Бренда Джойс - Неукротимое сердце

Тяжело дыша, он рухнул на нее. Сердце его неистово колотилось. Джек медленно возвращался к реальности. Кэндис! Кэндис, которая предала его. Кэндис, которая предпочла ему Кинкейда. Кэндис – шлюха в борделе. Он поднял голову и посмотрел на нее.

Она была так дьявольски прекрасна. Из припухших губ вырывалось неровное дыхание, черные ресницы подрагивали, золотистая кожа сияла. Кэндис открыла глаза. В них сверкали слезы.

– Я люблю тебя, Джек.

Кэндис лежала под ним, крепко обхватив руками его обессилевшее тело. Глаза ее были закрыты, щека прижималась к шее Джека. Сердце все еще учащенно билось, в крови бурлил восторг. Как только она могла отказаться от него? Интересно, слышал ли он ее слова? Кэндис прижалась губами к его влажной коже и вдохнула терпкий мускусный запах.

Джек пошевелился и перевернулся на спину, отстранившись от нее. Кэндис почувствовала, что он отдаляется, и придвинулась ближе, не желая расставаться с ним ни физически, ни эмоционально.

– О Джек! – выдохнула она, сдерживая слезы. – Боже, как я скучала по тебе!

Он неопределенно хмыкнул и сел, высвободившись из ее объятий.

Кэндис схватила его за руку. В его ледяном взгляде сверкнул опасный блеск.

– Джек, подожди! Ты не понимаешь. Он рассмеялся, отрывисто и презрительно:

– Ты права. Я не понимаю.

– Позволь мне объяснить.

Он встал, затягивая шнуровку штанов.

– Объяснить мужу, что его жена делает в публичном доме? – Джек посмотрел на нее. – Сколько мужчин ты обслуживаешь за день? Трех? Десяток?

Кэндис задохнулась, словно он ударил ее в грудь.

– Видно, тебе нравится это занятие.

– Нет, Джек! Я не шлюха! – выкрикнула она.

Он сжал зубы, смерив выразительным взглядом ее костюм и обнаженную грудь. Подтянув вырез, Кэндис схватила его за руку.

– Джек! – взмолилась она. – Я не хотела ехать с Кинкейдом. Он заставил меня. Он сказал, что позволит мне уйти, когда я ему надоем. Только все это ложь! – Ее голос сорвался. – Сегодня он сказал, что устал от меня, и заставил пойти с Андерсоном. Это было в первый раз, клянусь тебе, – сказала она, заливаясь слезами.

Джек холодно смотрел на нее. В его глазах не было ни сочувствия, ни понимания. Почему он так смотрит? Словно она какая-то дешевка, до которой ему нет никакого дела.

– И ты думаешь, я поверю?

– Но это правда! Проклятие, Джек, ты что, не слышишь? Я люблю тебя. Но у нас нет будущего. А теперь еще ребенок…

Он схватил ее за плечи:

– Ребенок? Какой ребенок?

– Я жду от тебя ребенка, Джек.

– Если это очередная ложь, Кэндис, ты будешь сожалеть о ней всю оставшуюся жизнь.

– У меня не было месячных, с тех пор как мы встретились. Я уверена, что ношу твоего ребенка. – Она снова улыбнулась, борясь со слезами.

Джек резко отвернулся и выругался. Кэндис чувствовала, что он борется с собой.

– Джек, ты поможешь мне освободиться от Кинкейда? И добраться домой? – тихо спросила она. Он не шелохнулся. – Если ты мне не веришь, посмотри хотя бы на эти окна.

Джек посмотрел на заколоченные окна, но выражение его лица не изменилось.

– Джек, послушай. Вирджил может вернуться в любой момент. В его отсутствие меня стережет Джим, это рыжее животное. Нужно что-то делать. Срочно!

Его лицо исказилось:

– Я убью Кинкейда!

Кэндис вскочила на ноги и прильнула к нему.

– Нет, Джек! Я боюсь!

Он посмотрел на нее так, словно она была досадной помехой.

– Да он выстрелит тебе в спину! – воскликнула Кэндис. – Джек, просто помоги мне выбраться отсюда.

Он схватил ее за плечи и встряхнул.

– Ответь мне честно, Кэндис, у тебя сохранились какие-нибудь чувства к Кинкейду?

– Нет, но я боюсь за тебя. Прошу, не связывайся с ним. Ты не представляешь себе, насколько он жесток. Давай просто убежим.

– И насколько же он жесток? – бесстрастно осведомился Джек, сжимая ее плечи.

Кэндис посмотрела ему в глаза.

– Ему нравится причинять мне боль. Насиловать меня. Челюсти Джека сжались.

– Муж не может насиловать собственную жену. Кэндис не решалась признаться, что Кинкейд ей не муж.

– Джек, прошу тебя. Он отпустил ее.

– Я подожду тебя внизу.

– Нет! Ты что, не слышишь меня? Если он увидит тебя первым, то убьет не моргнув глазом.

Истерические нотки в ее голосе насторожили Джека. Он обернулся, и по его взгляду Кэндис поняла: Джек впервые задумался над тем, что она сказала ему чуть раньше. Что она любит его.

– Не давай ему шанса, – умоляла Кэндис, вцепившисну в рубашку Джека. – Я не солгала насчет своих чувств. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты умер. I

Выражение муки промелькнуло на его лице. Не сказав ни слова, он шагнул к двери, распахнул ее и вышел.

