– Твой корабль, судя по твоим словам, обычно захватывал торговые суда?

Пиратство как таковое казалось первому помощнику капитана чем-то еще даже более удивительным, чем необходимость питаться крысиными испражнениями и тараканами. Марсовый усмехнулся:

– Дело в том, что корабль «Вьерж дю Кап» плавал под черным пиратским флагом.

– Так ты, Клод, была пиратом?!

– Еще каким! Я ведь и родилась среди пиратов. Лучше уж быть хорошим пиратом, чем плохим корсаром, и я могу тебе сказать, что Ла Бюз[79], который был капитаном того судна и который сейчас, наверное, плавает где-нибудь у берегов Новой Франции, – просто святоша по сравнению с Ракиделем!

– Ракидель, по крайней мере, – порядочный человек, а не какой-нибудь разбойник!

– Голод всегда берет верх даже над самыми порядочными людьми, и если мы не встретим испанца уже в ближайшее время, я не стану ручаться за поведение тех моряков, которые находятся на «Шутнице»…

– Ты боишься, что они поднимут бунт?

– Лично я, красавица моя, не боюсь ничего! – усмехнулся марсовый Клод Ле Кам.

Сюзи почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок: она отправилась в море вовсе не для того, чтобы увидеть, как матросы захватят и разграбят судно, которое она снарядила на свои деньги!

В течение еще нескольких дней честно делились оставшиеся запасы продовольствия, которые быстро таяли. Чтобы отвлечься от мыслей о голоде, приходилось находить себе и другим какое-нибудь занятие. На палубе частенько звучали барабаны и трубы. А еще раздавались песни.

Когда-то в Сен-Мало пришли

(Наш Сен-Мало – отличный порт!)

Большие с грузом корабли.

На якорь встали – борт о борт.

А кораблей тех было три,

Их груз – пшеница и овес.

Вот к ним три дамы подошли,

Ведь на зерно всегда есть спрос.

– Скажи, торговец, что почем?

Почем пшеница и овес?

Мы будем покупать втроем

Товары – те, что ты привез.

– Продам пшеницу я за шесть,

Овес – три франка, так и быть.

Еще ячмень и просо есть,

Их не хотите ли купить?

– Уж больно высока цена,

Ты свой товар так не продашь.

Мы платим сразу и сполна,

Но ты сбавь цену – баш на баш.

– Коль не продам, то уступлю

В цене, мадам, я лично вам,

Красивых женщин я люблю,

И вам всю партию продам!

В один прекрасный день между тремя матросами вспыхнула ссора: двое из них обвинили третьего в том, что он при распределении питьевой воды жульничал. Капитан, узнав об этом, приказал высечь его кнутом.

Экипаж снова собрался на палубе, чтобы посмотреть на это невеселое зрелище. Сюзи отвела взгляд в сторону и тут же увидела, что на нее пристально смотрит капитан Ракидель. К своему замешательству, она заметила, что выражение его глаз не было ни испытующим, ни укоризненным: ей показалось, что он смотрит на нее нежным и заботливым взглядом. Да, этот человек смотрел на нее так, как ранее на кота Скарамуша до того, как тот скончался. Сюзи стала мысленно убеждать себя, что такого попросту не может быть: даже если Ракидель и догадался о том, какого она на самом деле пола, и помалкивал об этом по какой-то непонятной причине, внешность Сюзанны Карро де Лере (в девичестве – Трюшо) была не настолько привлекательной, чтобы возбудить желание у такого человека, как Томас Ракидель! Сюзи сейчас была грязной, ее волосы стали похожи на паклю, а ее одежда превратилась в бесформенные и плохо пахнущие лохмотья.

Вместо того чтобы выдержать взгляд капитана и при этом попытаться понять, что он означает, Сюзи отвела свой взгляд в сторону. Однако воспоминание об этом эпизоде и произведенное им впечатление отвлекало ее от голода и уже начавшей сказываться усталости.

Шестнадцатого февраля, когда боцман определил, что судно находится на тридцать шестом градусе северной широты и пятом градусе западной долготы, с марса раздался крик наблюдателя:

– Вижу судно! Судно слева по борту!

Всего лишь несколько минут спустя весь экипаж собрался на палубе. Капитан посмотрел в подзорную трубу и объявил помощникам:

– Господа, судя по флагу этого корабля, он – наш враг!

Раздались крики «Ура!» и «Бей испанца!», и все матросы бросились по своим местам еще до того, как прозвучала соответствующая команда.

Чтобы не оказаться на линии стрельбы испанских пушек, «Шутница» пошла прямо вслед за галеоном. Когда она находилась уже на достаточно близком от него расстоянии, капитан приказал сделать предупредительный пушечный выстрел, смысл которого заключался в требовании остановиться и сдаться. Однако противник не стал спускать свой флаг: он сдаваться не собирался.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь периодическим топотом ног по палубе и приказами относительно дальнейших передвижений корабля. Каждого канонира окружили его помощники: кто-то из них должен был подносить ядра, кто-то – пороховые заряды, кто-то зажженный фитиль…

И вот «Шутница», представлявшая собой быстроходный корабль, способный ловко маневрировать, расположилась перпендикулярно по отношению к вражескому судну и затем резко ударила своим бушпритом[80] по палубе галеона. Матросы дружно пригнулись. Они еще заранее обвязали головы кусками материи, чтобы защитить их от щепок, которые вскоре посыплются на палубу. Те из матросов, которым предстояло принять участие в схватке, вооружились пистолетами, ружьями, пиками и абордажными топорами.

