Резко открываю глаза и смотрю на белый потолок. Это… Нет…
Этого ведь…
— Мила, — Глеб стремительно подходит к кровати, на которой я лежу, и наклоняется к моему лицу, — Я так рад, что ты пришла в себя.
Он нежно проводит рукой по моей щеке, а меня начинает мелко трясти.
Этого же…
— Мила? — на лице Бондарёва появляется озабоченность, — Что с ней? Позвать врача? — он оборачивается к медсестре, стоящей рядом с моей… больничной койкой.
— Как я здесь… — не могу закончить предложение. Глаза щиплет, в горле ком. Это что… всё это был?..
— Ты упала в обморок в холле, я вызвал тебе скорую. Ты не приходила в себя целых два часа…
Я не приходила в себя целую жизнь.
Глава 21. Реальность
— Когда… когда это случилось? — закрываю глаза и стараюсь не сорваться…
Не сорваться…
— Когда я рассказывал тебе про Артура Назаровича — что обычно именно он приходил на собрания, а не его… дети, — с видимым недовольством заканчивает Глеб.
— Так я не сбегала от тебя?.. И у Тани нет от тебя ребёнка? — ком в горле не даёт сказать громче, на губах болезненная улыбка.
— Какие дети, Мила? — почему-то чуть тише и чуть более напряженно отвечает Глеб, — Я с ней даже не спал.
Да, ты спал со всеми её подругами. По крайней мере с одной — точно.
— А Хейфецы?.. — спрашиваю ещё тише, каждой клеткой своего тела ощущая, как весь мой идеальный мир рушится прямо перед глазами, — Ты ведь сделал это с ними? Ты разрушил их семью…
— Мила, закрой рот. Ты ещё не пришла в себя, — цедит Глеб, отводя взгляд.
— Глеб, отпусти меня, — шепчу, зажмурившись и едва сдерживая зарождающуюся внутри истерику, — Пожалуйста. Мне так плохо. Я больше этого не хочу… Ничего Этого… — всхлипываю и сжимаю кулаки на руках; тех двух дней… их просто не было, не было! Двух дней моего счастья, моего покоя… — Пожалуйста, Глеб… я знаю, ты не плохой человек, я вижу это… Но я больше не выдержу. Боже мой, — закрываю лицо руками и начинаю плакать, тихо, беззвучно, — Глеб, если ты не отпустишь меня, я возьму кредит и заплачу этот штраф за нарушение контракта… Но я больше не хочу быть частью этого мира! Не хочу… не хочу, понимаешь?! — срываюсь, рыдая уже в голос.
Скрывать, как мне было плохо, я уже не могла и не видела смысла. Это не мой мир. Не мой мир! И я не стесняюсь своих чувств! Мои нервы — не железные… я хочу помогать людям, а не быть частью этой злобной сволочной машины по зарабатыванию проклятых денег! Хватит!!!
— Цена вопроса?
Этот голос заставляет меня мгновенно замолчать. Сжаться. Пожелать раствориться в пространстве, как Лина — пару минут назад в моём сознании.
Поворачиваю голову и смотрю на Бесова.
Боженька мой… он-то что здесь делает?..
— Пятьсот тысяч, — почему-то отвечаю, не отрывая от него своих глаз.
— Считай, что ты свободна, — ровно произносит Бесов.
Перевожу взгляд на Глеба. Вообще уже ничего не понимаю.
— Ты не знаешь, о чём идет речь. И ты не имеешь права… — начинает цедить Бондарёв, глядя на Лёшу, словно тот был грязью на его ботинках.
— Я сейчас не бью тебя только по одной причине: если начну, то не смогу остановиться, — не глядя на него и продолжая смотреть в мои глаза, произносит Бесов, — кажется, так ты говорил про меня всем нашим знакомым? Что я — неуравновешенный псих. Так вот, представь себе, хоть в чем-то ты не ошибся, — Бес поднимает взгляд на Бондарёва младшего, и голос его становится опасно низким, — Твоя личная помощница отныне свободна. А этот твой… контракт я дам просмотреть моим юристам.
— Вернулся в семью? — скалится Глеб, взгляд которого становится таким ледяным, что мне реально страшно…
— Я не позволю такому, как ты, встать у руля компании, — ровно произносит Леша, отвечая не менее ледяным взглядом.
— Я уже у руля, — растягивает губы в страшной улыбке Глеб.
— Это мы ещё посмотрим, — спокойно отвечает Бесов и вновь переводит взгляд на меня, — Как ты?
— Хочу уйти отсюда, — шепчу, уже вообще не соображая, что происходит, и насколько всё это реально.
— Идём, — Леша открывает дверь из палаты, но тут оживает медсестра и с криком «ей нельзя так резко вставать!» начинает махать на того руками; тогда Бесов стремительно подходит к моей койке, на ходу подхватывая полушубок со спинки стула, берёт меня на руки и выносит в коридор, игнорируя ругающуюся в голос женщину, и вынуждая меня поверить — это не сон! Реальность. Моё тело в его руках ощущает это совершенно отчётливо! — Где ты живёшь?
— Нигде, — отвечаю едва слышно; смотреть на него стыдно. В шоке, что он — настоящий.
— Я могу отвезти тебя к себе, могу снять номер в гостинице…
— Номер в гостинице! — произношу резко, затем вновь тушуюсь, сжимаясь в комок нервов.
К нему мне никак нельзя. Не сейчас, когда такая невменяемая.
