— Скажи это Воителям. Они все еще ждут, что я вспомню заклинание.

— Куин знает, что ты не можешь вспомнить заклинание?

— Да, и его братья тоже знают.

— Тогда остальным тоже нужно узнать. Это лучше, чем они будут продолжать надеяться.

Маркейл посмотрела на нее с такой скорбью, что у Айлы чуть не выступили слезы.

— Они знают о возможности, что заклинание могло исчезнуть навсегда. Мне просто ужасно не хочется кого-то разочаровывать.

Айла знала все о разочаровании.

— Они поймут.

— В любом случае спасибо тебе, — сказала Маркейл и пошла по тропинке обратно в замок.

Айла подобрала мокрые юбки и поспешила за ней.

— Маркейл! Подожди! Есть одна вещь, которую ты можешь сделать. Я не знаю, поможет ли это, но раз ты происходишь от могущественных друидов, это может помочь.

— Что это? — спросила Маркейл, и когда она повернулась к Айле, ее лицо зажглось надеждой.

— Найди то, что питает твою магию, будь это земля, деревья, вода, что угодно. Иди туда и открой себя магии.

— Именно это я и делала, когда была в яме. — Лоб Маркейл озабоченно наморщился. — Я чуть не потеряла себя в магии.

Айла кивнула:

— Да, такой шанс есть. Нужно, чтобы с тобой рядом был кто-то, кто сможет вытащить тебя, если понадобится. С малышом ты, наверное, не захочешь рисковать этим сейчас.

Маркейл посмотрела вниз, на свои руки, обнимающие живот.

— Я не хочу повредить моему ребенку. Куин уже потерял так много, я просто не смогу посмотреть ему в глаза, если сделаю что-то, что повредит нашему малышу.

— Тогда подожди, — посоветовала Айла. — Несколько месяцев погоды не сделают. А до этого времени подпитывай свою магию. Ребенок внутри тебя укрепит магию, которую ты потеряла.

— Ты хочешь сказать, что ребенок будет обладать магией?

Айла пожала плечами:

— Я не вижу причин, почему нет. Даже при том, что случилось в Кэрн-Тул, у тебя все равно осталась магия.

Маркейл засмеялась сквозь слезы, катившиеся по щекам.

— Я боялась, что для моего ребенка ничего не осталось.

Айла совсем не была уверена, что это было бы плохо. В теперешние времена магия не являлась преимуществом, только не с Дейрдре и христианами, которые боялись любого, чья вера отличалась от их веры. Однако Айла не собиралась отравлять мечты Маркейл о ее еще нерожденном ребенке. Мир и так сделает это достаточно скоро.


Дейрдре хотелось выть от отчаяния, но она не могла. Она парила всего лишь как бесплотный дух, не способная ни на что, кроме как общаться с Данмором и вирранами. И даже это истощало ее ограниченную магию.

Бессчетное количество раз она пыталась связаться с Айлой, но маленькая стерва либо была мертва, либо ее магия была настолько мала, что Айла позволяла себе игнорировать ее. И то и другое было плохо.

Дейрдре нуждалась в Айле. Если Маклауды и их Воители не ликвидировали ее, Дейрдре в одно мгновение узнает, мертва Айла или нет.

Конечно, если бы Айла полностью восстановила свою силу, найти ее живой или мертвой не было бы проблемой. Ну а сейчас Дейрдре должна сконцентрироваться на поисках друида, чтобы она снова могла иметь тело.

А пока, если Айла жива, она вольна делать то, что пожелает. А после… Дейрдре улыбнулась. После Айла будет делать то, что она ей прикажет, и в конце концов заплатит своей жизнью.

Дейрдре переместилась из спальни в коридор, где нашла мертвую Гранию, лежащую в луже крови. Дейрдре не знала, кто убил Гранию, но она найдет тех, кто это сделал, и сдерет с них кожу.

Грания служила катализатором, как далеко можно заставить зайти Айлу, но после нескольких десятилетий ребенок дорос до Дейрдре. Они много времени проводили вместе, и тогда Дейрдре поняла, что сможет держать Гранию при себе вечно.

Теперь этот ребенок для нее пропал, кто-то отобрал его, не моргнув даже глазом.

Ярость вспыхнула внутри Дейрдре, подпитывая зло и помогая восстановить ее магию. Она продолжала питать свой гнев. Каждый раз, когда она видела мертвого друида, убитого Воителя или виррана, либо свою разрушенную гору, она думала о Маклаудах.

Раньше она хотела, чтобы братья присоединились к ней. Теперь же она хотела, чтобы они и любой Воитель, кто осмелился встать на их сторону, были уничтожены.


Остаток дня для Айлы тянулся мучительно долго. Даже ее утреннее беспокойство о том, получатся ли пудинг и пирожные вкусными, не могло помочь ей отвлечься от бури эмоций у нее внутри.

Хорошо, что Хейден пропадал в деревне, помогая перестраивать коттеджи. По крайней мере, она была избавлена от необходимости смотреть на него и вспоминать их поцелуй.

Так было только до ужина. Для нее стало почти невозможно не смотреть на него, и каждый раз, когда Айла смотрела, его взгляд тоже устремлялся на нее. Все это заставляло очень остро чувствовать его присутствие и то, что сделали с ней его поцелуи.

