Сейчас собственные неудачи и разочарования мучили ее меньше, чем встающие в памяти образы Верховного евнуха Османа Ферраджи, радостного Колена Патюреля и даже страшного Мулея Исмаила, для которого молитва стала актом сладострастия. Она вновь вспоминала загадочного, утонченного и мрачного Мефистофеля морей Рескатора, о котором чернокожий маг сказал так волнующе:

— Зачем ты убежала от него? Звезды говорят, что ваши жизни неразрывно сплетены. Вместе они составят самую необычную историю в мире!

А вдали голос безумного д'Эскренвиля вопил: «Это для тебя у нее будет лицо возлюбленной, проклятый маг Средиземноморья!..»

Но и это не было истиной. В который раз обманчивый ветер ее странствии смешал все судьбы, и свое лицо возлюбленной она обратила лишь к бедному моряку. Отныне он понесет его с собой, как сокровище, украденное в дни невероятного приключения…

Все перепуталось, стало сомнительным и зыбким. И все же Анжелика начала, кажется, улавливать некий порядок в этом хаосе. Женщина, которую она увидела в зеркале ручья, та, что мылась в омолаживающих струях водопада, стояла нагая в лунном свете, не имела ничего общего с той, что менее года назад оскорбила госпожу де Монтеспан под сводами Версаля.

То была особа, уже отравленная тлетворным воздухом двора, жадная плутовка, умеющая ловить рыбку в мутной воде, она стала такой оттого, что долго жила в окружении важных, но отвратительных персонажей. При одном воспоминании о них к горлу подступала тошнота. Нигде никогда более она не сможет находиться среди них! Она омылась и очистилась, вдыхая пахнущий кедром воздух гор. Солнце пустыни выжгло ядовитые ростки в ее душе. Отныне она будет видеть этих людей такими, какие они есть. Она не сможет переносить глупое чванство, написанное на лице Бретейя, и стараться быть вежливой. Нужно поскорее отыскать Флоримона и Шарля-Анри, а потом они уедут. Конечно уедут!.. Но куда?

Господи, разве нельзя было создать мир, где какой-нибудь ничтожный Бретей не смог бы презирать Колена Патюреля, а Колен Патюрель не чувствовал себя униженным, не должен был страдать от невозможности любить придворную даму?.. Новый мир, где бы высоко ценили всех, имеющих доброту, смелость, ум, а внизу оставались те, что не обладают этими достоинствами…

Неужели, о Боже, нет земли обетованной для людей доброй воли?.. Где эта земля?..

Погруженная в раздумья, она возвратилась в дом, приютивший ее. Нынче же вечером она поговорит с господином де Бретейем. Король прислал за ней корабль, потому что в час растерянности, в безвыходном положении она решилась прибегнуть к его помощи. Он откликнулся. Но значит ли это, что теперь ей суждено попасть в прежние тенета? Обязана ли она королю? Анжелика решила, что положение еще не ясно. Возможно, что шахматные фигуры стоят примерно в той же позиции, что и год назад.

Не откладывая, она предупредила королевского посланца, что не намерена задерживать его в Сеуте. Она продлит свое пребывание здесь, поскольку ее здоровье пошатнулось, но господин де Бретей может вернуться во Францию и известить короля об успешном завершении своей миссии. И хотя теперь не придется тратиться на дары для султана, так как она сама вырвалась из неволи, она все же глубоко признательна Его величеству за невероятную доброту по отношению к ней.

Дипломат тонко улыбнулся и посмотрел на нее, упиваясь тайным злорадством. Он всегда не любил ее. Он помнил, что во время посольства Бахтияр-бея она преуспела там, где он и его собратья были бессильны. Король тогда не преминул упрекнуть их в недостатке дипломатического искусства. Вслух же он заметил, что госпожа дю Плесси-Белльер, видимо, не отдает себе отчета в сложности своего положения. Неужели она полагает, что Его величество не затаил глубокую обиду?.. Ведь ее отъезд был редким при дворе случаем открытого неповиновения. Не в привычках короля спокойно относиться к подобным действиям, напоминающим бунт. Госпожа дю Плесси-Белльер своим влиянием, своими многочисленными связями, своим высоким положением в свете представляла собой слишком значительную особу, чтобы ее действия не вызвали прискорбных последствий. Над королем исподтишка посмеивались, уж очень ловко его «провели». Памфлетисты Парижа принялись наперебой сочинять куплеты о таинственном бегстве прекрасной амазонки. Короче, неприятностей было достаточно, и теперь королю не так легко простить… Если неслыханная щедрость и великодушие побудили его прийти на помощь той, чье легкомыслие, собственно, и привело ее на край пропасти, то не пристало королевскому достоинству безнаказанно спускать подобные поступки. Осмотрительность велит ему опасаться персоны, поведение которой напоминает скандальные выходки фрондерок прежних времен…

Оскорбленная Анжелика прервала эту обвинительную речь:

— Что ж, это лишний повод, чтобы не злоупотреблять щедростью Его величества. Возвращайтесь, сударь, во Францию, а я вернусь туда на собственные средства.

— Это совершенно невозможно.

— Почему?

— Потому что у меня есть приказ… Сударыня, именем короля вы арестованы.