязычную молву, какъ свою первую куклу, и все это такъ просто, такъ открыто, такъ простосердечно, что каждый, наконецъ, начинаетъ находить ея манеру дѣйствовать самой естественной въ свѣтѣ. При этомъ — француженка, француженка до корня волосъ, несмотря на свои манеры „янки“! Она тонкая копія съ миніатюры тети Регины! Это — обольстительница. Ей достаточно показаться, улыбнуться и произнести два три словечка, чтобы „побѣдить цѣлый край“, какъ говорить Лангилль, который безумно ее любитъ и хочетъ поднести тебѣ ея портретъ. Ахъ, ты мнѣ дашь прелестную невѣстку!

— Было бы, можетъ быть, болѣе правильно сказать, что ты мнѣ даешь прелестную маленькую жену, моя милочка, — поправилъ Мишель, улыбаясь, — но мы прекрасные друзья, Сюзанна и я. Правда, она для меня немного свѣтская или я немного домосѣдъ для нея, какъ хочешь. Но при нѣкоторыхъ уступкахъ съ одной и другой стороны, это различіе вкусовъ потеряетъ свое значеніе. Я раздумывалъ и сталъ очень благоразуменъ.

— Ахъ! тѣмъ лучше! — одобрила Колетта съ убѣжденіемъ. — Видя, какъ Сюзи искренно веселится, я часто себя спрашивала, не будутъ ли ея милыя увлеченія причиной ссоръ между вами.

— Зачѣмъ? У меня нѣтъ ни малѣйшаго желанія быть помѣхой ея радостямъ. Что я находилъ бы ужаснымъ, это обязанность сопровождать Сюзанну во всѣ говорильни къ Сенвалямъ и К0, но она слишкомъ умна, чтобы требовать этого. И сознаюсь, я очень разсчитываю, что даже потомъ вы будете продолжать провожать ее въ общество, когда у меня на это не хватитъ мужества. Видишь ли, Колетта, она еще совершенно молода, весела, могу ли я ей предложить существованіе сыча, которое нравится мнѣ самому? Это было бы съ моей стороны нелѣпо и жестоко.

— Ты будешь идеальнымъ мужемъ! — предсказала Колетта, хлопая въ ладоши.

Между тѣмъ Сюзанна входила, тоненькая въ своей черной драповой амазонкѣ.

— Ахъ! что-то мнѣ подсказало! — воскликнула она, — это я вашу лошадь видѣла на дворѣ? Вы поѣдете меня сопровождать?

— Но Сюзанна, — начала Колетта, принимая видъ матери, — не знаю, прилично ли это?

Молодая дѣвушка скрестила руки и смотря прямо въ лицо г-жѣ Фовель:

— Прилично! — повторила она. — Вѣдь Мишель и я кузены!… и даже женихъ и невѣста сверхъ того! Стоило ли это въ такомъ случаѣ труда.