— Пошёл к черту! — от души послала его и вновь направилась к выходу.

Бесов вновь поймал меня, не пропуская, и тут у меня снесло последний предохранитель — я начала лупить его из-за всех сил, понимая, как глупо это выглядит, но не имея сил ничего с собой поделать: он позвал меня! САМ позвал меня! Он отвечал на мои сообщения! Он позвонил мне тогда, два дня назад! После репетиции! Зачем он дразнил меня, скотина такая, если ничего не собирался дать взамен?! Я жила только встречами с ним! Я терпела поведение Бондарёва, зная, что в пятницу увижу Его! Что за вселенская несправедливость?! Я что, вообще не заслуживаю того, чтобы меня любили?! Да пусть даже не любили — просто проявляли заботу обо мне! Желали меня! Как можно быть такой неудачницей?!?!?! Слёзы на глазах появились сами собой, но я лучше сдохну, чем дам им пролиться! Вырываю свои руки из очередного хвата, как вдруг впечатываюсь в тело Бесова, прижатая его горячей ладонью. Он что, совсем страх потерял?! Поднимаю на него разгневанные глаза, желая высказать всё, что о нём думаю, как на моем затылке появляется вторая ладонь, а моё лицо стремительно мчится навстречу лицу Беса! Что за?!. Его язык проник в рот так быстро, что я даже отреагировать не успела, — зато отреагировало тело: жар затопил изнутри, вынуждая прогибаться под его рукой, прижимаясь к нему ещё теснее, а губы — впиваться в него с такой остервенелостью, словно я собиралась съесть его — заживо, чёрт возьми! Руки на моем теле мгновенно ожили, почувствовав, что я не стану вырываться: футболка задралась до лифчика, а джинсы я уже сама мечтала с себя сорвать, потому что его ладонь на моей попе, скользящая всё ниже и грубо сжимающая все, что попадалось у неё на пути, вынуждала меня стонать в голос, тратя остатки дыхания и прерывая ту драку, что велась между нашими языками. Мы не выясняли, кто сильнее: мы вбивали друг в друга свои права на новую территорию! Когда я вспомнила о том, что одежда есть не только на мне, я рванула на себя его ремень, ладонью ощущая, насколько твёрдым был мужчина под тканью джинсов. Да черта с два я ему дамся! Будет страдать со своей эрекцией, сидя в этой каморке, и вспоминая обо мне! Да, хороший план! Почему только руки мои продолжают расстёгивать его ремень?!. О! Моё тело резко взмыло в воздух, поддерживаемое одной рукой — причем той самой, что остановилась между моих бёдер, а вторая рука крепко удерживала меня за спину. Он мне предлагает себя ногами обнять? Ещё чего! Всё будет по-моему! Обхватываю его ногами, вновь недоумевая — какого черта тело слушается Его, а не команду моего мозга?! Плевать… потом разберусь, а сейчас так укушу его за губу, что там гематома появится! Бесов замычал от боли и схватил меня за волосы, заставляя запрокидывать голову, а сам впился в мою шею, вынуждая вскрикнуть от переизбытка всего — чувств, эмоций, страсти…

— Лёх, ты не видел мою… — дверь в подсобку открывается так неожиданно, что мы оба резко замираем, тяжело дыша.

Я кое-как поворачиваю голову в сторону голоса и сквозь пелену, что всё ещё застилала глаза, вижу два больших удивленных глаза над рыжей бородой… да, где-то там ещё нос и губы были, но чуваку реально пора бриться…

— Бесов, имей совесть! — вдруг искренне выдаёт рыжий, — Это кладовка для инструментов! Вдруг вы чего поломаете?!

— Я куплю новое, — охрипшим от нашей общей страсти голосом, отвечает Бесов.

— Мозги себе новые купи! — возмущенно выдает рыжий, — А ты, принцесса! — он переводит такой же возмущенный взгляд на меня (на сидящую на Бесове, меня), — Неужели хочешь познать тело этого эпического кретина в грязной подсобке?

Перевожу обалдевший взгляд на Беса.

— Ты сейчас не только гитары лишишься, — спокойно предупреждает мужчина, продолжая удерживать меня на себе.

— Да пошёл ты, — совершенно беззлобно отвечает рыжий, — А ещё конкретней — иди готовься к выступлению. Мы выходим через пять минут.

И он преспокойненько подхватывает чехол с гитарой с пола и выходит из помещения.

На Бесове сидеть удобно. Вниз я не хочу. Нет, я хочу совсем другого…

Но у мужчины своё мнение на происходящее: он спускает меня на пол и стягивает мою футболку вниз; затем застёгивает свой ремень, проводит рукой по слегка растрепанным, благодаря моим стараниям, волосам, и опускает взгляд на меня.

— Ты, — произносит с недовольством и одновременно — с плохо скрываемой страстью.

— Ты, — в ответ «тыкаю» ему.

А нечего мне тут «тыкать»! Нашелся, блин!.. Капитан Очевидность!

— Ты никуда не уйдёшь, — гипнотизируя меня своими черными, из-за увеличившихся зрачков, глазами, произносит Бесов, — Дождёшься конца выступления, стоя у самой сцены — чтобы я тебя видел.

— Не командуй, — процедила в ответ, — Я сама решу, что буду делать!

Бесов мгновенно сократил расстояние между нашими лицами, останавливаясь в одном миллиметре от моего рта… но больше ничего не сделал. Сдержал себя. Прикоснулся лбом к моему лбу и медленно выдохнул. Не могу сказать, что всё это завело меня меньше, чем если бы он меня поцеловал …

Я хочу этого мужчину. Причём не понимаю, чего хочу больше: иметь или убить.

