Наконецъ молодой человѣкъ услышалъ шаги; вошла г-жа Бетюнъ. Къ несчастью она была не одна. Сіяющая, какъ всегда, съ выраженіемъ жизнерадостности въ глазахъ и на губахъ, она приближалась легкой граціозной походкой, обвивъ рукой станъ миссъ Севернъ, которая улыбалась такъ же, какъ она, но болѣе скромно и съ краской на щекахъ.

Обѣ казались такъ молоды, такъ свѣжи, такъ свѣтлы, одна въ своей расцвѣтшей красотѣ, другая расцвѣтающей прелестью, что вмѣстѣ съ ними проникло въ комнату очарованіе радости, весны, и благодаря имъ тусклый день, лишь скользившій по предметамъ, казалось, становился болѣе теплымъ и болѣе свѣтлымъ.

Обмѣнявшись „shake-hand“ онѣ усѣлись съ шелестомъ шелковыхъ матерій, и начался разговоръ, легкій, дружескій, но какъ бы выжидающій впереди чего-то серьезнаго.

Сначала Мишель сказалъ серьезно: „сударыня“, и Май посмѣялась надъ нимъ за это. Кузены! Это было смѣшно!…

Тогда онъ сталъ избѣгать обращаться прямо къ Сюзаннѣ или, говоря съ нею, не называлъ ея, и вскорѣ онъ замѣтилъ, что молодая дѣвушка соблюдала ту же осторожность по отношенію къ нему.

Слово помолвка не было произнесено, даже не было сдѣлано намека на это, но оно было въ воздухѣ, неизбѣжное, и Мишель испытывалъ впечатлѣніе невидимой сѣти, медленно ткавшейся вокругъ него, готовой упасть на него, опутать его. Ему было, дѣйствительно, почти настолько же невозможно признаться въ правдѣ г-жѣ Бетюнъ въ присутствіи миссъ Севернъ, какъ и внушить миссъ Севернъ мысль уйти, чтобы получить возможность объясниться съ г-жей Бетюнъ.

Черезъ нѣсколько минутъ молодая женщина коснулась жгучаго вопроса.

— Я была убѣждена, что письму Сюзи придется искать васъ въ Парижѣ, — сказала она, — и я разсчитывала видѣть въ Прекруа не васъ, а вашъ противный почеркъ.

— Я засталъ письмо моей кузины по пріѣздѣ и собирался ѣхать въ Прекруа, когда встрѣтилъ васъ вчера, но съ вами было такъ много народу, что я воспользовался первымъ предлогомъ, чтобы скрыться, — отвѣтилъ Мишель, солгавъ съ изумившимъ его самого хладнокровіемъ.

— Бѣдный молодой человѣкъ! Сама того не зная, я была очень жестока, измѣнивъ ваши намѣренія, — продолжала г-жа Бетюнъ. — А Колетта, какъ она относится къ этому событію?

— Колетта ничего не знаетъ, — сказалъ Мишель, чувствуя какъ онъ все болѣе и болѣе запутывается, но думая, что въ эту минуту онъ по крайней мѣрѣ ни въ чемъ не погрѣшалъ противъ истины.

Комическимъ жестомъ Май подняла сложенныя руки къ потолку, затѣмъ уронила ихъ на колѣни.

— Не дѣлайте слишкомъ большихъ глазъ, моя дорогая, — воскликнула она, — г-нъ Треморъ такой оригиналъ, котораго никто и ничто не исправитъ… Колетта и я мы васъ предупредили.

— Вамъ сказали обо мнѣ много дурного… кузина?

— Много.

— О! я нисколько на это не обижаюсь, можетъ быть были даже черезчуръ снисходительны?

— Если вы напрашиваетесь на комплиментъ, я васъ предупреждаю, что вы его не получите, но я вамъ даю полную возможность оправдаться въ нашихъ обвиненіяхъ, — объявила г-жа Бетюнъ, поднимаясь.

И она добавила:

— Моя дорогая, вы — американка, а Мишель Треморъ — уроженецъ еще мало извѣстной планеты, поэтому мнѣ дозволительно дѣйствовать внѣ французскихъ условностей. До свиданія!

