— Вы вернулись! — радостно воскликнула она. — Я надеялась, что скоро вас увижу.

Но тут она поняла по его лицу, что случилось что-то важное.

Маркиз был мрачен и задумчив — таким она после возвращения из Франции его еще не видела.

— Что случилось? — невольно вырвалось у Фортуны.

Вместо ответа, маркиз медленно подошел к столику с напитками и налил себе бренди.

— Что-нибудь ужасное? — со страхом спросила Фортуна.

Маркиз выпил бренди и произнес:

— Имею честь сообщить вам, что вы больше не мисс Никто. Теперь вы леди Фортуна Мерил.

Наступило молчание. Фортуна широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела на маркиза.

Наконец она сказала очень тихо, так, что маркиз едва расслышал ее слова:

— Значит… дама, которая говорила с нами… вчера… и которую вы называли… ваша светлость… была моей…

— Матерью, — закончил маркиз.

— А кто мой отец?

— Герцог Экрингтон.

— О нет, только не это! — вскричала Фортуна. — Этого не может быть! Я ненавижу его за то, что он с вами сделал!

— И все-таки он ваш отец, — произнес маркиз.

— Значит, Гилли была права… меня поменяли на сына Гримвудов, — прошептала Фортуна. — И сделал это герцог…

— Вы были восьмой дочерью, — объяснил маркиз, — а ему нужен был наследник.

— И если бы Гили меня не выходила, я бы… умерла, — прошептала Фортуна таким же тихим голосом. — А герцогу не было до меня… никакого дела, да и герцогине… тоже.

— Думаю, ваша мать ничего не знала о том, что ей подменили ребенка, или, по крайней мере, узнала так поздно, что уже ничего нельзя было сделать.

— Почему она не стала искать меня? — спросила Фортуна. — Нет, она признала ребенка Гримвудов… своим сыном. Это тот самый юноша, что был с ней вчера… правда?

Маркиз кивнул. Они долго молчали.

— Значит, теперь… я должна носить… их фамилию? — запинаясь, произнесла Фортуна.

— Вы займете полагающееся вам по праву место в свете, — сказал маркиз. — Герцог признал вас своей законной дочерью. Молодой Гримвуд уедет за границу, Алистер Мерил снова станет наследником герцога.

— Но я бы хотела… чтобы все осталось… как было.

— Это невозможно. Сегодня я отвезу вас к вашим родителям.

— Вы отвезете меня… к герцогу и… герцогине? — вскричала Фортуна, не веря своим ушам.

— Это ваши родители, — ответил маркиз. — Вы познакомитесь со своими сестрами и станете полноправным членом семьи.

— Но если я… не хочу… этого? — спросила Фортуна.

— У вас нет другого выбора. Вы — светская дама, Фортуна.

— Я не хочу становиться светской дамой.

— У меня нет желания спорить с вами, — заявил маркиз.

Фортуна попыталась сдержать слезы, застилавшие ей глаза.

— Как же вы заставили герцога признать меня? — спросила она. — Вы отдали ему меня в обмен на свои земли. Это правда?

— Нет, неправда, — отрезал маркиз громким голосом. — Я не взял ничего в обмен на вас, Фортуна.

— Значит, я не обязана идти к герцогу, — быстро произнесла девушка. — Если бы это был долг чести, я не могла бы отказаться — долги надо платить. Но если никакой сделки не было, значит, я могу остаться здесь, с… вами.

— Это невозможно, — сказал маркиз. — Совершенно невозможно. Вы, наконец, получили возможность жить настоящей жизнью, той жизнью, для которой были рождены.

— Но я не хочу такой жизни, неужели вы не понимаете? — закричала Фортуна. — Я не поеду к людям, которых не знаю, которым совершенно безразлична, которые с легкостью отказались от меня сразу же после рождения. О, Аполлон, разрешите мне остаться с вами. Я сделаю все, что вы пожелаете. Я буду послушна вам… я не доставлю вам неприятностей. Пожалуйста, прошу вас… разрешите мне… остаться.

Маркиз с грохотом поставил свой бокал на стол.

— Я уже говорил вам, Фортуна, — резко бросил он. — Я не намерен обсуждать этот вопрос. Вы должны быть готовы к двум часам, и я отвезу вас в Мерил-Хаус.

Произнеся это, он вышел из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.

Фортуна слушала, как его шаги удаляются, и поняла, что он уходит из дому. Когда звук шагов смолк, она медленно опустилась на колени перед любимым креслом маркиза и положила на него свою голову.

Глава 11

Когда через три часа маркиз вернулся на площадь Беркли, он увидел, что у дверей Тейн-Хауса стоит его ландо.

На дверях экипажа красовался его герб, а серебряные лампы, ручки и детали упряжи были отполированы до блеска. Ждавшие маркиза кучера в ярких ливреях являли собой живописное зрелище.

Пару гнедых, впряженных в ландо, маркиз купил три месяца назад на аукционе, заплатив за них более тысячи фунтов. Однако лошади, на которых сидели сопровождавшие экипаж всадники в белых париках и бархатных фуражках, были еще более благородных кровей.

Не было сомнения, что маркиз намеревался отвезти Фортуну в Мерил-Хаус с полагающейся для такого случая пышностью, но, когда он выходил из фаэтона, его лицо было мрачным, а взгляд — жестким.