— Дождись. Меня.

Медленно произносит Бесов, и в его глазах я читаю свой приговор. Он действительно хочет, чтобы я осталась… И, в отличие от голоса, глаза мужчины просят меня об этом.

— Хорошо, — тихо отвечаю, совершенно не понимая, зачем соглашаюсь.

Бесов выходит из подсобки быстрее, чем я успеваю прийти в себя и сказать «нет».

Странно. Странно и холодно — вот два слова, что могут охарактеризовать сейчас моё состояние. Без тепла Его тела мне сразу становится зябко, а без Его рук на моём теле я начинаю чувствовать себя… не-пол-но-цен-ной. Такой, словно от меня что-то отрезали — что-то очень важное.

Я оборачиваюсь вокруг себя, впервые осматривая помещение, в котором оказалась: пыльная подсобка с кучей чехлов от инструментов… барабанная установка в углу, несколько стоек для микрофонов, какой-то старый синтезатор…

Готова ли я была пойти до конца вместе с Бесом? Теперь я никогда не узнаю ответ на этот вопрос. Я знала точно только одно: этот мужчина распалял мою кровь. И только рядом с ним я чувствовала себя живой — не скованной сотней правил, не ограниченной десятком пунктов контракта… Да, Бес не был идеальным, но он заставлял моё сердце стучать быстрее, он заставлял меня забывать, что сейчас я — лишь марионетка в руках Бондарёва, «офисная единица», винтик в системе по зарабатыванию денег одной очень богатой семьи…

И пусть этот Эпический Кретин, как назвал его рыжий, порой убивал меня своими перепадами по отношению ко мне, — делая резкие скачки от арктического холода до дикой страсти, — я не могла отказать себе в желании общаться с ним… быть около него… ощущать его присутствие рядом… Он стал моим наркотиком, моим глотком свободы, моей отдушиной от жизни в пещере Золотого Дракона. И я не стану себе врать: я готова сбегать к нему вновь и вновь… Другое дело, что нужно как-то проучить этого представителя крупного сельскохозяйственного скота — привыкать к этим американским горкам в нашем общении я не собираюсь.

Мысль уйти, не предупреждая, и не отвечать на его звонки, пронеслась в голове торпедой и улетела в неизвестном направлении: я не хотела его обижать. Он попросил… пусть только глазами…

Чёрт, ну, что я за бесхребетное существо?..

Плетусь из подсобки в коридор и выруливаю к сцене: участники Haron’s cry уже настраивают инструменты под одобрительный свист фанатов. Не думаю, что смогу пробраться через всю эту толпу к сцене, так что… С удивлением наблюдаю, как двое громил, что утаскивали полу-нокаутированного Чиверса из тёмного коридора в неизвестном направлении, встают передо мной и раздвигают визжащих от восторга неформалов в разные стороны, освобождая мне проход. Это что за чудеса чудесатые?..

Иду, слегка огорошенная подобным обращением секьюрити к моей скромной персоне; подхожу к сцене, встречаюсь взглядом с Бесовым… и пропадаю почти на целый час. Он играл для меня. И смотрел он только на меня, лишь временами возвращая взгляд струнам гитары… Эти ощущения невозможно передать: когда ты понимаешь, что талантливый человек посвящает своё творчество лично тебе… Не кому-то в толпе, не бесплотной музе… Тебе.

Я не заметила, как пролетело время; я хотела еще и еще слушать их странную, порой грубую, а порой — удивительно лиричную музыку… Я была уверена, что завтра буду весь день напевать мотивы из уже полюбившихся песен…

Когда выступление закончилось, ребята ушли со сцены, а двое охранников, что, как выяснилось, простояли весь час за моей спиной, защищая от толчков бушующих вокруг фанатов, провели меня в служебное помещение за сценой, где я вновь оказалась наедине с мокрыми от пота, но буквально пышущими тестостероном, мужчинами.

— Ну, как тебе, принцесса? — подмигнул мне рыжий, как только дверь за амбалами закрылась с другой стороны.

Я не успела и рта открыть, как оказалась в руках Бесова, с прижатой к горячей груди головой… Кофта Беса пахнет каким-то терпким, но приятным с горчинкой, запахом, а ещё немножко — потом, и я могу с уверенность заявить, что этот запах в одночасье занял вершину моего личного хит-парада ароматов и отныне властвовал там безраздельно.

— Мне очень понравилось, — выдавила смущенно, пряча лицо на груди Беса; его неожиданный собственнический жест заставил щеки пылать от стеснения и… легкой гордости.

Он показал всем, что я — его девушка.

Он заявил на меня права перед своими друзьями, — пусть их никто и не оспаривал.

Мне было безумно приятно.

— О следующей репетиции договоримся завтра, — говорит Бесов участникам Haron’s cry и ведёт меня в кабинет владельца клуба (судя по обстановке внутри), где висит одежда ребят.

Похоже, их группа — привилегированная… по крайней мере, человек, сидевший в кресле за столом с компьютером, быстро встаёт и жмет руку Бесу, не имея претензий к тому, что его кабинетом пользуются, как раздевалкой. Мне от него досталась вежливая улыбка с дежурным кивком. Смотрю на этого не молодого тучного мужчину с залысинами на круглой голове, и понимаю, что так владельцы клубов не выглядят… Но табличка на двери гласила, что в этом помещении сидит «администрация заведения»… Неожиданно перед лицом появляется моё утеплённое пальто. Я поднимаю взгляд: Бесов стоит, держа предмет верхней одежды так, чтобы помочь мне облачиться…