Противный голос в голове заскрежетал: ну, да, так бы тебя и пустили…

— Шуруй к своему гитаристу, — замахала на меня руками фея, — а то час в примерочной пролетит незаметно.

Согласна, я уже здесь торчу пятнадцать минут. Махаю рукой Лине, прощаюсь с улыбчивыми девочками в зале, сообщаю девушке за кассой, что вещи оплатит та шикарная брюнетка, та понятливо кивает (Лину здесь знают по имени), сообщает мне, что одежда мне очень идёт, соглашаюсь с ней, потому как действительно идёт, завязывается легкая непринуждённая беседа… и в итоге из магазина меня выгоняет Лина, со словами «какая я бестолочь».

Да, девочки в зале хорошо обучены. Запрыгиваю в такси, четко осознавая, что, будь у меня время, я бы задержалась там не на один час: так, за милой беседой, профессионально поддерживаемой сотрудницами бутика, можно было незаметно для себя приобрести целую кучу замечательных, но совсем не нужных тебе шмоток. Конечно, если у тебя есть деньги…

До клуба я доехала довольно быстро, хотя безумно боялась попасть в пробку. Расплатилась с водителем и выпорхнула на улицу, с легкой радостью замечая у входа рыжего бугая, что в пятницу играл на бас гитаре.

— О, принцесса! Пришла! — улыбнулся он и по-свойски приобнял меня за плечи.

— Пришла, — немного растерянно подтвердила я.

Неужели Бес им всем обо мне рассказал? Ну, конечно рассказал… дурёха, он же позвал тебя на репетицию! Было бы странно, если бы он не предупредил друзей!

— Ты давай, проходи внутрь! — раскрывая передо мной дверь в тепло, предложил рыжий (кажется, Бесов звал его Сашей?), — И… это… раздевайся…

С опаской кошусь на рыжего. Чего это он такой обходительный?

Или это я уже отвыкла от нормального поведения мужчин?

Снимаю пальто, оставляю в гардеробе, спускаюсь с рыжим вниз. Уже на лестнице слышу Его игру. А когда прохожу в зал, освещение которого вновь было приглушено, но не так сильно, как на концерте, застываю на месте, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди. Реально опасный момент. Лучше переждать.

Рыжий понятливо улыбается, отчего становится похожим на хитрого черта. Рыжие усы и борода ему очень идут, но в данный момент единственное, чего я желаю — это оттаскать его за эту самую бороду. Чего он так глазами-то сверкает? Выдаст сейчас всю мою конспирацию. Это ту самую — «мне не очень-то хотелось, но я всё-таки пришла».

Продолжаю слушать мелодичную композицию, к которой подключается барабанщик, а затем — и отошедший от меня рыжий. Стою и реально не могу пошевелиться: эта музыка не похожа на их номера на прошлом выступлении… она более лиричная, мягко звучащая… как только добавляется бас гитара, мелодия делает резкий скачок и ударяет всей мощью по моим ушам. Восторг! Я улыбаюсь, глядя на то, как музыканты, захваченные своей игрой, рождают что-то новое прямо здесь, передо мной! Это однозначно была импровизация! Потому как ребята периодически поглядывали друг на друга, усмехаясь, или кивая, когда кто-то вырывался в неожиданное соло. Закончилось всё также неожиданно, как началось — в какой-то момент музыканты просто почувствовали друг друга и взяли последний аккорд…

Я обнаружила себя почти у самой сцены, как и в прошлый раз — неотрывно глядящей на Бесова, который был настолько сосредоточен на своей игре, что даже не заметил моего появления.

Но вот музыка стихла, и мужчина оторвался от своего инструмента, — а затем увидел меня…

— Ты что здесь делаешь? — нахмурив брови, спрашивает меня Бес.

Стою, с недоумением глядя на него. Слов вообще нет.

— Лёш, это я её позвал. С твоего телефона, — подает голос рыжий, который «скоро мертвый», и чуть виновато подмигивает мне.

— Зачем ты это сделал? — Бесов разворачивается к своему другу и смотрит очень недобро.

Барабанщик достаёт сигареты и неспешно покидает зал клуба. Этот дядька явно не хочет быть участником той сцены, что сейчас здесь развернётся.

— Потому что тебе пора отвлечься, друг, — нисколько не страдая муками совести, отвечает рыжий, — ты всех пугаешь своим видом.

— И поэтому ты залез в мой телефон и позвонил… ей? — Бесов отставляет гитару в сторону, и мне реально становится страшно за рыжего.

— Да не звонил я ей. От твоего лица черканул пару смс, пригласил прийти сегодня на репетицию, — пожал плечами рыжий, — Остынь уже. Чего ты так бесишься?

Потому что он — чертов Бес!

Носитель идеально подходящей ему фамилии сжимает руку в кулак, а я замечаю то, на что уже давно пора было обратить внимание.

— Что у тебя с руками? — выдыхаю с такой претензией, словно он мне муж или, упаси Боже, сын.

— Не твоё дело, — машинально пряча руки в карманы, отвечает Бесов.

— Ты что, дрался?! — а я даже и не догадывалась, что в моем голосе может звучать столько праведного гнева!

Бесов опешил. А рыжий усмехнулся в бороду.

— Простите за опоздание, на работе за… — раздался знакомый голос солиста за моей спиной, но рыжий его перебил:

— Пойдём-ка перекурим, у нас тут как раз небольшой перерыв! — и он бодренько спрыгнул со сцены, развернул среброволосого солиста и вывел его из зала.