Войдя в дом, он нетерпеливо произнес:

— Сообщите ее светлости, что я жду ее.

На мгновение воцарилось молчание, но потом Клеменс, подойдя поближе к маркизу, тихо произнес:

— Ее светлости нет дома, милорд.

— Нет дома? — переспросил маркиз. — Но ведь уже третий час.

— Миссис Денверс все объяснит вашей светлости, — извиняющимся тоном произнес Клеменс.

Он ждал, что маркиз прикажет позвать экономку сюда. Но, подумав немного, маркиз с потемневшим лицом принялся подниматься по лестнице, где на площадке третьего этажа стояла миссис Денверс.

— Что за ерунда, миссис Денверс? — резким тоном спросил маркиз. — Я велел ее светлости быть готовой к двум часам. Сообщите ей, что я жду и что мы уезжаем сейчас же.

— Вы не поняли, милорд, — ответила миссис Денверс. — Ее светлость ушла навсегда, в этом-то все и несчастье.

— Но она не могла этого сделать, — произнес маркиз растерянно. Его лицо при этом страшно побледнело. — Это же невозможно!

— Я что-то не до конца понимаю, — сказала миссис Денверс. — Если ваша светлость объяснит мне…

И, не дожидаясь ответа маркиза, она направилась в комнату Фортуны. Спальня девушки была залита солнцем, а на столе стояли цветы.

— Посмотрите, милорд, вот в этом платье ее светлость ходила сегодня, — сказала миссис Денверс, показывая на стул, — но если она оставила его здесь, в чем же она ушла, ведь все ее платья, все до одного, висят в шкафу.

Говоря это, она открыла дверцу гардероба, и у маркиза зарябило в глазах от мелькания цветов и фасонов.

— Неужели вы думаете… — начал было он неуверенно.

— Нет, милорд, на этот раз ее никто не увез, я в этом уверена. Никто не мог пробраться в дом незамеченным. Мисс Фор… то есть ее светлость, по-видимому, ушла сама.

Маркиз ничего не сказал. Миссис Денверс, помолчав секунду, продолжала:

— Клянусь вам, милорд, что вся одежда на месте. Уж я-то знаю — мне столько раз приходилось заглядывать в этот шкаф.

И тут миссис Денверс вскрикнула:

— Я догадалась, милорд!

Она быстро пересекла комнату, выдвинула ящик комода и заглянула в него.

— Да, его нет! Так вот что надела ее светлость!

— О чем это вы? — спросил маркиз, хотя уже и сам знал ответ.

— О черном платье, в котором она вернулась вместе с вами из Франции. Я положила его сюда вместе с вуалью и апостольником.

Ее глаза встретились с глазами маркиза, и в них он прочитал мольбу.

— Не волнуйтесь, миссис Денверс, — тихо произнес маркиз. — Я догоню ее. Вы, случайно, не знаете, когда от гостиницы «Белый бык» на Пикадилли отправляется дуврский дилижанс?

— Один уходит рано утром, милорд, а другой — через полчаса после полудня.

— На этом она и поедет, — заявил маркиз. — Уложите одежду ее светлости — я забыл сказать об этом вам утром — и приготовьте ее к отправке в Мерил-Хаус.

— Догоните ее, милорд, не дайте ей вернуться назад в монастырь, — взмолилась миссис Денверс. — Нельзя допустить, чтобы такое милое юное создание оказалось на всю жизнь запертым в стенах обители. Ведь это же противно самой природе вещей!

Он повернулся и быстро сбежал по лестнице.

— Отошлите ландо, — велел он Клеменсу, — и заложите фаэтон и самых быстрых лошадей. Когда я уеду, отправляйтесь в Мерил-Хаус и передайте его светлости герцогу Экрингтону мое послание.

Он замолчал, нахмурив брови.

— Какое послание, милорд? — спросил Клеменс.

— Сообщите его светлости, — медленно, словно подбирая слова, проговорил маркиз, — что в связи с непредвиденными обстоятельствами я не смог выполнить обещание, данное его светлости сегодня утром. Скажите ему, что я уехал по делам и буду в Мерил-Парке вечером. Понятно? Доложите мне, когда будет готов фаэтон, — велел маркиз и удалился в библиотеку.

Он стоял, глядя на фонтан в саду, пока ему не сказали, что экипаж подан.

Маркиз запрыгнул на сиденье кучера, схватил вожжи и погнал фаэтон по площади с такой скоростью, что старый Эбби, наблюдавший за ним, только покачал головой.


Часы, которые Фортуна провела в дилижансе, показались ей вечностью.

Фортуна решила, что жизнь для нее закончилась, а впереди ждало только одно — одиночество да молитвы о том, чтобы Господь поскорее призвал ее к себе.

Она знала, что без маркиза ее жизнь не будет иметь ни смысла, ни цели. Она не могла представить себе, как сможет существовать без него, без надежды увидеть его, услышать его голос, любоваться его красивым лицом.

«Пусть он сердится на меня, — подумала она, — но лучше терпеть его гнев, чем жить с другим человеком, пусть даже самым добрым и спокойным». Пусть он ненавидит ее, но его ненависть все равно лучше, чем полное равнодушие, с которым он отослал ее прочь, отправив в тот мир, где, как она знала, он никогда не появляется.