Бренда Джойс - Неукротимое сердце

– Как ты думаешь, она тоже полукровка? На вид вроде белая.

– Какая разница? – отозвался его приятель. – Раз живет с полукровкой, значит, краснокожая.

Голос Кэндис дрогнул:

– Это прекрасный материал. Мы могли бы договориться.

– Извините, но ничего не выйдет, – ответил Мэтьюз. Матрона удовлетворенно фыркнула и вернулась к тканям.

– Вы не хотите иметь со мной дела из-за моего мужа? – осведомилась Кэндис.

Мэтьюз улыбнулся:

– Не-а. Мне нет дела, с кем вы живете. Просто мне ни к чему это барахло.

Кэндис начала складывать платья. Ей не терпелось убраться из магазина, но она медлила, не желая отказываться от своих замыслов. Необходимо продать эти платья.

Один из стариков заметил:

– Вряд ли они женаты.

Только бы не заплакать! Кэндис подняла взгляд на Мэтьюза:

– Вы могли бы продать эти платья девушкам Лорны с выгодой для себя.

Мэтьюз удивленно моргнул. Миссис Адаме негодующе ахнула.

– Я согласна на двадцать долларов, – добавила Кэндис; ее била дрожь.

– Идет, – улыбнулся Мэтьюз.

Джек услышал стук молотка еще до того, как подъехал к дому. Соскочив с вороного, он в два шага пересек двор и распахнул дверь. Кэндис стояла на табурете, вешая занавески. Занавески, прости Господи!

– Проклятие! – рявкнул он. – Ты с ума сошла? Кэндис вскрикнула и покачнулась.

Джек бросился к ней и обхватил за талию.

– Джек, – выдохнула она, – ты меня испугал!

Вне себя от гнева, он снял ее с табурета и поставил на пол.

– Что, к дьяволу, ты делаешь? Радости Кэндис как не бывало.

– Занавески. Я уже закончила. Он взял ее лицо в ладони.

– А если бы ты упала? Ты могла погубить ребенка! Кэндис отшатнулась.

– Не прикасайся ко мне!

– Неужели у тебя совсем нет здравого смысла? – примирительно сказал Джек, раскаиваясь в своей вспышке.

Он посмотрел на занавески. Они определенно оживили комнату. Кэндис хотела украсить их дом! Джек поспешил отогнать эту пьянящую мысль.

Кэндис между тем накрывала на стол. Джек сел.

– Где ты взяла кофе и кофейник? А картошку?

Она не ответила. Подтащив к столу неведомо откуда взявшуюся скамейку, Кэндис села и принялась за еду.

– Где ты взяла скамейку?

Она молчала.

– Симпатичные занавески, – сказал наконец Джек, глядя на ее понурое лицо.

Кэндис с такой злостью бросила ложку в жаркое, что брызги разлетелись по всему столу. Ее плечи задрожали. Джек с ужасом понял, что она плачет.

– Кэндис, прости меня. Просто я боюсь за ребенка. Опустив голову на руку, она беззвучно плакала.

– Черт! – Джек поднялся, подошел к ней и нерешительно положил руки ей на плечи. – Не плачь, – прошептал он. – Не плачь, любовь моя.

Кэндис яростно оттолкнула его:

– Не трогай меня!

Джек обнял ее. Она была такой теплой и мягкой. Повернувшись в его объятиях, Кэндис прижалась к нему мокрым лицом. Он коснулся ее волос, желая утешить, и его чресла отяжелели.

Кэндис тоже почувствовала это и уперлась ладонями в его грудь.

– Нет!

Джек крепче сжал ее.

– Кэндис, – выдохнул он, уткнувшись лицом в ее волосы.

Его руки скользнули к ее ягодицам, и, обхватив их, Джек прижал Кэндис к своей возбужденной плоти.

– Будь ты проклят! – Она вырвалась.

Джек схватил ее за руку и притянул к себе. Кэндис подняла кулаки и ударила его в грудь, но Джек даже не заметил этого. Он прижал ее к себе. Кэндис тщетно вырывалась из его стальных объятий. Весь дрожа, Джек коснулся губами ее виска. Она замерла.

Подняв залитое слезами лицо, Кэндис посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Это довершило дело. Джек застонал и завладел ее губами. Она приоткрыла рот, и когда его язык проник внутрь, встретила его медленной лаской. Он подхватил Кэндис на руки и осторожно опустил на матрас. Улыбнувшись сквозь слезы, она раскрыла ему объятия.

– Люби меня, – всхлипнула она. – Люби меня, Джек. Он чуть было не признался, что любит ее.

– Черт! – хрипло выдохнул Джек, глядя в прекрасное лицо Кэндис, окидывая взглядом полуоткрытый розовый рот, высокую грудь и тонкую талию. Пышные юбки широко раскинулись на ее разведенных бедрах. Сорвав с себя рубаху, он накрыл Кэндис своим телом.

Кэндис со стоном наслаждения обхватила его руками и ногами, прильнув к нему в страстном поцелуе. Сердце Джека воспарило. Он чувствовал ее руки на своей обнаженной спине. Скользнув ниже, она сжала его ягодицы. Он ахнул, когда Кэндис теснее прижалась к его бедрам. Оторвавшись от губ Кэндис, он приник к ее нежной белой шее. Она вскрикнула и выгнулась под ним.

– Я хочу видеть тебя обнаженной. – Приподнявшись, он начал расстегивать ее платье.

– Джек, возьми меня! – задыхаясь, попросила Кэндис. – Сейчас, Джек, сейчас.

