- Нет, - Макс расплылся в улыбке, - Дженнифер ни в какую не хочет управлять рестораном, хотя, она с удовольствием согласилась принять непосредственное участие в его оформлении.


- Почему же не хочет? Мне казалось, это ваше семейное дело.


- Да, безусловно, но просто моя сестра считает, что у нее нет к этому способностей, и твердо настаивает на том, чтобы рестораном управлял тот, кому я больше всего доверяю, но не она. Она убеждена, что это не для такой женщины, как она.


Карл улыбнулся.


- Я не считаю, что она права, тем более, что у неё наверняка есть хватка Пирсов, поверьте, я сразу вижу человека, который далеко пойдет, - он немного помолчал, а затем снова улыбнулся, - мне стоит только посмотреть на свою жену, чтобы с удовольствием заключить, что, в большинстве случаев, именно женщины совершают такие сногсшибательные карьерные прорывы, которые нам, мужчинам, даже и не снились. Что бы не говорили, а женщины обладают не только прекрасной внешностью или только им присущей способностью создать теплый семейный очаг, но у них так же есть и то, чего порой не хватает нам – внутренняя сила и невероятная стойкость. – он посмотрел на Макса. – Я думаю, что ваша сестра прекрасно со всем справится.


Макс улыбнулся. Кларк Браун понравился ему сразу же, как только он его увидел. Этот высокий миловидный мужчина с иссиня-черными волосами, немного тронутыми сединой, создавал впечатление богатого нефтяного магната с невероятно добрым сердцем. В нем не было высокомерия, и Макс подумал, что этот человек мог бы стать прекрасным отцом.


Отцом.


У него снова защемило в груди. Его отец не был для него примером, он не чувствовал, что этот человек сможет хоть когда-нибудь стать для него хотя бы немного значимым. Не после того, что он совершил. Не после того, что пришлось пережить его семье. Вряд ли он сможет простить ему эти ошибки, пусть даже, все кругом и простили. Он не сможет. Он не помнит того момента, когда в последний раз он мог бы подумать: «Да, на этого человека я могу положиться, да, я с гордостью могу назвать его своим отцом». Кларк что-то говорил, только вот Макс уже его не слышал.


- Отец! Отец, нам нужна твоя помощь! – маленький мальчик лет двенадцати влетел в комнату, при этом, тяжело дыша.


Мужчина, обросший щетиной, лежал на кровати. Его рубашка была измята и расстегнута, джинсы были грязными и он отвратительно пах ещё свежим алкоголем.


- Отстань, Макс. – мужчина простонал, схватившись за голову.


- Но мама…


- Отстань, я тебе говорю! Что там может быть такого, что без меня не обойтись? – он прорычал это и грозно посмотрел на сына. – Что?!


- Ты нам очень нужен! Отец, без тебя никак!


- Маленький засранец! – мужчина приподнялся на постели и спустил ноги вниз. – Ну, смотри мне, если ты поднял меня понапрасну! Я выпорю тебя ремнем!


В глазах мальчика отразился страх, но он не показал этого. Он молча выбежал из комнаты, ведя за собой своего отца, единственного отца, который у него был. Он знал, что может снова получить свою ежедневную дозу, которой отец постоянно его награждал. Только он не мог понять за что. Ведь других мальчиков, его друзей, их не бьют, и он это знал. Тогда почему же отец постоянно его бил? Что он делал не так?


- Что случилось?!


Маленькая девочка плакала, сидя на полу, а женщина прижимала её к себе и медленно раскачивала. Она подняла свои большие глаза и посмотрела прямиком на мужа.


- Я упала и порезалась, Стен, а Джен очень перепугалась.


- И это все?! – он кричал, - Жить то будешь?


- Я повредила ногу и поранила её, там…


- Я спросил, будешь ли ты жить?


- Да… я думаю…


- Отлично! – он прервал жену и повернулся к мальчику. – Ты что, из-за этого вытащил меня из кровати? Из-за этого, я тебя спрашиваю? Паршивец! Кого я воспитал!


