Он повторяет на этот раз медленнее:

 — Там воробушек…сидит за твоим столом. — Не получив от меня ответа, он говорит немного резче: — Воробушек, Твитч, — я молчу, а он добавляет. — Воробушек за твоим, мать твою, столом. Пользуется твоим гребаным компьютером. Компьютером, в котором хранится вся твоя информация. Компьютером, в котором хранится вся моя долбанная информация, братан.

 Он в бешенстве. Кто бы сомневался. Но он не знает Лекси. Так что это оправданно.

 Поднимая руку в пренебрежительном жесте, я пытаюсь его успокоить:

 — Я сменил пользователя. У нее нет доступа.

 — Кто она?


 — Она просто она, — отрезаю я.

 Подойдя ближе к дивану, он, медленно растягивая слова и отчасти угрожающе, спрашивает:

 — Я спросил, кто она? — Нет ответа. Какая разница, если он в любом случае все разузнает.

  Как я и предполагал, он, не говоря ни слова, выходит из комнаты и я вздыхаю. Он всегда сует свой нос туда, куда не нужно. Встав с дивана, я закрываю свой ноутбук, кладу его на диван и следую за ним.

 Любопытный ублюдок.

 Он уже у двери моего кабинета, когда я догоняю его. Маленькая улыбочка появляется на его губах. Я не в силах себя остановить, качаю головой из-за Лекси. У «воробушка» напрочь отсутствует музыкальный слух. Но ей плевать. Она любит петь. Так что пусть поет.

 Приближаясь маленькими шагами, он слегка поворачивает голову ко мне, но не отводит от Лекси взгляда:

 — Она настоящая?

 Мои губы дергаются, но я не отвечаю. Подходя ближе, встаю рядом со своим другом и наблюдаю за Лекси из-за двери. Она выглядит такой маленькой за моим столом, сидя на моем кресле-троне. Я уверен, что ее ноги не достают до пола.

 Я пожираю ее глазами.

 Даже в этой одежде, что на ней надета в данный момент – которую я вовсе не одобряю, – она выглядит как с обложки журнала.

 Она поет (хотя это больше похоже на скрип) «Выходи за меня» – Бруно Марса. Находясь где-то в своем собственном мире, она ерзает на стуле, но печатает без остановки, прежде чем внезапно остановившись, откидывается на спинку и оценивает свою работу. В замешательстве она смотрит в компьютер и чешет голову.

 — Эй, Твитч. — кричит она.

 — Да? — я отвечаю из-за двери. Она испуганно вскрикивает, ее рука подлетает к груди. — Не делай так! Я ненавижу, когда ты подкрадываешься. Или подползаешь. Или прячешься. — Ее лицо кривиться от раздражения, и она говорит. — Больше никаких пряток, черт возьми!

 Потом она поднимает голову и видит нас обоих, смотрящих на нее с огромными улыбками на лицах. Ее лицо розовеет и в ней тут же просыпается леди. Она медленно встает, расправляет свои брюки и мою серую футболку, которая выглядит на ней чересчур огромной, затем поправляет свой спутанный пучок волос и ее глаза расширяются, я так предполагаю от стыда, от того, что ее застали в таком невзрачном наряде.

 Так ей и надо.

 Подойдя к незнакомцу возле меня, она мило улыбается и протягивает ему руку. Прищурившись, он смотрит на нее с еле заметной улыбкой на губах, она тихо объясняет:

 — Прощу прощения. Я вас не заметила.

 Взяв ее маленькую бледную ручку в свою большую загорелую лапу, он осторожно пожимает ее и улыбается:

 — Я не хотел прерывать ваше выступление. — Ее лицо заливает краска, а он хихикает. — Я – Юлий.

 «Нервная Лекси» решает дать о себе знать и принимается болтает много и сбивчиво:

 — Как доктор Хибберт? Ну знаете, тот странный доктор из Симпсонов? — ее глаза становятся размером с блюдца: — Нет, я не хочу сказать, что вы странный! Это он странный! Доктор Хибберт этот. Вы – нет. Я имею в виду, вы может и странный, но я вас не знаю. Доктор Хибберт всегда смеется невпопад, над вещами, которые совсем не забавны и от этого попадает в неловкие ситуации, — Юлий смотрит на нее нахмурившись, пока она выдает весь этот поток информации, как будто он не уверен, настоящая ли она. Лекси тихо добавляет: — Точно так же, как и я сейчас говорю все это невпопад ... — она замолкает.

 Но Юлий ободряет ее своей ухмылкой:

 — Я люблю Симпсонов. Я по сей день смотрю их. — И вот так Лекси находит родственную душу. Она широко улыбается:

 — Я тоже. Это мое тайное увлечение. Я не думаю, что есть такая жизненная ситуация, которая не была бы показана в Симпсонах.

 Я не понимаю в чем суть Симпсонов. Я вообще не люблю смотреть телевизор. Но я смотрю Симпсонов с Лекси. Таким образом, я могу видеть, как она смеется. А я люблю смотреть на это.

 Я встреваю:

 — Я не понимаю это шоу.

 Лекси бросает мне раздраженный взгляд и открывает рот, чтобы ответить, но Юлий перебивает ее:

 — Там нечего понимать, чувак. Это тупой юмор. Дешевые шуточки. В них не надо искать смысл.

 Глаза Лекси заволакивает мечтательная дымка, когда она смотрит на Юлия:

 — Точно! Именно поэтому оно настолько забавное.

