Луиза Башельери - Неукротимая Сюзи

Сюзанна Трюшо, вдова Карро де Лере, известная на этом судне как Антуан, слушала эти стихи, разинув рот от изумления. Когда Ракидель закончил, она почувствовала себя потрясенной.

– Эти строки, которые господин Марбеф написал почти столетие назад, кажутся мне не только красивыми, но и очень правдивыми, – сказал капитан.

Сюзи, подавляя в себе «излишнюю чувствительность», которую следовало бы «оставлять прекрасному полу», попыталась внести мужскую самоуверенность в свой комментарий по поводу услышанного стихотворения:

– Вам не только нравятся поэты, но вы еще и не перевираете их, когда декламируете стихи.

– Просто двойная метафора, используемая в этом стихотворении, мне понятна и близка!

– Должен ли я считать, что любовь так же важна для вас, как и море?

– Мсье, два моряка, разговаривающие друг с другом о любви, становятся похожими на завсегдатаев светских салонов… Однако, поскольку нас сейчас никто не слышит, мы можем себе это позволить. Море для меня – требовательная и жестокая любовница, которая не оставляет мне времени на то, чтобы я мог привязаться к кому-нибудь другому. А вы? Вы ведь родились отнюдь не в порту, и ваше стремление быть моряком для меня загадка…

Сюзи, конечно же, не могла рассказать этому человеку о монастыре урсулинок, в котором она встретила Эдерну де Бонабан де ла Гуэньер, уроженку окрестностей Сен-Мало и почитательницу господина Дюге-Труэна. Не могла она рассказать и о том, как описания моря, услышанные ею, Сюзанной, из уст этой подруги, поразили ее воображение и – после того как она стала вдовой, – привели на побережье Бретани.

Поэтому она ответила уклончиво:

– Хм, вы, я вижу, очень любопытны!

– А какую роль в вашей жизни играет любовь? – спросил Ракидель, отводя взгляд от моря и впиваясь им прямо в глаза своего собеседника.

Сюзи снова почувствовала себя неловко. Она не могла признаться, что любовь для нее имеет конкретное лицо – лицо ее покойного мужа, которому она поклялась в вечной верности, прежде чем взять себе его одежду, его пистолеты и его… имя.

– В моей жизни было несколько любовных историй, – соврала она, – но при этом ни разу не возникло желания, как написал ваш поэт, «погасить пожар морем слез».

И тут вдруг тон беседы изменился. Ракидель, все еще глядя прямо в глаза молодой женщине, выдающей себя за мужчину, прекратил этот любезный разговор «между благородными господами» и заявил:

– А теперь давайте положим конец этому обману, мадам! Я знаю, как вас на самом деле зовут, какого вы пола и какие у вас в голове сумасбродные идеи.

Сюзи заколебалась. Не находя в себе мужества противостоять суровости, снова появившейся во взгляде капитана, она лишь пробормотала:

– Но…

– Никаких «но»!

– Я…

– Элуан де Бонабан мне все о вас рассказал. Он захотел, чтобы я оберегал вас от всех тех опасностей, с которыми вы можете столкнуться здесь, между небом и морем…

– Предатель! – процедила Сюзи сквозь зубы.

– Он поступил так исключительно из благих намерений, и меня связывает с ним достаточно крепкая дружба для того, чтобы я с пониманием отнесся к его опасениям и заверил его, что позабочусь о вашей безопасности.

– Следует ли мне вас за это благодарить, мсье?

– Вовсе нет. Я поначалу полагал, что мне придется оберегать капризного ребенка или же трусливую кокетку, однако затем выяснилось, что мой первый помощник обладает сильным характером и незаурядной отвагой. Вы, мадам, достойны того, чтобы быть корсаром!

– Если вам было известно, какого я пола, почему же тогда вы приняли мое предложение снарядить корсарский корабль и согласились включить меня в состав экипажа?

– Вы, по правде говоря, ввели меня в заблуждение во время нашей первой встречи в таверне. Внешность у вас была, как у мелкопоместного дворянчика, а денег водилось, как у султана. Кроме того, мне хотелось снова выйти в море. Так вот запросто найти судовладельца – это большая удача…

– Элуан де Бонабан тогда вам еще не рассказал, какого я пола?

– Тогда еще нет. Незадолго до того, как мы снялись с якоря, он пожелал срочно встретиться со мной и рассказал о своей любви к вам, на которую вы – по его мнению и к его огромному отчаянию – не отвечаете взаимностью…

– Это правда.

– Он рассказал мне также, что вы, прежде чем приехали к нему в мужской одежде и почти без багажа, были замужем за одним дворянином, которого незадолго до того убили на дуэли…

– И это тоже правда. Этот человек, мой покойный муж, спас меня из незавидного положения, в котором я пребывала после того, как покинула монастырь.

– Вы его любили?

– Я продолжаю любить его и после его смерти. Благодаря тому, что я взяла его имя, я создаю для себя иллюзию, что он все еще жив.

