Последние слова меня добили. Я даже чуть не сломала телефон, крепко сжав его в руке, но сдержалась — в моём нынешнем положении я не имела права на порчу собственного имущества. Итак от этого самого имущества ничего не осталось.

Рассеянно смотрю по сторонам, обнаруживаю кофе машину, решаю, что добрая порция кофеина мне не помешает. В холодильнике обнаруживаю сливки, в шкафу — приправы, среди которых нахожу корицу; делаю себе горячий напиток. Затем подхожу к барной стойке и начинаю тихонько потреблять внутрь, думая о своей несчастной жизни, о грядущих сложностях в поиске работы, о долговой яме, почему-то о Бунине, потом о Горьком с его персонажами пьесы «На дне»… Тру слегка замерзшую ступню о голень другой ноги, ощущаю тяжесть пышных волос на спине, чувствую приятный вкус корицы на кончике языка — вот оно, моё похмелье. Все чувства обостряются, но голова почти не способна генерировать рабочих идей. Опасное состояние.

Потому, когда входная дверь открывается, я даже не шевелюсь. Просто знаю, что если позволю себе запаниковать, то побегом с кухни и прятками в ванной всё не обойдётся. Неее, даже самой страшно, чего я могу учудить — потому стою спокойно, продолжая пить кофе и тереть замёрзшую ступню о теплую голень. Поворачиваю голову к зашедшему Глебу и несмело улыбаюсь.

В этот момент в строгих прищуренных глазах шефа что-то меняется…

Однако, зафиксировать изменение я не успеваю, потому что следом за Глебом в квартиру заходит Лина.

— Ну, здравствуй, спящая красавица, — пропела фея, подплывая ко мне с полным пакетом еды и с увесистой косметичкой. Моей косметичкой, которую мне подарили вчера за количество приобретенной косметики, — Видок у тебя, конечно, тот ещё, — оставляя косметичку на барной стойке и уходя вглубь кухни, замечает Лина, — Прям, ночная бабочка.

— В таком случае ты — её создательница, — грубовато отвечает Глеб, который, с момента своего прихода не отрывает от меня глаз.

Вновь недовольных глаз.

— Каюсь, перебрала вчера, — сознаётся Лина, ничуть не испытывая мук совести.

— Когда наряжала её или, когда напивалась в клубе? — Глеб бросил на фею холодный взгляд, затем кивнул мне, чтоб шла за ним.

Ну, вот она, расплата. Сейчас мне скажут всё, что обо мне думают, а я даже ответить не смогу, потому как действительно виновата.

Эта мысль загорелась желтой лампочкой в моем в мозгу, потому я решила идти на опережение — как только Глеб сел на широкий белый диван и рукой предложил занять место рядом, я аккуратно опустилась на самый краешек в самой дальней части предмета мебели и тихо, чтобы Лина не услышала, сказала:

— Простите меня, пожалуйста.

Даже голову опустила, потому как стыдно было и вообще… кротость — наше всё. Особенно ввиду грозящих кредитов и поиска новой работы.

Поднимаю голову, так и не дождавшись ответа, и вижу странную картину: на лице у Глеба ходят желваки, да и сам шеф выглядит так, словно я его только что волчьей ягодой накормила.

Плохо, Мила, плохо… монстры не любят слова «пожалуйста», они понимают только язык силы. Уже собралась, было, использовать вариант «атакуй в наглую, заявляя, что он сам во всём виноват», как шеф склоняет голову набок, как-то странно заглядывая в мои глаза, и спрашивает тихим таким, страаашненьким голосом:

— А за что именно вы, Мила Георгиевна, сейчас просите прощения?

На «вы» стал обращаться.

Не просто «плохо». Хуже некуда!

— За то, что я так внезапно напилась и начала буянить, — отвечаю тихо-тихо, так, что шефу даже приходится наклониться ко мне, чтобы расслышать.

— То есть за то, что вы не давали мне прикоснуться к спиртному, мотивируя это наказом от моей бывшей личной помощницы, вы извиняться не думаете?

Я вновь опустила голову, пытаясь скрыть румянец. Конечно, не думаю! Там я была абсолютно права! И поступила так, как должно было поступить хорошей работнице.

— Что-то в вашем лице наталкивает меня на мысль, что нет, — продолжил шеф опасным, предостерегающим голосом, — Вы также не собираетесь просить у меня прощения за то, что сорвали мне несколько встреч на приёме губернатора, напившись с четырёх бокалов и угрожая здоровью всех особей мужского пола своей обувкой?

Что-то в его словах начало сильно меня напрягать, но я не стала заострять внимание, потому как всё моё существо отозвалось в протесте на его заявление: он ведь сам не хотел идти на этот прием! И напилась я лишь потому, что спасала его от неизвестных последствий после употребления алкоголя!

А Глеб Самойлович тем временем продолжил:

— Также, чувствую я, вы не собираетесь просить прощения за то, что поцеловали меня?

Ой, как жарко!

Я сижу, ни жива, ни мертва, опустив голову, с ручками, сложенными на коленях, и не знаю, что сказать.

