Джефри не шевельнулся в седле и не ответил. Его прищуренные глаза не отрываясь оглядывали заснеженное поле. Вместе прибыли секунданты Сьюэлла. Самого Элмо все не было. Часы на колокольне скорбно пробили четверть шестого, и горизонт слабо засветился.

— Этот ублюдок не объявится, — сказан секундант Сьюэлла, сплевывая на землю, чтобы продемонстрировать свое презрение. — Поехали, лорд Уайз, отыщем его в Лондоне и пристрелим, как трусливую собаку, каковой он и является!

— Подождем! — грозно скомандовал маркиз.

Секундант быстро отошел, явно испугавшись, что милорд обрушит на него всю силу своего гнева, и затопал, согревая застывшие ноги. В ту минуту, когда он решился снова обратиться к маркизу, послышался стук копыт. К ним медленно приближался одинокий всадник.

Элмо Сьюэлл отчаянно искал взглядом представителей закона. Он оставил им достаточно времени, чтобы прибыть сюда. И только пересекая поле, он вдруг отчетливо осознал, что Шэрон Бартли-Бейкон, надеясь избавиться от него, никого не предупредила. Смирившись с судьбой, он медленно спешился. Даже будучи метким стрелком и ловким фехтовальщиком, он не испытывал удовольствия от предстоящей дуэли. Гораздо приятнее и удобнее строить козни против женщин. Тем не менее, по заведенному порядку, пальто были скинуты, шпаги выбраны, дуэлянты встали лицом друг к другу… а лорд Филпотс повернулся к ним спиной.

— Эй! Вы же секундант. Обернитесь, — сказал ему хирург.

— Я не могу смотреть, — признался Милти со слезами на глазах. — Видите ли, это мой лучший друг.

— Полноте, милорд. Ваш долг — следить, чтобы дуэль шла честно, — настаивал хирург, успокоившись, только когда Милти утер глаза и покорно повернулся к дуэлянтам.

Очень скоро стало ясно, что оба противника жаждут крови. Сьюэлл оказался опасным фехтовальщиком, и маркиз временами попадал в затруднительное положение. Однако ненависть и ярость слепили Сьюэлла. Высокий маркиз ловко парировал все удары и ускользал из всех ловушек. Сьюэлл совсем обезумел. Он яростно размахивал шпагой и делал выпады, его ноги скользили по предательской смеси талого снега с землей.

Вдруг маркиз поскользнулся и упал на колени. Элмо Сьюэлл прыгнул вперед и с размаху ткнул шпагой. Милти закрыл глаза руками. Он не увидел, как Джефри увернулся от сверкнувшего острия и нанес удар снизу вверх. Раздался громкий вздох, затем воцарилась долгая тишина. Виконт открыл глаза. Элмо Сьюэлл лежал на земле, белый снег рядом с ним краснел от крови. Лорд Уайз стоял, прижав конец шпаги к горлу Элмо, затем презрительно фыркнул и отвернулся.

— Эдерингтон! — прохрипел Элмо. Маркиз обернулся. Элмо приподнялся на локте. — Шэрон Бартли-Бейкон, — прошептал он, быстро слабея от потери крови. — Она участвовала в заговоре с самого объявления вашей помолвки на балу у Таунсенда. Не дайте этой ведьме ускользнуть от наказания.

Его голос затих, и хирург поспешил осмотреть рану.

— Он будет жить, джентльмены. Рана глубока, но не смертельна.

— Хорошо, — сказал Джефри. — Он не стоит того, чтобы из-за него бежать из страны. Сьюэлл, если вы когда-нибудь подойдете к моей жене, я затравлю вас, как хищного зверя, и добьюсь повешения за преступный сговор. Вы слышите меня?

Элмо только кивнул, его взгляд сверкал гневом и ненавистью. Он отмахнулся от хирурга и оперся на руку секунданта, не сводя глаз с удаляющегося маркиза. Не думай, что я отстал от тебя, Эдерингтон. Не рискуй поворачиваться ко мне спиной. Пока я жив, не будет тебе покоя!

Милти протянул Джефри пальто, не переставая улыбаться от облегчения.

— Прекрасная работа, Джефри. Теперь в гостиницу! Лучший завтрак в городе, обещаю тебе.

Джефри надел пальто.

— Прежде всего, я должен нанести визит мисс Шэрон Бартли-Бейкон.

Милти потер урчащий живот, но покорно последовал за Джефри к лошадям.

— Встреча с этой дикой кошкой ни к чему не приведет. Ты не можешь дать ей пощечину, не можешь бросить в лицо перчатку. Ты можешь лишь отказаться принимать ее в своем доме и игнорировать публично. И это действительно будет для нее самым страшным наказанием.

Джефри подумал с минуту и признал справедливость слов Милти. Кроме того, крюк на Кларенс-сквер только отсрочит его встречу с Розой.

— Ты прав, Милти. Давай позавтракаем на Лестер-стрит, 1, затем я отправлюсь в Эдерингтон-Харроу. Если хочешь, можешь поехать со мной, мой друг, но предупреждаю, никакого отдыха, пока я не окажусь лицом к лицу с Розой.

После короткого раздумья Милти объявил:

— Я чувствую, что должен поехать с тобой. Наша Роза никогда не простит меня, если я позволю тебе в одиночестве нестись во весь опор по почти непроходимым дорогам.

Джефри вскочил в седло.

— Скажи мне, Милти, дружище, когда это она из моей Розы превратилась в нашу Розу?

Во взгляде Милти мелькнуло негодование. Может, пора сказать горькую правду?

