Она поняла все лишь тогда, когда увидела напротив себя насмешливые желтые глаза Демьена де Фонвилля.

– Что вы здесь…

Шайна замолчала и огляделась. Теперь до нее дошло, что это чужая карета. Ее была обита внутри голубым шелком, а эта – темно-зеленым. Выглянув в окно, Шайна убедилась, что едет совсем не в сторону Сент-Мартин-стрит, где ее ожидает леди Саттон.

– Куда вы везете меня? – холодно спросила она.

– В Олдвич-Эбби, – последовал короткий ответ.

– О нет! – закричала она. – Нет! Немедленно остановите карету!

Она постучала в переднюю стенку, желая дать сигнал кучеру. Но Демьен тут же распахнул крошечное окошечко, сквозь которое можно было говорить с возницей.

– Поезжай! – приказал он. – Ни на что не обращай внимания и не останавливайся до самого замка!

Кучер прикрикнул на лошадей, и карета покатила еще быстрее. Вот уже и окраины Лондона остались позади, и за окном кареты потянулись маленькие, тихие пригородные деревушки. Первым порывом Шайны было распахнуть дверь и бежать, любым способом бежать! Но лошади мчали все быстрее, а камни, мелькавшие на обочинах, были такими острыми… Нет, выпрыгнуть на полном ходу было бы настоящим самоубийством!

Шайна поймала ехидный, ядовитый взгляд Демьена.

– Зачем вы сделали это? – гневно спросила она. – Вы же прекрасно знаете, как я вас ненавижу!

– Да, для меня это не секрет, – спокойно протянул Демьен. – Но со временем…

Он пожал плечами.

– Вечности не хватит, чтобы изменить мое отношение к вам, – пообещала Шайна. – Я знаю, что вы за человек. Это вы довели до смерти Йена. Не знаю как, но уверена, что без вашей грязной руки здесь не обошлось. Дворецкий сказал, что перед смертью мой муж получил письмо. Что вы ему написали? Какую гадость?

– Какое это сейчас имеет значение? – жестко усмехнулся Демьен. – И прошу вас, дорогая, не нужно разыгрывать из себя убитую горем вдову. Мне кажется, вы не такая лицемерка.

– Не могу сказать, что я любила Йена, – согласилась Шайна, – и действительно, его смерть была для меня не таким уж сильным ударом. Но я знаю, что вы сумели обернуть против Йена все его слабости. Это вы разбудили дремавших в нем демонов. Не понимаю только, чего вы этим добивались!

– Не понимаете? – усмехнулся Демьен. – А я думал, что понимаете. Прекрасно понимаете.

Шайна молча уставилась в окно.

– Меня? – негромко спросила она. – И что же вы пообещали Йену в обмен на его жену?

– Титул графа Деннистона, – резко ответил Демьен и с интересом стал наблюдать за выражением лица Шайны. – Да, да, именно так, – продолжал он. – Йен хотел, чтобы я помог ему убрать с дороги его отца и брата, чтобы он мог получить титул графа и наследство.

Шайну передернуло от отвращения.

– Но вы же не можете на самом деле убить человека своими заговорами и заклинаниями, – сказала она и добавила: – Или все-таки можете?

Демьен хитро усмехнулся.

– Все зависит от конкретного человека, моя дорогая. Есть такие – и их немало, – что верят, будто это возможно. Этих людей очень просто довести до смерти – нужно лишь убедить их, что они непременно должны умереть. И тогда они быстро сходят с ума, начинают чахнуть и умирают – я полагаю, от страха.

– Так, значит… – Шайну внезапно охватил ужас. – Так вот о чем вы написали в том письме: о том, что заколдовали Йена, приговорили его к смерти! И так напугали его этим, что он сам покончил с собой!

Ничто не дрогнуло в лице Демьена.

– М-да, Йен очень сильно верил в заклинания, – равнодушно заметил он.

– И вы сделали его своей жертвой, – обвиняющим тоном продолжила Шайна. – Да вы просто дьявол!

– Дьявол? – похоже, что Демьен был слегка удивлен. – Да нет, куда уж мне. Скажите лучше, понравилось бы вам, если бы план Йена осуществился? Как бы вы чувствовали себя, став графиней Деннистон?

«Нет уж, если выбирать, то я предпочла бы быть миссис Габриель Сент-Джон, – мрачно подумала Шайна. – И могла бы быть ею, но не стала, пытаясь спасти Габриелю жизнь. А что получила в итоге?»

Демьен внимательно смотрел на нее, ожидая ответа.

– Мне не понравилось бы быть графиней Деннистон, – наконец сказала она.

– Нет? – герцог изобразил удивление. – А как насчет того, чтобы стать герцогиней де Фонвилль?

Шайна испуганно взглянула на него.

– И думать об этом не смейте!

– А мне кажется, вам стоит принять предложение, – серьезно сказал Демьен. – Право, вам к лицу будет титул герцогини. Ну же, соглашайтесь!

Шайна метнула на него испепеляющий взгляд.

– Выйти замуж за вас? – прошипела она. – Да скорее я соглашусь стать женой самого дьявола!

Демьен небрежно откинулся на подушки. Безмятежно, лукаво улыбнулся.

– Полагаю, что это тоже можно будет устроить, – заметил он и погрузился в молчание, которое не прерывалось больше до самого конца поездки.

Впрочем, ехать им оставалось недолго – за окном кареты уже замелькали далекие шпили Олдвич-Эбби.