Те, кто входил в командный состав судна, выхватили из ножен сабли, которые они в шутку называли «половниками».

Первый помощник капитана не смог сдержать дрожи своих челюстей, от которой у него застучали друг о друга зубы.

Марсовый Клод Ле Кам подошел к нему поближе и прошептал:

– Ну вот ты и заработала себе свою кличку: отныне я буду называть тебя не иначе как Сюзон Щелкни Зубками!

Охватившее Сюзанну сильное волнение было вызвано отнюдь не предстоящей смертоносной схваткой. Она сохраняла спокойствие при приближении к вражескому галеону, она без боязни смотрела на то, как ее товарищи бросаются в бой, она не пугалась грозных боевых криков, она наверняка не станет падать в обморок при виде первой пролитой крови. Тем не менее она увидела нечто такое, что ошеломило ее, заставило задрожать и почувствовать себя приколоченной гвоздями к древесине палубы: шапка, натянутая на рыжие волосы, черная повязка, закрывающая мертвый глаз… Это был Рантий. Он готовился к абордажу вместе с другими матросами.

Что делал на корсарском корабле этот нищий, выпрашивавший милостыню на площади Сен-Сюльпис и являющийся для нее, Сюзанны, старым врагом? Несколькими неделями раньше она видела его в усадьбе Клаподьер: он тогда был слугой одного мерзкого господина и показал ей, Сюзанне, свою руку, на которой остались следы от ее зубов. Он что, отправился потом вслед за ней? Но как он сумел узнать ее в одежде первого помощника капитана? Кроме того, откуда он узнал, что она укрылась в Бретани, неподалеку от порта Сен-Мало, у Эдерны, с которой он, конечно же, не был знаком?

Сюзанну успокоило лишь то, что Рантий, похоже, не обращал на нее ни малейшего внимания. Разволновавшись от вида уже начавшей литься крови, он бегал по палубе, размахивая абордажным топором. И тут вдруг громкий голос капитана заставил его остановиться. Сюзи перевела взгляд на Ракиделя.

Капитан выглядел великолепно. Он был одет в кожаный камзол и чистейшую рубашку с жабо. Его талию стягивал широкий пояс с серебряной пряжкой, за который были засунуты кинжал и пистолет. На его лице было выражение свирепой надменности, которому Сюзи даже позавидовала.

– Господа! – крикнул он так, что заглушил грохот начавшейся канонады. – Наша цель заключается в том, чтобы захватить не только судно и его груз, но и получить выкуп за экипаж. Поэтому старайтесь не убивать всех подряд! Защищайте свои жизни, но и щадите жизни своих противников – они стоят немалых денег!

Затем он тоже выхватил свою саблю из ножен и заорал:

– На абордаж!

Все последовали его примеру – в том числе и Сюзон Щелкни Зубками.

Там, где стояли пушки, раздавался оглушительный грохот выстрелов и шум откатывающихся назад орудий. Черный едкий дым расползался оттуда до нижних парусов, окутывая людей и оснастку корабля. Щепки, отлетающие от древесины после разрыва вражеских ядер, ранили артиллерийскую прислугу. Кровь текла рекой. Крики раненых заглушались громкими приказами канониров.

С одного судна на другое перекинули абордажные кошки, и моряки бросились на абордаж. Один из них свалился в море, но времени вытаскивать его оттуда уже не было.

Галеон представлял собой впечатляющее судно: пять мачт и две палубы. Рядом с ним «Шутница» казалась утлой посудиной. Перепрыгнув на верхнюю палубу галеона, корсары Ракиделя с яростью набросились на противника. Изнывая от желания побыстрее захватить запасы продовольствия, хранящиеся в трюмах, и вдохновляясь надеждой благополучно привести этот испанский галеон – он назывался «Нина» – в порт Сен-Мало, чтобы извлечь из этого немалую прибыль, они дрались врукопашную, словно бесстрашные львы. Несмотря на совет капитана, час спустя обе палубы были уже завалены трупами.

Сюзи, сразившись с тремя испанцами, одного из них убила, а двух других ранила. Самой же ей удалось уберечься не только от ран, но даже и от синяков.

Наконец капитан вражеского судна попросил перемирия, чтобы можно было провести переговоры с капитаном корсаров. Он и Томас Ракидель стали разговаривать друг с другом на французском.

Было решено, что судьба противоборства между кораблями будет решена поединком его капитанов, при этом оба будут вооружены саблей и пистолетом.

Для них высвободили необходимое пространство. Моряки обеих противоборствующих сторон опустили свое оружие. Все взгляды устремились на двух капитанов. Испанец явно не собирался расставаться с жизнью, экипажем и кораблем. Однако у Ракиделя заплясали в глазах веселые огоньки – он как будто уже предвкушал свою победу. Сюзи слегка вздрагивала, но ее зубы больше не стучали: она уже прошла боевое крещение.