— Хорошо. Твои вещи?.. — Бесов спускается со ступеней на первый этаж больницы так, словно у него в руках не пятидесятикилограммовая девушка, а батон с хлебом.
Да… Мой мозг болен. Это очевидно.
— Мила?
— У Глеба. Все, — шепчу уже вообще на грани слышимости.
— Ясно. Кого послать, чтобы забрали? — словно ничему не удивляясь, уточняет Бесов.
— Лину, — вновь шепчу, опустив глаза.
— Не знаю её. Отправлю Таню, — каким-то образом умудряясь достать брелок и открыть машину, говорит Бесов и усаживает меня на переднее сидение.
— А у Тани действительно нет ребёнка от Глеба? — спрашиваю несмело, всё ещё пытаясь отыскать связь со своим обморочным сном.
— Если бы у неё был ребёнок, то она бы уже была вдовой, — цедит Бесов, пристёгивается и заводит машину, — Таня страдает патологической глупостью, продолжая любить Глеба, но она никогда бы не стала подпускать его к телу без брачного договора. Это мир бизнеса. Здесь заключение подобного союза равносильно выгодной сделке на всю жизнь, — его лицо искажает отвращение, когда он произносит эти слова.
Смотрю на него и… медленно схожу с ума.
— Скажи, пожалуйста… а ты случайно не уходил из дома после ссоры с отцом из-за Тани?.. — спрашиваю, уже молясь, чтобы это было не так.
— Из-за сестры? У неё своя голова на плечах, — отрезал Бесов, — Я ушел из дома в шестнадцать. А когда у отца случились все эти заскоки с экстрасенсорикой, вообще прекратил общение: я не могу позволить себе добавить сказку и магию в жизнь, выложив при этом пару сотен тысяч… Мы из разных миров.
— Но теперь ты узнал правду и возвращаешься в его мир, — замечаю негромко.
Некоторое время едем молча.
— Почему ты не удивился, когда услышал про контракт? — спрашиваю, не глядя на него.
— Я узнал тебя. Там, на дне рождения отца Глеба. Я пришёл, чтобы объявить Самуилу Викторовичу, что хочу продать свой пакет акций. Но тот попросил меня не делать этого… пока. Потому что понял, что кто-то намеренно скупает акции-одиночки, — Бесов остановился на светофоре и посмотрел на меня, — Ты не заметила меня, когда спускалась к машине вслед за Глебом. А во время моего ночного звонка явно дала понять, что терпеть мои командные фразы больше не намерена. Вообще — мне это понравилось. Но я знал, что в тот момент ты находилась рядом с Глебом… и это вывело меня из себя.
— Ну и кто же в тот день пострадал? — вспоминая его разбитые костяшки, которые в данный момент были скрыты под кожаными перчатками, спрашиваю у него.
— Экстрасенсам отца не повезло больше всего, — не вдаваясь в подробности, ровно отозвался Бесов.
— Тебе нужно прекращать драться, — качаю головой.
— Не соглашусь. Побитые и лишенные своего авторитета, эти клоуны очень быстро признались, кто их нанял. Поэтому сегодня я шёл в компанию, зная своего врага в лицо, — Бесов остановил машину на парковке отеля и вышел на мороз; затем вывел меня, и мы вместе пошли в гостиницу.
Пока он покупал мне номер, мой телефон разрывался. Глеб начал звонить ещё минут десять назад, но я старалась заглушить звук вибрации… однако в номере будет царить тишина, и Леша заметит, что мой смартфон в истерике, — как некогда его хозяйка. Отхожу от стойки регистрации и нажимаю «ответить»:
— Да, Глеб? — спрашиваю устало.
— Мила, нам нужно поговорить, — выдыхает Бондарёв, словно все эти двадцать минут только и делал, что поднимал штангу.
— Нужно. Поговорим. Но не сейчас, — соглашаюсь я; все детали буду обсуждать на холодную голову. Сейчас могу наломать дров.
— Я не приму его денег, — цедит Бондарёв в трубку.
— У тебя не будет выбора. Деньги есть деньги. Они не помечены личностью их обладателя, — отвечаю ещё спокойнее.
Я приму деньги, предложенные мне. И не потому что я — наглая или лишённая комплексов. А потому что мужчина должен отвечать за свои… предложения: так что переводить всё в шутку или делать вид, что я "забыла", я не намерена. А если всё-таки совесть замучает, то возьму кредит. Уже решила. Но возвращаться к Глебу и продолжать изображать его девушку я больше не буду — а я не уверена, что Бондарёв согласится на столь скорое… «расставание» и при этом оставит за мной место своей личной помощницы. Нет. Не в этой жизни.
— Мила, я не хочу тебя увольнять…. Я не хочу, чтобы ты уходила, — медленно произносит Глеб, словно пытаясь вбить в меня какую-то истину.
— Ты лишился точки давления и решил надавить на жалость? — холодно спрашиваю у него.
Пусть только попробует сказать, что Ему плохо…
— Я был неправ… Мила, мать твою! К чёрту этот контракт — я уже говорил тебе!!! — выходит из себя Глеб.
— Говорил, а потом пошёл в клуб «сбрасывать напряжение»! — со злостью шепчу в трубку, — К чему этот разговор, Глеб? Зачем я тебе нужна без контракта?
"Неудачница" отзывы
Отзывы читателей о книге "Неудачница". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Неудачница" друзьям в соцсетях.