– Я не верю этому, – решительно заявила леди Анна Уэзерфорд своему внуку. – Не могу поверить, что она, не успев похоронить мужа, собирает вещи и уезжает с этим ужасным французом.

– Но это так, – настойчиво повторил Габриель, стоя у окна, выходившего на Гросвенор-сквер. – Ее вещи погрузили в карету. Затем вышла она, уселась в нее, и слуга захлопнул за нею дверцу. А позже, когда карета поворачивала за угол, я рассмотрел в ней Демьена де Фонвилля. Я не мог обознаться!

– Милый мой! – Леди Уэзерфорд с усилием поднялась с кресла и подошла к внуку. – Скажи-ка мне лучше о другом.

– О чем?

– Что ты нашел в этой женщине? Чем она приворожила тебя?

Габриель горько рассмеялся.

– Кто знает? – задумчиво спросил он. – Здравый смысл, людская молва, житейская мудрость – все это становится не важно, если ты полюбил.

Сердце леди Уэзерфорд сжалось от боли. Сколько грусти было в его голосе, в его глазах… Старая леди подумала, что если бы в эту минуту перед нею появилась Шайна Лейтон, она не задумываясь задушила бы ее своими собственными руками – за всю боль, что эта женщина причинила ее внуку.

– И что ты намерен делать дальше? – спросила она, надеясь в глубине души, что теперь-то он наконец оставит эту женщину – пусть себе развлекается с французиком! – и займется своей собственной жизнью.

– Разыщу ее у де Фонвилля, – просто сказал он.

– И месть возместит тебе всю боль, что эта женщина причинила тебе? – участливо спросила пожилая маркиза.

– Моя боль – ерунда, – серьезно ответил он. – Ерунда. В конце концов, я жив. Мне повезло куда больше, чем моим матросам.

Леди Уэзерфорд печально вздохнула.

– И все же я уверена – она вовсе не такая бесстыдная, как о ней говорят. Думаю, что есть какое-то объяснение и тому, что произошло тогда в Виргинии. И тому, что случилось с ее мужем, – тоже.

Она помолчала, нахмурила брови и спросила:

– Как ты думаешь, уже поздно посылать гонца на Сент-Мартин-стрит?

– Сент-Мартин-стрит? – повторил Габриель.

– Я жду леди Саттон на чашку чая, а она почему-то запаздывает, – старая леди неодобрительно покачала головой. – Я знаю, что они близкие подруги с Шайной, и надеюсь, что леди Саттон сможет многое нам объяснить.

– Когда она должна была приехать? – спросил Габриель, бросив быстрый взгляд на напольные часы в углу комнаты.

В эту минуту с улицы донесся стук экипажа, подъезжающего к дому. Из окна они увидели черную с желтым карету, которая остановилась возле их особняка.

– Если не ошибаюсь, – сказала леди Уэзерфорд, – это леди Саттон. Ты присоединишься к нам?

Габриель хмуро посмотрел на красивую рыжеволосую женщину в красно-сером плаще, вышедшую из экипажа.

– Пожалуй, я действительно останусь, – сказал он. – Только не говорите ей, что я собираюсь разыскать Шайну. Не хочу, чтобы она предупредила ее о моих поисках.

Леди Уэзерфорд согласно кивнула и, опираясь на крепкую руку внука, пошла встречать свою гостью.


Сара Саттон с трудом могла скрыть то впечатление, которое произвел на нее Габриель Сент-Джон. Разумеется, она слышала о незаконном сыне лорда Сент-Джона, но, как и большинство людей лондонского света, никогда не видела его. Об этом человеке ходили слухи – и не слишком лестные. Поговаривали, что в далеких колониях он ведет жизнь, совершенно не подобающую джентльмену.

Но вот сейчас она воочию увидела этого молодого человека, и взгляд его пронзительных зеленых глаз проник в сердце леди Саттон, словно удар кинжала. От Габриеля исходило ощущение силы и опасности – оно еще больше усиливалось шрамом, пересекавшим его худую, небритую щеку.

Сара никак не могла понять, почему ее пригласили в дом к старой женщине, известной своим замкнутым образом жизни. Много лет леди Уэзерфорд жила уединенно, и круг ее общения давно был ограничен немногими избранными друзьями из самых высших слоев света. Большинство из них были людьми немолодыми, знавшими старую леди не один десяток лет. Что же касается молодежи, то она едва удостаивалась внимания леди Уэзерфорд.

– Вы знакомы с моим внуком, дорогая? – спросила леди Уэзерфорд, когда они втроем вошли в гостиную, где уже был сервирован чай.

– Нет, я никогда прежде не видела его, – ответила леди Саттон, смущаясь, словно девочка, под тяжелым взглядом Габриеля.

– Я тоже впервые вижу вас. Уж будьте уверены: если бы я хоть однажды увидел такую красивую женщину, то запомнил бы ее навсегда, – сказал Габриель, с трудом складывая в любезную улыбку непослушные губы. – Леди Саттон, позвольте представиться. Меня зовут Габриель Сент-Джон.

– Мистер Сент-Джон, – проворковала Сара, с облегчением усаживаясь в кресло: сидя, она сможет скрыть дрожь, неожиданно охватившую тело.

– Полагаю, что вас немало удивило мое приглашение на чашку чая – ведь мы почти незнакомы, – сразу, безо всяких предисловий начала леди Уэзерфорд.