Шведову не удалось убедить Лукина, что он сам не получил никакой выгоды от этого дела, еще и кредит не выплачен.

Шведов жалел, что связался с Лукиным, не хотел больше иметь с ним никакого дела.

Секретарю и замам Шведов приказал не соединять его никогда с Лукиным.

Проанализировав данную сделку, Шведов был убежден, что взрывное устройство — дело Лукина. Он договорился с кем-то из людей Шведова, чтобы его проучить. Подозрения Шведова пали на Сапрыкина, как нового человека. Психопат Лукин вполне мог с ним договориться. Поди, проверь! Много Лукин Сапрыкину заплатить не мог, возможно, договорились, чтобы припугнуть.

Слежка за Сапрыкиным не дала никаких результатов.

Тот заметил, что за ним следят, следовательно, ждал слежки. Сыщикам заплатили меньше, поскольку «прокололись».

Связан ли Сапрыкин с Лукиным — доказать не удалось, но уволить его не мешает в любом случае. Разумеется, он завидует Шведову, у которого дела идут неплохо, готов на всякую бяку, если у самого дела — хуже некуда.

Надо делать выводы и не связываться с кем попало, а проверять бизнесмена на прочность: много ли у него долгов, как идут дела и всякое там прочее.

А вдруг это не Лукин с ним так шутит, а кто-то другой. Можно заподозрить Железняка и Нефедова. Это крутые ребята и давно предлагают свои услуги. Но у них слишком плохая репутация! Этих-то он проверил через своих знакомых.

Вперед, поехали…

Когда Открытый привез весь необходимый материал, то договорился с Сыроежкиным, что приедет в пятницу вечером, а с утра в субботу можно будет приступить к делу.

Он также заказал задвижки для камина на фабрике, которые должны быть готовы через десять дней. Но они потребуются в последнюю очередь. Песка и глины было достаточно.

Сыроежкин получил задаток, десять тысяч и был доволен, настроение у него улучшилось. Получив деньги, он съездил домой, отдал жене половину, вымылся, взял чистые вещи. Купил продукты. Вечером смотрел телевизор с семьей. За ужином сообщил жене и дочери, что их ограбили. Рассказал подробности. Жена отругала его, прошел месяц, он ни разу не приехал домой и скрывал от них об ограблении.

Сыроежкин отмалчивался, он был готов к тому, что его будут ругать. Радовался, что на даче жил спокойно. Этим только сообщи — они запилят и будут убеждать, что сам во всем виноват.

Позвонил на работу, дали понять, что может продолжать гулять или пусть ищет работу. Он пришел к заключению, что ничего пока не будет менять в своей жизни. Теперь его основное место жительство — дача. Что ему дома сидеть! Он на участке всего насадит и станет кормиться от земли. Короче, вести здоровый образ жизни. А жена пусть работает, он ей мешать не станет. С такими мыслями он покинул дом.

Утром в субботу к нему пришел Вячеслав Петрович, они отправились на его участок, прихватив тяжелый бак, в котором следовало замочить кирпичи.

Для фундамента он приготовил глину и цемент, добавил песок. Работал он молча.

Пол в гостиной Вячеслав Петрович застелил газетами. Открытый любил порядок и наблюдал внимательно за Сыроежкиным.

В воскресенье был выложен фундамент и положено пять рядов кирпичей. Открытый покормил его обедом, который привез с собой, предварительно заказав в кафе. Сыроежкин был доволен, во время работы не пил и был строгим и неразговорчивым.

К вечеру Открытый предложил оставшиеся котлеты и налил стопку. Сыроежкин предложил тост — вперед, поехали — это означало, что дело начато, а конец должен быть отличным. С хорошим тостом дело пойдет, как по маслу.


Они договорились, что, возможно, на неделе приедет жена, работа будет продолжена. Если же не появится, то Вячеслав Петрович будет в субботу на даче.

На неделе жена Открытого не приехала. Петр Васильевич не любил простоев, но пришлось смириться.

В субботу Открытый объяснил, что к ним нагрянули гости из Минвод. Пришлось жене с ними заниматься. А у него неделя выдалась напряженной, с трудом выбрался.

Петр Васильевич предложил ему оставить ключи от дома, но Открытый категорически отказался. А вдруг он их потеряет, тогда придется ломать замок. У него уже была подобная история. Сыроежкин обиделся: разве могут богатые доверять бедным. Дело опять затянется, коли хозяева отсутствуют.

Жена Открытого не приехала и на следующей неделе.

Вячеслав Петрович привез ее только через две, она заявила, что останется только на четыре дня. К концу мая стали съезжаться дачники, а Сыроежкин не выложил и полпечи.

Могли у него появиться заказы, Открытый тянул время, Петр Васильевич стал нервничать.

В начале июня Открытый привез жену, Веру Алексеевну. Сыроежкин приступил к работе. Она не наблюдала за ним. Занималась своими делами: убиралась в доме, кое-что посадила на огороде. Готовила обед и кормила Петра Васильевича, но водки не наливала. Ему это не нравилось. Знает же, что человек не работает, что его обокрали, а этой жалко пятьдесят грамм налить рабочему человеку. Трудиться хочется на высоком тонусе, а откуда его взять, когда на него хмуро смотрят. Жена Открытого тяготила Сыроежкина. После обеда он благодарил ее, пусть знает, что он воспитанный человек, хотя и безработный.