Ее телу стало жарко, кровь превратилась в огонь. В животе появилось странное, но приятное ощущение. Ее дыхание стало прерывистым, и Айла, похоже, не могла уже ясно мыслить.

Она попыталась уйти пораньше, но все хотели рассказать ей, насколько им понравились ее пирожные. Только пообещав испечь еще, она смогла наконец уйти.

Теперь, расхаживая взад-вперед по своей башне, она гадала, не лучше ли было остаться в зале. Может быть, тогда она смогла бы поговорить с Хейденом.

И сказать что?

Она не знала. У нее вообще-то не было никакого опыта в таких вещах. Все это было ново для нее, особенно мучительное, постоянное, бесконечное желание, которое он привел в движение, когда пришел в ее спальню и почти поцеловал ее.

В прошлом бывали времена, когда она встречала мужчину, который вызывал ее интерес, но она никогда не позволяла себе ничего с этим делать. Она то, что она есть, и это означает, что она должна быть одна.

Айла вздохнула и потянулась за гребнем. Расчесывание волос всегда помогало ей успокоиться. Айла села на край кровати и, наблюдая за отблеском пламени одинокой свечи на противоположной стене, стала водить гребнем по своим длинным волосам.

Она не знала, сколько просидела так, когда вдруг уловила слабый аромат специй и дерева.

Хейден.

Его рука накрыла ее руку, державшую гребень. Он забрал у нее гребень и стал медленно, осторожно расчесывать ее волосы. Он был очень нежен, скользя от ее головы до самых кончиков, ниспадающих до ее талии.

— Есть что-то неотразимое в том, когда смотришь, как женщина расчесывает волосы.

Айла задрожала от звука его низкого голоса.

— Это всего лишь рутина.

— Не думаю. Мне кажется, ты получаешь от этого столько же удовольствия, сколько и я.

Айла облизнула губы и попыталась не думать о его упругих губах, когда он целовал ее до беспамятства. После того поцелуя она сделала бы все, чего бы он ни попросил. И боялась, что это никогда не изменится.

— Я хочу закончить то, что мы начали на пляже, — прошептал Хейден около ее уха.

По ее спине побежали мурашки, а в животе затрепетало от предвкушения и возбуждения. Айла повернулась к нему лицом, боясь, что он это серьезно, и еще больше опасаясь, что нет.

Свет свечи оставлял почти все его лицо в тени, но она видела его черные глаза. Даже в сумраке она узнала голод и страстное желание, потому что сама испытывала такое же.

— Я не знаю, разумно ли это, — сказала Айла.

Ей нужно удерживать его на расстоянии, хотя бы для того, чтобы сохранить собственный рассудок.

А потом Хейден улыбнулся понимающей, соблазнительной улыбкой, которая приподняла уголок его рта и заставила ее сердце замереть.

— Это, безусловно, неразумно, но я уже пытался держаться подальше. Я не смог. А ты можешь?

Айла открыла рот, чтобы возразить, но так она бы солгала и себе, и ему.

— Нет.

Такого поощрения ему было более чем достаточно. Хейден встал на колени на кровать и медленно и уверенно притянул ее в свои объятия. Как только эти стальные обручи обхватили ее, Айла пропала. Ее собственные руки обвились вокруг его шеи и погрузились в прохладный светлый шелк его волос. Они падали до плеч, густые и золотые, совершенная противоположность черноте его глаз.

Глаз, которые сейчас смотрели на нее. Он изучал ее, оценивая ее реакцию.

— Ты хочешь этого? Скажи мне правду. Я должен знать.

— Да, Хейден. Я хочу этого.

Она хотела этого, как никогда ничего в жизни не хотела.

Раньше, чем последнее слово вылетело из ее рта, его губы накрыли ее рот. Поцелуй был страстный и пламенный, настойчивый и поглощающий. С каждым движением его языка Айла чувствовала, как ее тело льнет к нему, чувствовала, как вся она оживает.

Страсть, свернувшаяся внизу ее живота, толкала ее вперед, умоляла последовать за желанием, которое горело в ее крови и пульсировало во всем теле.

Все, чем она была, все, чем она была когда-то, и все, чего хотела, исчезло в объятиях Хейдена. Он заставил весь мир исчезнуть, оставив только их двоих и их страсть, существование которой невозможно отрицать.

Айла потянула пряжку, удерживающую тартан на его груди, в то время как его руки собирали ее юбки на талии. Со свистящим шорохом его килт упал на пол. С тартаном у его ног Айла потянула за рубашку, желая, чтобы та исчезла, и она смогла бы пробежать руками по его бронзовой от загара коже и мощным мускулам под ней.

— Сними платье, пока я не разорвал его, — выдавил он, срывая через голову с себя рубашку и отбрасывая ее в сторону.

Айла поспешила избавиться от одежды, а когда подняла глаза, Хейден стоял у кровати и смотрел на нее во всем своем обнаженном великолепии.

Она затаила дыхание, снова зачарованная идеальным совершенством, чистой красотой Хейдена. Казалось, его вылепили сами боги, создали его совершенным воином, диким и неукротимым.