И не успел мальчик ничего ответить, как Стенли занес свою руку вверх и со всей возможной силой, которая была у него в этом состоянии, ударил его по лицу. Мальчик, не выдержав, такой силы, упал на пол. Его лицо покраснело и заполыхало, в глазах потемнело, но он не сказал ни слова. Ни слова упрека. Он не стал плакать, хотя слезы так и намеревались вырваться из глаз. Он просто лежал и пытался поймать ртом воздух, которого не хватало в его легких. Он отчаянно пытался не провалиться в темноту, которая уже намеревалась забрать его с собой. Он не смог разобрать слов, которые посыпались на него потом, но как только искры в глазах начали проходить, он смог, наконец-то, встать на ноги. Он видел испуганные глаза его матери, которая была сейчас слишком слаба, чтобы подняться, и глаза маленькой сестренки, которая вовсе не понимала, что происходит. Но плакала потому, что чувствовала боль, чувствовала, что в этой семье много боли.


Маленький Макс подошел к маме с аптечкой и стал обрабатывать ей ногу. Он совершенно не знал, что нужно было делать. И первой мыслью маленького мальчика было именно обратиться за помощью к взрослому человеку, к главе семейства, к своему отцу. Нога его мамы обильно кровоточила, потому что она сильно поранилась, упав на осколки. Но ведь он даже не поинтересовался, что именно произошло, даже не захотел услышать. Он не беспокоился о своей жене, которая терпела боль в ноге и разбитой голове. А ему было все равно, ведь это он забыл убрать пустые бутылки, о которые она упала. Забыл. И его это не волновало.


Пэгги подняла свою руку и нежно погладила сына по голове.


- Держись, малыш, только держись. – прошептала она. Макс заглянул в её добрые ласковые глаза, на душе у него мгновенно потеплело. - Я люблю тебя.


И только благодаря этим словам он терпел.


 

- Макс?


Он поднял свои глаза. Перед ним сидела обеспокоенная Сара, которая держала его за руку. Кларк и Розмари тоже смотрели на него с волнением.


- Что? – он с непониманием оглядывал каждого по очереди.


- Ты в порядке? – Сара коснулась его лба, от её прикосновения его немного тряхануло. – Вроде не горячий. Как ты себя чувствуешь?


- Да все нормально, успокойся. – он явно ничего не понимал.


- Макс, я никогда не паникую понапрасну, ты меня знаешь, но сейчас я паникую.


- Сара, все хорошо. Я просто немного задумался.


Сара вздохнула, переводя взгляд на Розмари, и тогда она, все поняв, приняла огонь на себя.


- Максимилиан, ты сидел, словно в ступоре, а потом тебя начало трясти.


Трясти? Макс ухмыльнулся.


- Вам, наверное, показалось.


- Не показалось, - Сара сделала так, что их взгляды встретились, она перешла на шепот, - ты хочешь об этом поговорить?


- Нет, - он крепче сжал её руку, чувствуя, как от её присутствия у него по телу разливается приятное тепло, - я правда в порядке.


Ему очень хотелось высказаться, довериться Саре в том, что так сильно его гложет, что до сих пор заставляет его сжиматься от нестерпимой боли в груди. Но он не знал, сможет ли открыться, сможет ли побороть свои детские страхи, которые преследуют его и днем и ночью, и которые усиливаются, когда он видит своего отца. Он не мог этого объяснить, но все внутри у него сжималось от страха, и он невольно проваливался в то время, когда жизнь казалась ему сущим адом.


- Хорошо, - она кивнула и отвернулась, развернувшись к Розмари и Кларку, - мы, наверное, лучше поедем, нам нужно выспаться, самолет рано утром.


- Да, конечно, дорогая, езжайте! – Розмари все ещё смотрела на них с нескрываемым беспокойством.


Сара уже встала со стула и взяла свою сумочку, когда Макс наконец-то очухался.


- Нет. – он пристально взглянул на Сару, она помедлила.


- Макс…


- Да все со мной в порядке! Наверное, я просто задумался глубже, чем предполагал. – говоря это, он выразительно смотрел на Сару.


Он очень сильно желал найти в её глазах поддержку, потому что кроме его сестры, они с Диланом были единственными близкими ему людьми. А Сара ещё и обладала удивительным свойством читать людей насквозь. Если она поймет, что именно вызвало у него такое поведение, то согласится с ним в том, что им следует остаться.


Ему необходимо было отвлечься.


Он заглянул в её глубокие карие глаза и нашел то, что искал. Он увидел в её взгляде понимание и сострадание. Она знала, что только одни единственные воспоминания могут причинять ему такую невыносимую боль – это воспоминания об отце и о том времени, которое для всех для них стало настоящим испытанием.


- Я хочу остаться, именно потому, что завтра мы уезжаем.