Джефри невольно улыбнулся и покорно опустился в кресло.

— За свою жизнь я получал много прозвищ, Милти, но никто еще не называл меня рассвирепевшим бенгальским тигром. Выкладывай свои новости, старина.

— Проведя в своем имении больше месяца, я пришел к историческому решению. Как ты сам видишь, я сбросил перья денди! — гордо объявил Милти. — Я устал от злорадства этих щеголей. Они бывают ужасно грубыми. Никогда не щадят твоих чувств.

Виконт гордо распрямился, демонстрируя маркизу результаты своего решения. Дни, проведенные в занятиях спортом, уменьшили пухлый живот до вполне приличных размеров, а загорелое лицо сияло здоровьем. Посетив магазин Уэстона и Мейера на Конджуит-стрит, он навсегда освободился от корсета и высоких каблуков. И чувствовал себя, выглядел и действовал как совершенно новый человек.

— Милти, ты действительно прекрасно выглядишь. Думаю, что ты нашел, наконец, свой стиль. И, как настоящий друг, я ни разу не скажу: «Я же тебе давно советовал», — рассмеялся Джефри, поднявшись и хлопнув друга по спине. — Я всегда говорил, что ты спортсмен. Ты так прекрасно держишься в седле!

— Дело в том, что мне не терпелось рассказать об этом Розе. Почему она в деревне? Дьявольски неподходящее время года, ты согласен?

— Потому что я отослал ее туда, — устало признался Джефри. Он упал обратно в кресло и во второй раз за это утро рассказал всю свою печальную историю.

Милти смотрел на него, выпучив глаза.

— Наша Роза? Связалась со щеголями в заведении Марты Раффл? Полнейшая чушь! За всем этим кроется что-то другое. Роза — сама миссис Пристойность! Вот почему она так любила меня в качестве кавалера. Знала, что я безопасен, и никто не воспримет меня всерьез, потому что я твой друг. Да еще эта смешная одежда.

Казалось, Джефри не слышит его. Милти поджал губы, прищурился, затем высказал то, что было у него на уме:

— Джефри, послушай меня. В том элленсбергском деле было что-то очень подозрительное, — Милти сел напротив маркиза и пылко подался вперед. — Помнишь тот день, когда Роза плакала в Сент-Джеймском парке, а я подумал, что довел ее до слез рассказами о старушке Мэри? Видишь ли, некоторые дамы не любят лошадей. Конечно, нам с тобой это может показаться очень странным, но некоторые женщины…

— О, Милти, — вздохнул Джефри, — не отвлекайся. Говори по существу.

— Ах да! О чем это я? Ну вот, я думаю, что она плакала из-за нашей поездки в Элленсберг, а не из-за лошадей.

— Мне от этого не легче, Милти! Наоборот, я начинаю думать, что ее отношения с тем французом были более серьезными, чем меня заставляли верить.

— Ну что вы за парочка! — раздраженно воскликнул Милти. — Никогда не видел подобного брака!

Джефри уже открывал, рот, чтобы сердито возразить другу, когда в дверях появился Хэмфри. Он откашлялся — причем не один раз, а трижды — и явно пытался придать своему лицу безразличное выражение прежде, чем доложить:

— Пожалуйста, простите меня, милорд. Но там… э… э… женщина… к вам, — он снова откашлялся, прозрачно намекая, что он прежде не видел такой женщины и был бы рад никогда больше не видеть.

— Леди, Хэмфри?

— Особа, которая называет себя… э… миссис Раффл.

— Она? Она! — мрачно сказал Джефри, затем обратился к другу: — Ну, Милти, вот и шантажистка… держу пари, она пришла требовать деньги за молчание. Раз уж она здесь, можете проводить ее сюда, Хэмфри.

— Слушаюсь, милорд, — ответил Хэмфри, явно недовольный принятым решением. Он лично предпочел бы показать ей на дверь, а затем отправить не менее трех горничных отдраить холл кипятком, как палубу корабля.

Миссис Раффл протиснулась мимо несчастного Хэмфри и вплыла в библиотеку. Прежде, чем кто-либо успел остановить ее, она опустилась в глубоком реверансе, из которого ей неохотно помог подняться лорд Филпотс, так как Хэмфри даже не шевельнулся, увидев ее затруднения.

Мощная волна едкого запаха духов накрыла комнату, отчетливо напомнив Джефри о позоре Розы.

— Зачем вы пришли? — спросил он, устремив мрачный взгляд на неуклюжую владелицу игорного дома.

— Я пришла из-за вашей бесценной супруги, — прохрипела Марта Раффл. — У меня здесь кое-что есть… — она похлопала по огромному ридикюлю, — что, как я полагаю, докажет вам существование заговора с целью очернить маркизу.

— Дайте сюда! — рявкнул Джефри.

— Не так быстро, — миссис Раффл крепко прижала ридикюль к объемистому бюсту. — Я вышла на улицу в этот отвратительный грязный снег ради доброго имени леди. Я заплатила за тот наемный экипаж, что ждет снаружи. Я…

— Вы будете щедро вознаграждены. Теперь отдайте то, что принесли.

— Тысяча гиней, — мадам собиралась запросить в два раза меньше, но, быстро прикинув стоимость мебели и размеры дома, решила поторговаться.

— Пятьсот, и ни пенни больше.

— Я бедная женщина, милорд…

— Четыреста…

— Восемьсот, милорд, и письмо ваше.

— Триста…

— Вы жестокий, жестокий человек. Такому богатому аристократу следовало бы раскошелиться, чтобы защитить этого милого ангела.

— Вон!