— Ну, полагаю, тогда, когда ты перестал замечать ее, старина, — уверенно заявил он. — Я тебе уже говорил, что Роза чертовски хорошенькая малышка и, если о ней не заботиться, может попасть в беду. Я и решил, что должен присматривать за ней, пока ты не очухаешься.

— Понятно, — рассмеялся Джефри, несколько обескураженный чистосердечным заявлением друга. — Успокойся, Милти. Отныне я буду сам заботиться о моей Розе. Остается молить Бога, чтобы больше ничья кровь не пролилась.

Милти легко взобрался на своего скакуна.

— Ты прав. Постараемся побыстрее добраться до Харроу. Мне не терпится показаться Розе в новом виде. Она будет очень довольна. Она никогда ничего не говорила, но теперь, когда я вспоминаю… Черт побери! Вероятно, ей было чертовски неловко появляться со мной в обществе, как ты думаешь?..

Джефри, боясь, что этот монолог окажется слишком длинным, пришпорил коня и помчался на Лестер-стрит, 1. Слова лорда Филпотса летели мимо его ушей. Он думал лишь о том, как быстрее увидеть Розу.

Глава девятнадцатая

Пробираясь на север сквозь глубокий снег и пронизывающий холод по непроходимым дорогам, сгорающие от нетерпения всадники думали каждый о своем. Несмотря на изматывающую скачку, Джефри радовался тому, что они отправились верхом, ибо ни один экипаж не проехал бы по глубоким колеям, занесенным высокими сугробами, расстилавшимися до самого горизонта. Пустынная дорога была еле различима и местами казалась незнакомой. В такое время благоразумные люди не покидали домашний очаг. Уже в сумерках Джефри и Милти, скакавшие вслед за Вздором, с трудом преодолели поворот дороги и остановили лошадей рядом с бешено лающим псом. В канаве вверх колесами лежал легкий экипаж.

Джефри узнал свой собственный герб на дверце.

— Должно быть, что-то случилось с Маршем. Они не могли далеко уйти пешком. Возможно, не дальше постоялого двора «Котел и бочонок» на следующем перекрестке.

Продрогший Милти неловко спешился, успокоил собаку и осмотрел землю.

— Здесь полно следов: ноги, колеса. Похоже, кто-то наткнулся на них и увез отсюда, — заявил он.

— На всякий случай смотри по сторонам, — предупредил Джефри.

Они медленно поехали дальше, обводя взглядом поля и канавы в поисках управляющего и лакеев. К счастью, из-за снега темнота не была кромешной, и они наверняка заметили бы раненых. За последним поворотом у реки показался маленький постоялый двор, чуть ли не по самую крышу заваленный снегом. Они облегченно вздохнули, обнаружив это убежище и убедившись, что никто не замерз по дороге. Спешившись, они вошли в пивную, и Джефри громко позвал хозяина.

На крик с лестницы спустился один из его собственных лакеев. При виде маркиза его лицо прояснилось.

— О, милорд Уайз! — воскликнул он. — Мы перевернулись. И мистер Марш сломал ногу. Он лежит наверху в лихорадке, а Джим и я… мы побоялись оставить его.

— Вы правильно поступили, — сказал Джефри, ободрительно хлопнув парня по плечу. Он быстро поднялся по лестнице и вошел в комнату, где лежал Марш, перевязанный и бледный как смерть.

Джим, второй лакей, вскочил.

— Ваша светлость…

— Как он, Джим? — спросил Джефри, кладя ладонь на пылающий лоб старика.

— Лихорадка, кажется, спадает, и я думаю, ему полегче. Утром, когда дороги немного очистятся, хозяин пойдет за врачом.

— Дороги очистятся? Ха! — проворчал Джефри. — Это будет весной. — Он повернулся к молодому лакею и положил руку на его плечо. — Молодцы, что доставили его сюда. Это хорошее, чистое место. Ты останешься ждать врача. Джим поедет со мной. Я должен немедленно скакать в Эдерингтон, так как очень беспокоюсь о жене. Как только позволят дороги, я пришлю Джима назад с прочным экипажем. Когда врач разрешит, привезешь мистера Марша в Эдерингтон. Он скорее поправится в собственном доме.

— Да, милорд, — сказал парень, с серьезным видом кивая.

Встревоженный и усталый маркиз вернулся в пивную. Милти сидел перед очагом с большой кружкой пунша, вытянув ноги к огню. Вздор растянулся рядом с ним.

— Успокойся, Джефри. Мы не можем двигаться дальше ночью. Даже днем дорогу легко потерять. Лошади устали, и, смею добавить, я тоже.

Джефри опустился на стул напротив виконта. Хозяин принес ему такую же огромную, как у Милти, кружку с подогретым виски.

— Я знаю, что ты прав, но чертовски раздражен этой задержкой. Мне не следовало отсылать Розу в Эдерингтон-Харроу, тем более с таким язвительным письмом. Я сильно сомневаюсь в том, что с ней хорошо обращаются. Ты знаешь, каким бывает Грэшем.

Милти рассмеялся.

— Да, ты сделал большую ошибку. За которую тебе придется дорого заплатить маленькой злючке. Дьявольский характер для такой малышки. Жаль бедного Грэшема.

Джефри несколько расслабился и тоже засмеялся.

— Боюсь, ты прав. Ну, поскольку деваться все равно некуда и придется провести здесь ночь, с тем же успехом можно хорошо поесть и отдохнуть. Завтрашний день будет не лучше. Проклятая погода!