Шумъ двери, затворявшейся за ея изящнымъ силуэтомъ, прозвучалъ въ ушахъ несчастнаго Тремора, подобно погребальному звону. Ему хотѣлось найти слова, чтобы удержать г-жу Бетюнъ, предлогъ, чтобы она осталась, необыкновенно находчивой фразой добиться у нея минуты терпѣнія и удалить Сюзанну, но это ему не удалось. Раньше даже, чѣмъ онъ успѣлъ мысленно представить послѣдствія этого бѣгства, голосъ миссъ Севернъ возвратилъ его къ нетерпящей отлагательства дѣйствительности послѣ нѣсколькихъ секундъ безпомощнаго смущенія, въ продолженіе которыхъ самыя нелѣпыя мысли осаждали его умъ.

— Вы оригиналъ — это правда! — говорилъ голосъ, подчеркивая послѣднее слово.

Мишель вопросительно посмотрѣлъ на свою кузину.

— Вы меня не узнали въ первый моментъ въ „Зеленой Гробницѣ“? — спросила она.

— Нѣтъ, — отвѣтилъ онъ уклончиво.

— Когда вы меня узнали, почему вы мнѣ въ этомъ не сознались?

— Но я могу вамъ отвѣтить тѣмъ же вопросомъ, — возразилъ, улыбаясь, Мишель.

И онъ доказывалъ себѣ съ извиняющей трусостью, что въ данномъ случаѣ фактъ, узналъ ли онъ или не узналъ миссъ Севернъ, имѣлъ второстепенное значеніе.

— О! я хотѣла позабавиться, — сказала просто молодая дѣвушка. — Въ самомъ началѣ, правду говоря, я немного боялась васъ, затѣмъ, когда я догадалась, кто вы такой — и даже раньше, мнѣ кажется, — весь мой страхъ исчезъ. Тогда приключеніе мнѣ показалось такимъ забавнымъ, что я не хотѣла, чтобъ не лишить его прелести, раскрыть карты. Я, однако, нисколько не подозрѣвала, разсказавъ это приключеніе словесно г-жѣ Бетюнъ и письменно моему другу Клоду, что рыцарь долженъ сыграть роль въ моей жизни. Знали вы въ тотъ моментъ, что я воспитательница Модъ и Клары?

— Нѣтъ, — отвѣтилъ Треморъ.

Но хотя онъ прекрасно сознавалъ, что его увертки вели къ тому, что дѣлали его какъ бы соучастникомъ въ продѣлкѣ Клода, онъ все еще не имѣлъ мужества объясниться и добавилъ, клянясь себѣ, что это отступленіе будетъ послѣднимъ:

— Я зналъ черезъ Колетту о вашемъ присутствiи въ Каннѣ въ одно время съ г-жей Бетюнъ и что вы пріѣхали туда съ одной изъ вашихъ старыхъ знакомыхъ… Поэтому ваше появленіе въ Прекруа не могло меня особенно удивить. Я думалъ, что Модъ и Клара по прежнему находились подъ благополучнымъ попеченіемъ миссъ Сары.

— Ахъ, да! — воскликнула Сюзанна съ забавнымъ смѣхомъ, — вы подумали о миссъ Сарѣ, когда я намекнула о воспитательницѣ Бетюновъ; значить вы не знали, что я живу собственнымъ трудомъ? — спросила она серьезно.

— Колетта мнѣ писала, что вы сопровождаете миссъ Стевенсъ въ качествѣ лектрисы, — возразилъ съ живостью Мишель.

Только бы Сюзанна не заподозрѣла его въ этомъ постыдномъ предразсудкѣ: презрѣніи къ женщинамъ, зарабатывающимъ средства къ существованію!

— Мой бѣдный дядя Джонъ оставилъ мнѣ всѣ свои сбереженія, но они были не особенно велики, я — небогата. Необходимо чтобы вы это также знали, — продолжала съ той же серьезностью миссъ Севернъ. — Вѣдь это очень маленькое приданое шесть тысячъ долларовъ? Неправда ли?

На этотъ разъ у Мишеля вырвался возгласъ протеста.

— О! сударыня!

Сердце его сжалось; онъ опять осыпалъ себя упреками при мысли, что это дитя можетъ быть заключитъ изъ отказа, послѣ такихъ долгихъ колебаній, что на его рѣшеніе могли имѣть какое-нибудь вліяніе вопросъ о приданомъ или какіе-нибудь предразсудки. Теперь необходимо было высказаться, непремѣнно, подъ страхомъ показаться нечестнымъ человѣкомъ; Мишель даже боялся, не потерялъ ли онъ уже право объясниться?