— Я возьму пятьсот, — быстро сказала миссис Раффл, открывая ридикюль и вытаскивая письмо.

Джефри схватил его, разгладил складки и прочитал. Затем медленно, аккуратно сложил.

— Кто написал это? — Поскольку мадам заколебалась, он подошел к ней угрожающе близко. — Кто написал это, вымогательница? Говорите, или я вытрясу из вас его имя.

Миссис Раффл, всю жизнь, общавшаяся с головорезами, невольно отшатнулась.

— Клянусь вам, я не знаю, кто это написал, но ручаюсь, это как-то связано с Элмо Сьюэллом. Он был там тогда вечером, и, когда я спросила, что такая дама делает в моем заведении, он сказал, что она азартный игрок и питает склонность к юношам. Я только пыталась удовлетворить запросы богатой клиентки, когда вы ворвались.

Джефри отвернулся и подошел к окну, чтобы оказаться как можно дальше от этой женщины.

— Можете идти, миссис Раффл.

— Но, ваша светлость, такой холодный день, и я надеялась хотя бы смочить губы, — взмолилась миссис Раффл, с вожделением глядя на хрустальные графины, подмигивавшие с буфета янтарным содержимым.

Быстрый, как кошка, маркиз повернулся к ней.

— Хэмфри! — крикнул он, прекрасно понимая, что дворецкий болтается за дверью, затем сурово взглянул на женщину. — Я никогда не бил женщин, миссис Раффл, но, если вы немедленно не исчезнете, я смочу ваши губы вашей собственной кровью. Хэмфри, проводите эту особу и проследите, чтобы она ушла. Если она обронит хоть слово, вызовите полицию, и пусть ее арестуют. Обвинение — вымогательство и похищение.

— И это совершенно справедливо! — мрачно поддержал Милти.

Еще один внушительный противник! Миссис Раффл поспешно вылетела из комнаты.

Джефри отошел к камину и молча смотрел в огонь, пока не захлопнулась входная дверь за миссис Раффл.

— Я убью его, — просто сказал он.

— А потом его убью я, — согласился Милти. — Идем. Возможно, мы найдем его в «Бруксе».

Знаменитый клуб был почти пуст, но, как и ожидалось, Элмо Сьюэлл сидел у одного из окон в компании шумных приятелей. Эти личности, подобно Сьюэллу, еле удерживались на самых задворках общества и всегда были готовы повеселиться за чужой счет.

Без всяких предупреждений лорд Уайз в сопровождении лорда Филпотса подошел к их столу. Все умолкли, некоторые отпрянули, увидев грозное лицо маркиза, снявшего перчатку и влепившего Элмо Сьюэллу пощечину.

— Вы плели отвратительные заговоры против моей жены и распространяли о ней сплетни, Элмо Сьюэлл, — заявил Джефри. — Я требую сатисфакции.

— Вы сошли с ума, — возразил Элмо с натянутой улыбкой. — Я отказываюсь разговаривать с вами. Вы потеряли рассудок. У меня есть свидетели.

Джефри схватил стакан Элмо и выплеснул все содержимое ему в лицо.

— Что еще я должен сделать, чтобы вы приняли мой вызов, трус?

Элмо поднял руку, чтобы вытереть глаза. Даже теперь он не собирался принимать вызов маркиза, но тут один из его приятелей фыркнул, и самолюбие Элмо, наконец, было задето.

— Ладно, принимаю! И, если есть Бог на небесах, я вас убью! — проревел Элмо Сьюэлл, вскакивая.

Джефри ударил Элмо в грудь, бросив его обратно на стул, и с отвращением поджал губы.

— Полагаю, вы в некотором роде мой родственник, Сьюэлл, что лишь усугубляет оскорбление. Вы позорите имя Эдерингтонов.

Элмо содрогнулся от ненависти.

— Как вы смеете говорить, что я недостоин Эдерингтонов! Если б не вы, я сохранил бы и поместье и титул. Неужели вы поверили в то, что я буду спокойно смотреть, как вы с этой девчонкой плодите ублюдков? Позор, вы говорите? Назовите ваших секундантов, и, Богом клянусь, вы отправитесь в ад раньше меня!

В желающих стать секундантами с обеих сторон недостатка не оказалось хотя бы потому, что многим хотелось увидеть, как проливается кровь. Дуэль назначили на рассвете в глубине Гайд-парка на Чок-Уок. Покинув «Брукс», Джефри приказал груму вести лошадь, поскольку надеялся, что пешая прогулка поможет ему умерить свою ярость. Преданный Милти потащился за другом по засыпанному сажей лондонскому снегу. Минуты казались ему часами, новые сапоги превратили прогулку в тяжелейшее испытание.

Наконец Милти заговорил:

— Я слышал, Элмо Сьюэлл хорошо владеет шпагой.

— И я не хуже, — заметил Джефри, и оба снова погрузились в молчание.

Снежинки слезами таяли на лице Джефри и поблескивали на ослепительно белом галстуке. Страх и тревога за маленькую жену охватили его. Он вспоминал все ее робкие попытки сблизиться с ним и то, как грубо он обрывал их, пряча за пренебрежением и официальностью свои оскорбленные чувства. Как он мог быть так слеп! Как мог думать, что она связалась с таким подозрительным заведением, как игорный дом Марты Раффл! Он думал и об Элмо Сьюэлле. Как мог человек, и человек, вращавшийся в том же обществе, что он и Роза, так умело провести столь сложную интригу? Вдруг он остановился как вкопанный, поглощенный своими мыслями. Милти, как комнатная собачка, бесцельно топтался вокруг него.