Бренда Джойс - Неукротимое сердце

И одним быстрым движением перерезал лейтенанту горло от уха до уха. Кровь хлынула из раны. Метнувшись к окну, Джек выскользнул из дома и спустя короткое время уже сидел в седле, направляясь назад.

На сей раз он не ощущал ни дурноты, ни угрызений совести. С точки зрения апачей, то, что свершилось, было возмездием, необходимым и справедливым. Джек не смог бы жить, не отомстив за смерть брата. Шоцки сделал бы для него то же самое.

Никого из его семьи не осталось. Все ушли: Мучи, Нали, Шоцки и Луси. Но у него есть Кэндис и Кристина! Волна облегчения затопила Джека. Они – его семья, самое главное в его жизни. Единственное, чего он хочет, так это заботиться о них и жить в мире. Неужели просить об этом – слишком много?

Хватит с него смертей. Только боги знают, сколько еще продлятся военные действия и кровопролитие. Ему следовало семь раз отмерить, прежде чем ввязываться в эту войну. Однажды Джек уже приговорил себя к изгнанию, и по той же причине: из-за нежелания убивать белых. В сущности, он в этом не виноват. В его жилах, кроме индейской, течет и кровь белых. Часть его души и сердца принадлежит апачам, и так будет всегда.

Джек ощутил душевный подъем, загоревшись мыслью увезти жену с дочкой куда-нибудь далеко, где они смогут начать все заново. Его охватило нетерпение. Отныне ничто не помешает их счастью, хотя и сейчас все не так уж плохо, несмотря на войну и Дати. Кэндис изменилась, вдруг понял Джек, повзрослела. Материнство ей к лицу. Они уедут, возможно, в Техас или в Калифорнию, построят прекрасное ранчо и будут растить детей. Джек пришпорил коня, преисполнившись желания увидеть Кэндис и поделиться с ней своими планами. Еще день-два, и он будет в стойбище.

Джек старался не думать о Шоши. Как бы ни любил он сына, у него нет права разлучать мальчика с матерью. Ему придется оставить ребенка. Решение принято, и хватит думать об этом.

Отныне он будет думать только о Кэндис и их будущем.

Заплакала Кристина.

Кэндис лежала без сна, уставившись в звездное небо, настороженно прислушиваясь к шелесту листвы и ощущая малейшее дуновение ветерка. Расстегнув блузку, она поднесла дочь к груди, гадая, который час. Должно быть, уже перевалило за полночь. Кэндис не осмелилась развести костер, опасаясь всех: индейцев, белых и даже Джека. Не хватало только, чтобы он наткнулся на них.

Неподалеку заухала сова, и Кэндис пробрала дрожь. Она долго прожила среди апачей, поэтому знала, что, по их поверьям, это чья-то неприкаянная душа бродит по земле. К тому же становилось прохладно. После дневной жары ночь казалась особенно холодной. Когда Кристина насытилась, Кэндис пристроила ее в изгибе руки и постаралась заснуть.

Это была первая ночевка изтрех, которые Кэндис предстояло провести в пути. Весь день она ехала ровной рысью, останавливаясь только для того, чтобы покормить Кристину и сменить ей пеленки. Девочка прекрасно переносила дорогу, возможно, потому, что была слишком мала. Ей не исполнилось еще и месяца.

Наконец Кэндис заснула. Ее разбудило яркое утреннее солнце и гульканье Кристины у нее под боком. Покормив дочь, Кэндис перекусила вяленым мясом, орехами и ягодами, затем положила малышку в колыбель, прикрыв изголовье кожаным козырьком собственного изобретения'. У Кристины было смуглое личико, хотя светлее, чем у Джека, и темно-каштановые, как у него, волосы. Кэндис с облегчением думала, что примесь индейской крови ничем не выдает себя, а значит, малышке не придется страдать от нетерпимости людей, когда она подрастет.

Воспоминания о Джеке не давали покоя.

«Не думай о нем», – приказала себе Кэндис. Передвинув колыбель за спину, она забралась в седло и тронулась в путь.

Поздним утром она добралась до родников, которые давали начало речушке, протекавшей вдоль почтового тракта компании Баттерфилда. Кэндис знала, что в связи с военными действиями движение карет прекратилось. Слишком велика была опасность подвергнуться нападению апачей.

Напоив лошадь, она покормила и выкупала Кристину. Затем умылась сама и протерла грудь влажной тканью. Надев на голову шляпу, Кэндис перебросила колыбель с дочерью через плечо. Вдруг ее лошадь фыркнула. Кэндис вскинула голову.

С той стороны, откуда она приехала, приближались три всадника.

Задвинув Кристину за спину, Кэндис быстро вытащила из чехла ружье и взвела курок. Хотя она держала его свободно, согнутая в локте рука свидетельствовала о готовности пустить оружие в ход.

Но в следующее мгновение, разглядев солдатскую форму, Кэндис облегченно вздохнула. Вместе с облегчением пришла надежда. Может, они согласятся проводить ее до «Хай-Си»?

Мужчины между тем подъехали ближе и, осадив лошадей, с удивлением и любопытством оглядели всадницу.

– Мэм, – протянул здоровяк средних лет с сержантскими нашивками. – С вами все в порядке?

– Да, сержант, спасибо, – сказала Кэндис, не выпуская из рук ружья.

Она представила себе, как выглядит со стороны: застиранная блузка обтягивает располневшую грудь, коричневая юбка припорошена пылью, руки обветрились и покраснели, обгоревший нос шелушится.