Это был самый спорный момент в моих рассуждениях — должна ли я была просить у него прощения за Это? Если рассуждать здраво (а сегодня с похмелья у меня получается крайне плохо), то он сам усадил меня на себя! Даже самая глупая девушка в таком случае задалась бы вопросом, зачем он это сделал? А я глупой не была. По крайней мере, не всегда. Да, сегодня у меня с соображалкой туго, но, в конце концов, красный диплом университета о чём-то да говорит?..

Мотнула головой, запутавшись в своих мыслях.

— То есть, не собираетесь? — ещё тише и ещё мягче спросил шеф.

Ой! Я ведь не с ним разговаривала!

Поднимаю голову, испуганной ланью смотрю на него. Выдавливаю первое, что пришло в голову:

— Вы сами виноваты.

На лице Глеба появляется выражение, опознать которое я не в силах.

— И в чём же я виноват? — медленно переспрашивает он.

— Хватит мучить девочку! — неожиданно ворвалась в наш разговор Лина с лопаткой и бутылкой оливкового масла в руках, причём лопатка была вытянута вперёд в обвинительном жесте, — В начале заставил её пройти через весь этот ад, а теперь пытаешь её за то, что девочка слегка расслабилась!

— Слегка расслабилась? — Глеб поднял брови вверх, — Она чуть не опозорила меня на приёме губернатора, — напомнил он холодным, как лёд, голосом.

— На который ты потащил её в первый рабочий день! — Лина взмахнула руками, — Глеб, будь снисходителен — от тебя не убудет!

— А с чего это ты вдруг так её защищаешь? — шеф перевёл недовольные очи на Лину, — Мне напомнить, кто виноват в том, что она напилась?

— Ты будешь мясо или рыбу? — фея тут же упорхала на кухню, только пятки сверкали.

А я смотрела на это и дивилась — а что вообще происходит?..

— Значит, так, Мила Георгиевна, — начал, было, шеф, как я вновь его перебила:

— Перед тем, как погоните меня из своего дома, пожалуйста, выполните три последние просьбы!

Глеб замер, недоверчиво глядя на меня. Причём я никак не могла понять, от чего он больше удивлен: от того, что я заранее знаю, что он меня погонит, или от моей наглости, что попросила выполнения сразу трёх желаний.

— Слушаю, — кажется, чисто из любопытства спросил он.

Фффух, а теперь собрать всю волю в кулак…

Я подняла на него глаза и заговорила со всей убедительностью, на которую была способна:

— Я уверена, что моя первая просьба для вас достаточно ожидаема, но я всё же попрошу — не требуйте с меня деньги прямо сейчас. Я знаю, вы принципиальный человек, но заплатить за платье и туфли в данный момент — я просто не в состоянии: мне не дадут кредит, пока я не найду новую работу, — протараторила, сжав руки в кулачки, затем, не давая ему опомниться, продолжила, — Моя вторая просьба связана с первой: пожалуйста, скажите, не видели ли вы подол от моего платья — я потеряла его на вчерашнем… — замолкла, едва не сказав «балу», но тут же исправилась, — мероприятии, кажется, где-то перед клубом… Я понимаю, вам не до того было, но, может, я смогу пришить подол обратно и отнести в химчистку — а после этого сдать обратно в магазин, потому что двухсот тысяч у меня в кармане точно не завалялось. Вдруг примут? — и я с такой надеждой посмотрела на шефа, что тот вынужден был как-то неловко пожать плечами, не желая расстраивать меня, разрушая мои надежды, — И моя третья просьба, и последняя, пожалуйста, не гоните меня на улицу прямо сейчас — мне нужно всего лишь полчаса, чтобы найти в интернете новую квартиру, я обещаю, что не буду вам мешать — посижу где-нибудь в уголке, вы меня и не заметите, просто на данный момент у меня нет места, куда бы я могла уехать, а все мои тёплые вещи находятся на другом конце города, в квартире, из которой меня только что выселили.

Держаться. Держаться. Держаться, не плакать! Смотреть ему в глаза и не плакать! Ты сильная, Мила! Ты не покажешь ему своей слабости!

— Вас… выгнали из квартиры? — медленно переспросил Глеб Самойлович.

— Я забыла оплатить аренду за два месяца, а подруга… — я сжала челюсть — Лена больше не заслуживала такого статуса, — Она решила жить в квартире со своим парнем. Так что я вроде как… бездомная.

— Это та самая фифа с четырнадцатого этажа? — подала голос Лина, которая, как выяснилось, всё это время слушала мой монолог, — Я ж говорила — гнать её надо было.

— Почему? — слегка обиделась за бывшую подругу я.

— Да её оставили-то только из-за тебя, — отмахнулась фея, облокотившись о барную стойку.

— Лина! — жестко одернул её Глеб, после чего фея с невинным видом упорхала обратно в глубину кухни; затем шеф вновь перевёл взгляд на меня, — Ты хочешь сказать, что сейчас тебе некуда идти? — медленно переспросил он.

Я подобралась. Признаваться в этом было неприятно.

— Да, — кивнула, стараясь не раскваситься от собственной неудачливости.

Даже интересно, куда она в очередной раз меня заведет?..

В глазах Глеба мелькнуло что-то очень подозрительное. Искорка легкого триумфа. Но она исчезла также быстро, как появилась, сменившись привычным высокомерием.