Джеку казалось, что внутри у него засела туго скрученная пружина, готовая в любой момент распрямиться. С небрежным видом он пересек салон, взял стул и, поставив его у стены, уселся с таким расчетом, чтобы видеть не только зал, но также холл и лестницу.

Если даже Кинкейд воспользуется черным ходом, ему придется подняться по лестнице, чтобы попасть в комнату Кэндис.

Кэндис. Господи, он не верил, что можно испытывать такую страсть! Его чувство к ней не только не умерло, но стало еще сильнее. И ребенок. Волею богов она ждет его ребенка.

Джек преисполнился неукротимой решимости защитить и утешить ее. Но не забыл он и о своей уязвленной гордости.

Никогда больше, поклялся Джек, Кэндис не заставит его чувствовать себя жалким и беспомощным.

Он был рад, что у него есть оправдание убить Кинкейда.

Одна мысль не давала ему покоя. Если Кинкейд и вправду насильно увез Кэндис, почему она не обратилась за помощью к нему? Его не смутило бы то, что Кинкейд ее муж. Он покончил бы с подонком в один миг, необходимый для того, чтобы выхватить из-за пояса оба «кольта». О черт! Он мрачно покосился на пустую кобуру.

Ответ был более чем очевиден. Кэндис боялась обнародовать их отношения. Джек жестко улыбнулся. Больше он не намерен считаться с ее желаниями и страхами. Его ребенок не родится ублюдком.

Ему доставит удовольствие прикончить Кинкейда. Подонок увез его жену – не важно с ее согласия или нет. Увез его жену, использовал ее и, возможно, причинил ей страдания. За это он умрет.

В салоне между тем становилось шумно и тесно. Посетители заказывали выпивку, пианист наигрывал игривую мелодию, одна из полуодетых девиц пела, другие развлекали клиентов. Ничто, однако, не ускользало от внимания Джека, напряженно ждущего появления Кинкейда.

Внезапно в дверях салона появилась Кэндис, необычайно красивая, несмотря на вульгарный костюм. Она отыскала глазами Джека и устремилась к нему, решительно расталкивая мужчин, тянувших к ней руки и норовивших усадить к себе на колени.

– Джек! – Кэндис вцепилась в его рубашку. – Прошу тебя, не делай этого.

Он упрямо молчал, стараясь не обращать внимания на ее испуганное лицо, на ее аромат и близость.

– Я боюсь, – страдальчески призналась Кэндис. – Что ты задумал? Вызвать его?

– Ты закрываешь мне обзор, – обронил Джек. Кэндис отступила в сторону, тревожно оглянувшись на вход.

– Что я должна делать? – спросила она.

– Не мешать, – отозвался Джек, не отрывая взгляда от дверей.

Кэндис в волнении двинулась прочь. Глядя ей вслед, Джек представил ее с Кинкейдом – их слившиеся разгоряченные тела, – и ему отчаянно захотелось поверить ей. Поверить, что она впервые спустилась в салон, и только потому, что Кинкейд заставил ее. Глупец! Одержимость этой женщиной доведет его до гибели – это уже чуть не случилось в Тусоне.

Как апачи, Джек мог без устали провести в засаде хоть всю ночь, не ослабив бдительности. Прошло два часа.. Было уже далеко за полночь, а он по-прежнему не сводил глаз с двери, не теряя из виду и притаившуюся за баром Кэндис. Ее никто не беспокоил.

Кинкейд появился в половине третьего. Он промелькнул в холле и исчез, поднявшись по лестнице. Джек встал и приготовился к встрече, отодвинув ногой стул.

Остановившись в дверях салона, Кинкейд быстро обвел взглядом зал. Сюртук его темного костюма был расстегнут. Глаза Кинкейда блеснули, остановившись на Кэндис, затем он увидел Джека, и лицо его застыло.

– Кинкейд, – холодно бросил Джек.

Он стоял, приготовившись к выстрелу: ноги раздвинуты, бедра напряжены, рука замерла над кобурой. Кинкейд распахнул сюртук и откинул полы, чтобы ничто не мешало выхватить оружие. Их намерения были настолько очевидны, что публика поспешила освободить пространство между ними.

– Явился все-таки. – Кинкейд скривил губы в улыбке.

– Ты украл мою жену, – тихо сказал Джек, но его голос отчетливо прозвучал в наступившей тишине. Они стояли лицом друг к другу на расстоянии двадцати футов, разделенные только столами и стульями. – И умрешь за это.

Едва он закончил фразу, как Кэндис двинулась к нему. Джек чувствовал ее приближение и видел ее краешком глаза.

– Кэндис, отойди, – приказал он, не отрывая взгляда от Кинкейда.

– Нет! – вскрикнула она. – Прошу вас, не надо!

Рука Кинкейда скользнула под пиджак, но все кончилось, не успев начаться. Джек выхватил «кольт», и два, а затем три кровавых пятна расплылись на белой рубашке Кинкейда. Он покачнулся и повалился навзничь, выронив револьвер.

Тягостное молчание повисло в салоне.

Кэндис с криком схватила Джека за руку.

Он свирепо повернулся к ней:

– Я же велел тебе не вмешиваться!

– С тобой все в порядке? – испуганно спросила она. Публика пришла в движение. Лорна опустилась на колени возле Кинкейда.

– Он мертв, – сказала она.

— Здесь жил Кейси О'Брайен, – сказал Джек. – Прошлой весной он собрал вещички и исчез.