– А ведь вы утверждали, что у вас было «несколько любовных историй»!

– Я это сказала не своими устами, а устами Антуана Карро де Лере. А сейчас перед вами женщина, которая, будучи разоблаченной, может позволить себе сделать признание, потому что, мсье, вы, похоже, согласны и дальше относиться к ней с уважением и… по-дружески!

– Можете быть в этом уверены, мадам… А вы знаете, что ждет моряка, который приведет женщину на судно или же даст согласие на ее пребывание там?

– По правде говоря, не знаю.

– Так вот, он будет без лишних слов повешен на мачте… – Ракидель заговорил другим тоном. – Мсье, вы будете находиться под моим командованием до тех самых пор, пока мы не возвратимся в наш порт!

Первый помощник капитана щелкнул каблуками. Женщина, скрывающаяся под мужской одеждой, почувствовала определенное облегчение от осознания того, что Ракиделю известно о ее маскараде. Кроме того, он, похоже, не проявлял по отношению к ней неприязни и даже предложил свою дружбу. Поэтому она сочла возможным кое о чем спросить его:

– А у вас, капитан, нет какого-нибудь большого секрета? Ваше пристрастие к поэзии отнюдь не является характерным для моряка…

– Ваше любопытство, мадам, мне вполне понятно. Могу сказать, что мое полное имя – Томас Франсуа Мари Ракидель де Кергистен. Мой отец – из старой аристократии Сен-Мало, однако, если его герб был незапятнанным, то его состояние растаяло уже давным-давно. Добавлю, что он имел неосторожность жениться на англичанке. Когда в 1695 году английский флот напал на порт Сен-Мало, мои родители были вынуждены переехать в Англию. Там и прошло мое детство. Мое воспитание и обучение было доверено преподобному Чарльзу Мортону, который заведовал частным учебным заведением, находившимся в местечке Ньюингтон-Грин неподалеку от Лондона. Он привил мне любовь к художественной литературе и философии. Однако еще более сильную любовь он привил мне к свободе…

– Вы, получается, наполовину англичанин?

– Англичанин и гугенот[83], то есть человек, которого в царствование Людовика XIV во Французском королевстве не ждало ничего хорошего…

– Но вы, тем не менее, туда вернулись?

– В 1713 году. Мне было восемнадцать лет, и меня мучила жажда приключений. Как все англичане, я любил море, и, как всем французам, мне не нравилось кому-то подчиняться. В том же году я совершил свое первое плавание на корсарском судне. За семь лет я приобрел большой опыт и стал таким, каким вы меня сейчас знаете…

Их разговор был прерван появлением второго помощника – Жиля Жиро, – который пришел доложить об успешном выполнении порученного ему задания: взяв десяток матросов, он опечатал все ящики, шкафы и сундуки, которые имелись на захваченном испанском галеоне, поскольку так поступать требовало Адмиралтейство Франции. При этом он – по распоряжению капитана – составил подробную опись захваченного имущества, не включив в нее только те солидные запасы продовольствия, которые были перенесены на «Шутницу».

Первый помощник капитана Антуан Карро слушал без особого внимания: все его мысли крутились вокруг последнего разговора с Ракиделем. Затем он с разрешения капитана и вовсе вышел.

Этот разговор не только заставил первого помощника задуматься, но и сильно взволновал его. Теперь Сюзи видела Ракиделя уже совсем в другом свете: он был не только дворянином, но и образованным человеком. Образованным и… галантным. У него тоже имелся секрет, о котором экипаж судна не подозревал… Если бы матросы узнали, что их капитан – наполовину англичанин и гугенот, то это, безо всякого сомнения, сильно подорвало бы его авторитет…

В узком коридоре, идущем вдоль судна, Сюзанну ждал марсовый Клод Ле Кам, встретивший ее подозрительным взглядом и иронической улыбкой.

– Ну так что, Сюзон Щелкни Зубками? Ракидель за тобой немножко поволочился?

Сюзон – ибо подруга Сюзанны звала ее теперь именно так – предпочла соврать:

– Капитану судна не пристало волочиться за своим первым помощником!

– За исключением тех случаев, когда этот помощник – совсем не тот, за кого он себя выдает… Этот капитан не хуже меня может унюхать женщину, скажу я тебе!

– Клод, ты разговариваешь, как солдафон! – запротестовала Сюзи.

– Дело в том, что ты воспламеняешь порох лучше, чем любой трутовый фитиль, красавица моя! Все те шесть недель, которые мы с тобой общаемся, я сдерживаю желание тебя поцеловать…

Произнеся эти слова, она приблизила свой зловонный рот ко рту Сюзанны. Та поспешно отпрянула назад, уклоняясь от телесной близости с женщиной, которую считала своей подругой, но которая теперь замахнулась на нечто большее. Ей также пришлось отпихнуть ласкающую руку Клод со своей груди и затем убрать со своего таза ее вторую руку, начавшую его бесстыдно поглаживать.