Кормила она его тоже халтурно: суп варила из пакета, на второе — тушенка и макароны, как на флоте, потом чай с хлебом. Хоть бы булку дала или пряник. Он был уверен, что так кормят бомжей в столовой или малообеспеченных людей. Знает же, что один живет, бедствует, могла бы что-нибудь с собой на вечер предложить. Где уж тут! Сама-то, поди, лучше питается. Где это Открытый такую жену подцепил — капризную, жадную, с кислой физиономией, словно только что целый лимон съела.

Ему-то с женой больше повезло, она попроще, добрее, не скупая. Умеет вовремя сказать ласковое слово. А эта смотрит на тебя, как на бездомного пса. А этот пес делает им печку-камин, такое не всякий сможет, нужна квалификация! Если Открытый захочет раскошелиться, можно будет каминчик плиточкой обложить. Выбор нынче большой.

Как приятно будет посидеть у него и погреться в плохую погоду, почитать романчик, телевизор посмотреть. Сидя у камина, будут вспоминать о его скромном создателе с грибной фамилией — Петре Васильевиче Сыроежкине.

А что может сделать жена Открытого такого, чтобы после нее что-то осталось? Ничего, он убежден. А после него останутся печки, сделанные его руками, у них будут греться люди и вести теплые разговоры о жизни и прогрессе.

Белочка, белочка, давай попрыгаем вместе

Алле не хотелось ехать на дачу, но ее уговаривала мать: посмотреть, как там отец живет один, чем занимается, не запил ли. И вообще, пусть дочка подышит свежим воздухом и наберется сил.

Алле не хотелось наводить порядок в доме, она знала, что отец неаккуратный и придется убираться, мыть посуду, пол, протирать пыль, готовить отцу еду. Надо, конечно, с отцом разобраться, чем он там занимается, чего насажал, работает ли у Открытого. Когда они приехали, отец встретил их ласково, обнял, расцеловал, стал жаловаться на одиночество. Попросил приготовить вкусный обед. Убежал делать печку.

Как они и ожидали, так и случилось: пол не подметался, стол тоже не вытирался, много грязной посуды. Стекла он вставил, но не мыл. На веранде у входа стояли лопаты, грабли, ведра. Инструменты, какие-то грязные тряпки и мешки.

Они выложили вещи и продукты, переоделись и стали убираться.

На участке тоже не было порядка: клубника не обработана, кустарниками он тоже не занимался, картошку и кабачки посадил, но все заросло травой. Они были им очень недовольны.

Вечером отец вернулся веселый. Стал оправдываться, что был очень занят: сажал, копал, ремонтировал изгородь и сарай, разбирался на чердаке. А главное, Открытый все-таки проснулся и ему нужно трудиться, как муравью, срочно заканчивать работу. Глядишь, и еще заказы появятся.

Алла попросила отца показать ей камин, который делает.

Он взял ее с собой на следующий день. К их удивлению, семья Открытого была в полном составе. Они завтракали. Предложили Сыроежкину и Алле выпить кофе. Вера Алексеевна достала торт и отрезала по большому куску гостям.

— Алла пришла со мной на печку посмотреть, — объяснил он неожиданное появление дочери. — Неужели, говорит, ты справишься? Не доверяет. Она же никогда не видела, как я печки кладу.

— Почему не доверяю, мне интересно, — смутилась Алла, она посмотрела на Сашу, который не спускал с нее глаз.

— А вы себе тоже камин смастерите, — посоветовал Открытый, чтобы поддержать Аллу.

— Да зачем нам камин, у нас площадь малая, — возразил Сыроежкин. — Англичане любят камины, так у них дома большие. У японцев каминов нет, живут тесно. Разговоры разговорами, а пора и за дело. У нас такая ситуация, ты заказчик, а я исполнитель. Ты платишь, я отрабатываю. У каждого свой интерес. Ты бывший разведчик, а я сборщик. Мое хобби — печи, а твое — языки. Пойдем, дочка. Спасибо за угощение.

Они вышли в гостиную, где строилась печь.

— Что скажешь, дочка? — робко спросил.

— Пока ничего не могу сказать, — Алла пожала плечами. — Еще не ясно, как она будет выглядеть.

— С левой стороны будет камин, — начал объяснять отец, — а с правой готово только половина. Дело идет туго, работаю только по выходным. Дело и затянулось.

— Приду посмотреть, когда ты все закончишь, — Алла улыбнулась, чтобы его подбодрить.

— Я отцу давно говорю, — вмешался Саша. — Зачем тебе печка? Сделал бы один камин. Я мечтаю — сидеть вечером у камина и читать интересную книгу, смотреть на огонь в камине и мечтать.

— Или слушать музыку, — добавила Алла.

Они смотрели друг на друга, словно пытались найти что-то общее. Саша держался уверенно как хозяин дома. Алле пришла в голову глупая мысль: а вдруг он подумает, что она пришла ради него. Она раньше встречала его, но они не здоровались. А сейчас она заметила, как он изменился и похорошел. Он выглядел счастливым и походил на Ихтиандра из «Человека-амфибии». Ей стало стыдно: она была одета в старые джинсы и дешевые кеды. Настоящая замухрышка. Она ощутила между ним и собой огромную пропасть. О чем с ним разговаривать? Она посмотрела на отца. У него был жалкий вид: худой, небритый, уши торчат, как у Чебурашки, почти лысый, с какими-то густыми усами. Стоит, нахохлился, как воробей, смотрит на хозяина недружелюбно. Сразу видно, что не нравятся ему эти Открытые. Хоть бы не показывал вида. Глупо ведь, тебе работу дают, а ты всем видом показываешь, что они тебе не ровня.