– Что вы делаете здесь одна, мэм?

– Я направляюсь в «Хай-Си»… – начала она.

– Черт! – воскликнул молодой солдат. – Я так и думал, что это она! Сержант! Это Кэндис Картер!

Серые глаза сержанта расширились:

– Та, что сбежала с Кинкейдом, а вернулась с полукровкой, который теперь воюет на стороне Кочиса?

– Та самая! – воскликнул солдат.

Кэндис напряглась, мгновенно почувствовав опасность. Вежливое участие солдат сменилось настороженностью, даже неприязнью, смешанной спохотливым интересом.

– Сержант, я слышал, – поспешил сообщить молодой солдат, – чтоэтот полукровка убил Кинкейда в Эль-Пасо. Вроде бы из-за нее.

Мужчины уставились на молодую женщину.

Кэндис чувствовала, как по виску стекает струйка пота.

– Не знаю, как там насчет Кинкейда, – сказал наконец сержант, – но Джек Сэвидж разыскивается в связи с убийством двух мужчин в Эль-Пасо в апреле.

Кэндис вспомнила озверевшую толпу, набросившуюся на них, когда Джек вернулся к ней весной. О Боже! Этим солдатам нет никакого дела до того, что Джек защищал ее и себя.

– Да у нее ребенок! – усмехнулся тот же солдат, подъехав чуть ближе. – Похоже, полукровка.

Кэндис вскинула ружье и направила его на солдата. Он был немногим старше ее, и она не сомневалась в его намерениях.

– Не приближайся! Он фыркнул:

– Ну и горячая штучка эта подружка краснокожих! Верно, сержант?

– Спокойно, Лэд. Откуда вы едете? – поинтересовался сержант, устремив на Кэндис жесткий взгляд.

Она лихорадочно думала. Но недостаточно быстро.

– Готов поспорить, что девчонка была с этим полукровкой. Посмотрите-ка на младенца: индейская люлька, кожаные пеленки. Наверняка она едет из лагеря Кочиса, – проницательно заметил Лэд.

Мужчины обменялись тревожными взглядами.

– Где Сэвидж? – отрывисто спросил сержант.

– Отправился на разведку. Я убежала от него. Пожалуйста, помогите мне. Он насильно увез меня и держал в плену. Я ждала, пока не подрастет ребенок, чтобы можно было отправиться в путь. Вы поможете мне? – В ее голосе звучали отчаяние и очаровательная беспомощность.

Сержант с сомнением смотрел на нее.

– Я много слышал о вас, мисс Картер. Или миссис Кинкейд? Не знаю, можно ли вам верить, особенно если принять во внимание этого маленького полукровку у вас за спиной.

– Кристина белая! – яростно воскликнула Кэндис.

– Я бы не отказался познакомиться с ней поближе, – вызвался Лэд. – Черт, она же шлюха! Для такой одним больше, одним меньше – какая разница? – Он хохотнул.

– Посмей только коснуться меня, и пойдешь под трибунал! Я белая женщина! Меня похитили и насильно удерживали в стойбище апачей, – твердо заявила Кэндис, не на шутку напуганная.

– Черт, да у нее лучшая оснастка, какую мне доводилось видеть, – заметил Лэд.

– Она права, – сказал сержант. – Доставим ее в форт, и пусть майор решает, что с ней делать.

– Давайте вначале попробуем то, что у нее там есть, – буркнул Лэд с недовольным видом.

– Нет! – жестко произнес третий всадник, молчавший до сих пор.

Все, включая Кэндис, повернулись к нему. Это был совсем молодой человек, не старше Кэндис, с обгоревшим на солнце лицом, рыжими волосами и бледно-голубыми глазами.

– Вы же видите, что она белая, – сказал он, глядя на Кэндис. – Ни одна белая женщина не должна подвергаться насилию.

– Не дергайся, Макдауэл, – хмыкнул Лэд. – Она ничем не отличается от любой шлюхи в салуне. Точно такая же, можешь мне поверить!

– Хватит болтать. Мы отвезем ее в форт. Дайте ружье, мэм, – приказал сержант.

Кэндис колебалась. С тремя вооруженными мужчинами ей не справиться. Если она убьет кого-нибудь из них, ее повесят, несмотря на то что она женщина. Что тогда станет с Кристиной? Нахмурившись, Кэндис опустила ружье. Сержант посмотрел на Лэда. Тот подъехал ближе и забрал у нее оружие.

– Может, она прячет нож? – предположил Лэд с улыбочкой.

– Обыщи ее, – распорядился сержант.

Лэд с готовностью соскочил на землю. Он посмотрел на напряженное лицо Кэндис, затем уставился на ее грудь.

– У меня нет ножа, – солгала Кэндис. Нож у нее был, но в седельной сумке. – Вы же видите. – Она вытянула вперед руки, чтобы показать, что у нее за поясом нет оружия.

Потянувшись к талии Кэндис, Лэд начал ощупывать ее, будто искал нож. Она отпрянула.

– Подними юбку, – ухмыльнулся он. Кэндис изумленно уставилась на него.

– Давай, или я сам это сделаю, – добавил с усмешкой Лэд.

– У вас там нож? – поинтересовался сержант.

– Нет, – твердо ответила Кэндис. Сердце ее учащенно забилось.

– Тогда поднимите юбку. Вы же не хотите, чтобы Лэд помог вам?