– Дай мне раздеть тебя. – Он быстро избавил ее от нижней юбки, сорочки и панталон. Белоснежная и ослепительно прекрасная в своей наготе, Кэндис лежала перед ним. Его жена.

Джек сжал в ладонях ее лицо и начал нежно пощипывать губами ее нос, рот и подбородок, затем переместился на шею, задержавшись на учащенно пульсирующей жилке. Приподняв ее груди, он уткнулся в их шелковистое тепло, обводя языком контуры отвердевших сосков, а потом скользнул ниже, к животу, и положил бедра Кэндис себе

на плечи. Он раздвинул пальцами нежные лепестки. Кэндис содрогнулась, извиваясь и всхлипывая в экстазе.

Когда она наконец успокоилась, он вытянулся рядом с ней, глядя в ее умиротворенное лицо. Кэндис открыла глаза и улыбнулась. Он не ответил на ее улыбку.

Приподнявшись на локте, она коснулась его груди, пробежавшись по ней пальцами. Джек был так возбужден, что испытывал почти физическую боль. Рука Кэндис скользнула вниз, к его животу, и остановилась. Он тотчас накрыл ее своей ладонью и направил дальше, пока она не сомкнулась на его пульсирующей плоти, а когда Кэндис начала гладить ее, Джек прерывисто задышал и откинулся на спину.

Спустя несколько мгновений он схватил ее за голову и попытался оторвать от себя. Но Кэндис уперлась, а потом было слишком поздно. Джек хрипло вскрикнул, содрогаясь всем телом.

Со счастливым вздохом Кэндис прижалась к его груди.

Он молчал, уставившись в потолок.

С кем она этому научилась? С Кинкейдом? Джек не испытывал ни ревности, ни гнева, просто хотел знать.

– Это Кинкейд научил тебя этому трюку? Кэндис села, отпрянув к стене.

– Зачем ты так?

– Значит, он.

– Он заставлял меня. Джек стиснул зубы. Кинкейд мертв. Он убил его. Ему захотелось убить его снова.

– Пойми, Джек! – с жаром начала Кэндис. – Я ни в чем не виновата. Кинкейд принуждал меня – каждый раз. Один Бог знает, как я ненавидела его. Он избивал меня. Ему вообще нравилось причинять мне боль. Лорна скорее всего солжет, но если ты спросишь других девушек, думаю, они скажут правду. Может, тогда ты перестанешь винить меня.

Джек лег на спину, положив руки под голову.

– Я никогда не винил тебя.

– Неужели ты думаешь, что мне нравилось, когда меня насиловали? Или заниматься любовью с этой свиньей?

Джек посмотрел на Кэндис и ощутил укол вины. В ее глазах светилась правда. Он злился на самого себя за ревность, но не мог ничего поделать.

– Я хочу, чтобы ты понял кое-что еще, Джек, – продолжила Кэндис. – Мне не нравится твое отношение ко мне. У тебя нет никаких прав на меня. Да, я жду твоего ребенка. Но я не первая незамужняя мать на этом свете.

– Это угроза?

Кэндис вздернула подбородок.

– Просто прими это к сведению.

Их взгляды скрестились. Джек вскочил.

– Мне пора.

Кэндис схватила его за руку.

– Джек, мне нужно оружие.

– Зачем?

– Я боюсь оставаться здесь одна.

– Что случилось, Кэндис?

– Ничего особенного, просто какой-то ковбой приставал ко мне на улице.

Джек схватил ее за локоть.

– Расскажи мне все – и подробно.

– Он предлагал мне уединиться с ним за доллар.

– Кто он?

– Не важно, – отрезала Кэндис. – Я позаботилась о себе.

– Как это понимать?

– Врезала ему по причинному месту. Джек сузил глаза:

– Он коснулся тебя?

– Да.

– Как его зовут?

– Эйб.

– Я достану тебе револьвер. Больше ты не выйдешь из дома без оружия. – Он пристегнул портупею.

Кэндис положила руку ему на плечо.

– Джек, не связывайся с ним. Разве мало нам шума и хлопот из-за Кинкейда?

Джек устремил на нее пронизывающий взгляд:

– Это не сойдет ему с рук. Перед дверью он оглянулся:

– Отныне ни один мужчина в городе не посмеет даже заговорить с тобой.

Спустя пять дней Кэндис, закатав до локтей рукава, стирала во дворе. Три верхние пуговицы лифа были расстегнуты, голова повязана платком. Лицо ее разрумянилось от поднимавшегося над водой пара, руки покраснели и обветрились.

Она стирала не для себя. Это была уже вторая партия белья, которое Кэндис брала у солдат из Форт-Блисс, чтобы свести концы с концами. Решившись взяться за стирку, Кэндис не представляла себе, как это тяжело. Никогда раньше ей не приходилось стирать.

Наконец она с облегчением выпрямилась, держась за поясницу, и тут увидела входившего во двор Джека. Он нес какой-то деревянный предмет, выкрашенный блестящей белой краской.

Джек осторожно открыл дверь спиной и исчез в доме.

– Что это? – спросила Кэндис.

Войдя следом, она замерла на пороге. Предмет, который Джек нес вверх ногами и теперь поставил в углу комнаты на четыре изящно вырезанные ножки, оказался колыбелью.

Великолепной, покрытой изысканной резьбой и раскрашенной вручную. Вдоль ножек, боковых стенок и изголовья тянулся орнамент из птиц, бабочек, цветов и виноградной лозы.