 Юлий смеется:

 — Черт, женщина. Ты покорила меня. — Лекси заливается румянцем, а он смеется вновь. — Так как тебя зовут, поющая птичка?

 Дерьмо.

 Опуская глазки в смущении, она тихо отвечает:

 — Алекса Баллентайн. Но все зовут меня Лекси. Я хотела бы, чтобы вы тоже звали меня Лекси.

 В его глазах вспыхивает понимание. Он ее узнал.

 Выпуская ее руку немного поспешнее, чем требовалось, его глаза расширяются на мгновение, прежде чем он смотрит на нее сверху вниз, натянуто улыбаясь, и отстраненно говорит:

 — Приятно было познакомиться, Лекси. Надеюсь мы снова увидимся. Я уже уходил, но думаю нам надо перекинуться с Твитчем еще парой слов. — Ее лицо вытягивается из-за его внезапной смены поведения и от его необъяснимой холодности. Юлий замечает это и широко ухмыляется: — Рабочие проблемы, знаешь ли.

 Натянуто улыбаясь, она говорит с ложной радостью:

 — Ага. Понимаю. Кстати, мне тоже нужно вернуться к работе. Так что, прошу извинить меня.

 И вот мы возвращаемся в мою гостиную, и он начинает.

 Повернувшись, его глаза смеряют меня презрительным взглядом и пригвождают к месту:

  — Ты выжил из своего постоянно-влюбленного ума, брат. — То, как он сказал «брат» прозвучало, будто я кто угодно, только не брат ему. — Пожалуйста скажи мне, что ты не собираешь делать это, чувак. — Я не говорю ни слова. Мне не нужно объясняться перед кем бы то ни было. Я вижу, что страх за Лекси ярко сверкает в его глазах. — Она милая девушка, Твитч. Она не такая, какой ты представлял ее себе в своей долбанутой башке. Она тебе не враг. — Если бы кто-то иной назвал мою голову – долбанутой башкой, я бы ударил его прямо в нос. И я вовсе не шучу. Указывая рукой на дверь, он рявкает: — Посмотри на нее! Она поет, пока печатает! Она говорит о Симпсонах, как будто они ее святыня! Она не заслуживает этого, чувак. Не делай этого.

 Выглядя скучающим, я спрашиваю:

 — Это все, брат?

 Я замечаю вспышку разочарования на его лице, но он быстро стирает ее со своего лица. Он бесстрастно смотрит на меня:

 — Да. Это все. Я ухожу.

 И он уходит.

 Ну нет. Мне это не нравится.

 Это первое разногласие между нами за многие годы. От этого мой желудок болезненно сжимается. Мне плевать, если я разочаровываю людей. Но Юлий – он не просто какой-то человек.

 Он – семья.

 Мне нужно все ему прояснить. Немедленно.

 Встаю и мчусь через коридор, вниз по лестнице и выбегаю через входную дверь. Я ловлю его, когда он садится в свой серебристый Мерседес. Я кричу:

 — Подожди.

 Садясь в машину, он закрывает дверь и опускает стекло:

 — Что?

 Я не знаю, что сказать. Юлий знает меня лучше всех. У него были деньки похуже, чем у меня по многим параметрам. И несмотря на то, что он мой друг, я всегда завидовал тому, что он справлялся со своими неприятностями лучше, чем я. Я очень долго ненавидел его за это. С тех пор смирился с жизнью.

 — Я люблю ее.

 Смотря прямо вперед, я вижу, как в его глазах вспыхивает удивление. Он долго смотрит куда-то перед собой, прежде чем спрашивает: — Настоящей любовью? Или мне-нравится-трахать-ее-так-сильно-что-я-думаю-это-и-есть-любовь любовью?

 Сжимая переносицу, я вздыхаю:

  — Первый вариант.

 — Если ты любишь ее, ты не сделаешь ей больно.

 Я усмехаюсь:

 — Это по любому случится, тебе так не кажется? Она еще ничего не знает, Джей! Она не знает мое настоящее имя. Она не знает, почему я преследовал ее. Она даже не знает, что я нанял...— Дерьмо. Я даже не могу произнести это вслух.

 Он заканчивает мое последнее предложение за меня:

 — Она не знает, что ты нанял того мужика, чтобы он изнасиловал ее. — С трудом сглотнув, мне вдруг становится плохо.

 Приближаясь к окну автомобиля, я опускаюсь на колени и шепчу:

  — Мне нужен был шанс. Это был единственный способ....

 Юлий прерывает меня:

 — Нет, это не так. Ты не имеешь право придумывать оправдания тому дерьму, бро. Он избил твою девчонку. Ты устроил это. Тебе с этим жить. Не мне.

 Не в силах справиться со своим гневом, я бью кулаком по машине, движимый страхом и злостью. Злостью на себя самого, что позволил этому произойти и страхом потерять ее. Ненавижу, когда он прав. Я шиплю:

 — Он не должен был заходить так далеко! Поэтому он мертв, а с ней все в порядке. Потому что я спас ее!

 Юлий смотрит на меня c разочарованием:

 — Кого ты пытаешься убедить, чувак? Меня? Или себя?

 После этих слов он заводит машину и уезжает. А я, стоя на коленях посреди подъездной дорожки, наблюдал как серебристый Мерседес исчезает вдали.

 Мной овладевает тревога, когда я осознаю, что в этой машине, уезжая, покидает меня мой лучший друг. И он, может быть, больше никогда не вернется.