Мы с Бесовым остались одни.

— Прости за… грубость. Я не ожидал, что этот придурок выкинет нечто подобное, — отвернув голову, сказал Леша.

Мне было плевать на его слова: я забралась к нему на сцену и подошла вплотную, вытащив его конечность из кармана джинсов.

— Зачем ты дерёшься этими руками? — глядя на него, как на последнего кретина, и сверкая злым взглядом, спросила я.

— «Этими руками»? — он попытался забрать руку, но я едва не повисла на ней, не позволяя этого сделать.

— Эти руки созданы для того, чтобы играть на инструменте и заставлять всех присутствующих в зале застывать с открытыми ртами! — процедила я, сверля его своими глазами, — Ты не имеешь права махать ими, как какая-то уличная шпана!

Знаю, рассуждаю убого, но теперь из меня прёт все, что было забито в меня в университете. Я не раз общалась с драчунами в детских домах, и не раз навещала особо безголовых в больницах. Наша практика проходила в разных местах, и к некоторым своим «подопечным» я успела привязаться, как к родным.

Бесову было нечего ответить. Он просто угрюмо смотрел на меня, и в этом его взгляде я видела столько всего… столько всего, что видела во взглядах тех безголовых сорванцов.

Я опустила глаза на разбитые костяшки и провела по запёкшимся ранкам большим пальцем. Не знаю, зачем это сделала. Вряд ли это доставило Бесу удовольствие … но почему-то не смогла себя остановить.

— Не дерись больше, — попросила негромко.

— Не могу обещать, — своим низким, хрипловатым голосом ответил Бес.

Я поджала губы. Но руку его не выпустила. Было что-то волшебное в том, что я могла вот так просто касаться его… без всяких ограничений и без каких-либо последствий. Но ещё более волшебным было то, что Бесов меня не отталкивал.

— Тебе не приятно было увидеть меня? — спрашиваю тихо, продолжая смотреть на его руки и водить пальчиком по его костяшкам.

— Нет. Мне приятно видеть тебя, принцесса.

Резко поднимаю голову, смотрю ему в глаза.

— Тогда почему ты так наехал на рыжего? — спрашиваю прямо; пусть будет взрослым мальчиком и отвечает честно.

— Потому что он достал со своей помощью, — спокойно отвечает Бесов, гипнотизируя меня своими глазами.

— Тебе нужна помощь?..

— Мне нужно успокоительное, — уголок его губы приподнимается в усмешке.

Любуюсь его лицом. Это надо прекращать. Мужчина явно имеет какую-то власть надо мной.

Опускаю голову, спрашиваю ровным голосом:

— Почему сам не позвал?

— Ты — не то, что мне нужно сейчас.

Не передать словами — что сделало с моими внутренностями одно его предложение.

Отступаю на шаг, пытаясь вернуть голове ясность мысли и отстранить от себя всё, что сейчас произошло…

— Нет, Мила, ты не поняла, — он запускает одну из рук в волосы, как и в пятницу, собранные в хвост на затылке, и сжимает челюсть, — Мне… мне нужно прийти в себя. Ты здесь не поможешь. Только время… и, возможно, пара хороших драк.

— Есть другие способы сбросить напряжение, брат, — выглядывает из дальней двери рыжий, и в этот момент мы с Бесовым солидарны в желании прибить его — но рыжего уже и след простыл.

— Я не знаю, что происходит у тебя в жизни, но, если я в ней не вовремя… — отступаю ещё на шаг, удивляясь, как спокойно теперь звучит мой голос…

А потом до меня вдруг доходит: ещё пара шагов, и я больше не увижу его… возможно — никогда. Я не пересилю себя и не приду на их следующее выступление. Я закрою эту страницу раз и навсегда. А ведь я ещё даже ничего толком и не попробовала!

— Знаешь, — я поднимаю на него взгляд, чувствуя какой-то бешеный приток адреналина, — если я в ней не вовремя, то я уйду. Только для начала поясню, что ты потеряешь!

И я сократила небольшое расстояние между нами, приподнялась на носочки и накрыла его губы своими. Не «впилась губами», не «жадно поцеловала», не «накинулась на его рот». Аккуратно накрыла его губы своими, обняв ладонями его лицо, перевела руки назад, запустив в его волосы, тесно прижалась к нему, даже через одежду ощущая всю мощь его тела… отстранилась от его рта на секунду… и прикоснулась к губам ещё раз.

Вот только теперь Бесов пришел в движение: он резко притянул меня, положив руку мне на спину и медленно спустив её на поясницу, второй рукой накрыл мой затылок, не позволяя разорвать поцелуй, так невинно начавшийся… потому как в следующее мгновение он уже сминал мои губы, властно врываясь языком в мой рот, а я стояла и плавилась, переставая ощущать своё тело или напротив — чувствуя его так отчетливо, что это пугало. Поцелуй был бешенным — под стать мужчине, и я не могла не признать, что это был лучший поцелуй в моей жизни… Гормоны буквально взбунтовались у меня внутри, требуя немедленно сделать этого мужчину своим — неважно где: на полу, на барной стойке, на диване в гардеробной… Руки Бесова уже вовсю сминали мой свитер, забираясь под него, касаясь моей кожи, согревая её своим теплом, прижимая меня ещё крепче… одна из них бесстыдно нырнула мне в джинсы, стремясь сжать то, что не было прикрыто бельём, поскольку носила я исключительно стринги…