При выразительномъ восклицаніи своего кузена Сюзанна улыбнулась и очень искренно попросила:

— Прошу васъ, называйте меня Сюзанной. Я не знаю, суждено ли намъ стать мужемъ и женой скоро, но я убѣждена въ томъ, что попрошу вашей дружбы.

И она просто и мило протянула свою маленькую ручку.

— Благодарю, — сказалъ Мишель, сжимая довѣрчивую руку.

Право, эта увѣренность Сюзанны, когда онъ вспоминалъ о той задачѣ, которую ему нужно было исполнить, была ему настолько дорога, что нѣкоторое волненіе, вызванное столько же смущеніемъ, какъ и благодарностью, прозвучало въ этомъ „ благодарю“ лишая его всякой подозрительной пошлости. Но владѣлецъ башни Сенъ-Сильвера запутывался все болѣе и болѣе. Напрасно онъ призывалъ на помощь всю свою волю, все свое искреннее желаніе дѣйствовать честно, слова застрѣвали у него въ горлѣ, и онъ не въ состояніи былъ сказать:

— Я ждалъ этого момента, желая сообщить вамъ, что вы были обмануты глупо, гнусно…

Къ тому же миссъ Севернъ не считала ихъ помолвку окончательной. Что обозначалъ ея намекъ на возможный разрывъ? Хватаясь за этотъ предлогъ, Мишель цѣплялся за надежду на препятствіе со стороны самой миссъ Севернъ. Онъ ждалъ.

— У васъ видъ… необщительный въ сегодняшнее утро, кузенъ?

— Я часто бываю такимъ, — подтвердилъ Мишель.

И онъ подумалъ, что вѣроятно молодая дѣвушка удивляется его немного холоднымъ или по меньшей мѣрѣ страннымъ манерамъ.

— Колетта мнѣ объ этомъ говорила; она мнѣ много говорила о васъ. Не думаете ли вы, что она немного желала нашего брака?

— Я въ этомъ убѣжденъ… Она его очень сильно желала.

— Но?

— Но если ея немного слѣпая любовь ко мнѣ не могла желать лучшаго, мнѣ кажется, что… ея нѣжность къ вамъ могла бы быть болѣе требовательной.

Миссъ Севернъ принялась смѣяться.

— Мнѣ очень хочется повторить вамъ слова г-жи Бетюнъ: ужъ не добиваетесь ли вы комплимента?

— Комплимента? Ахъ, Боже! нѣтъ, я васъ увѣряю!

И невольно онъ сказалъ эту фразу съ грустью.

Сюзанна замолчала, заботливо снимая сухой листъ, приставшій къ ея платью, затѣмъ неожиданно, поднявъ нетерпѣливымъ жестомъ волосы, сползавшіе ей на лицо, она остановила на Мишелѣ свой открытый взоръ.

— Если мнѣ захотѣлось съ вами поговорить, — сказала она, — это потому, что… потому, что, откровенно, я не считаю себя женой, какая вамъ нужна.

Мишель вздрогнулъ.

— Почему?

— По множеству причинъ: во-первыхъ, потому что вы необыкновенный человѣкъ, а я — маленькая ничтожная женщина. О! не протестуйте, вы меня такъ мало знаете, что похвала была бы слишкомъ банальна. Затѣмъ, потому что вы что-то въ родѣ поэта, прозаическаго поэта, если хотите, но мечтателя, существа, влюбленнаго въ химеры… а я личность очень положительная. Вы, вѣроятно, замѣтили двѣ категоріи „барышенъ-невѣстъ“: одна — дѣвушекъ-мечтательницъ, другая — матеріалистокъ. Я знаю третьихъ: молодыхъ дѣвушекъ — разсуждающихъ, къ которымъ принадлежу я, такъ какъ я хвалюсь тѣмъ, что нисколько не корыстолюбива, но не могу ни въ какомъ случаѣ похвалиться тѣмъ, чтобы я была сантиментальна.

Между тѣмъ какъ она говорила, очень легко выражаясь по французски съ забавнымъ американскимъ акцентомъ, Треморъ смотрѣлъ на нее.