— Она моя, — и снова это не вопрос.

Я подбегаю к нему, но слова всё ещё никак не хотят покидать мой рот.

Лотнер поворачивается ко мне. Грудь вздымается от тяжелого дыхания. Глаза пронзают меня насквозь.

Внутрь прокрадывается страх и наружу выходит защищающая мама. Поэтому я качаю головой.

— Я видел дату её рождения. Не ври мне!

В глазах покалывает от слёз, но я всё равно продолжаю качать головой.

— У НЕЁ МОИ ГРЁБАНЫЕ ГЛАЗА! НЕ. ВРИ. МНЕ!

Я всхлипываю.

— Я... я хотела сказать... тебе.

— Ты, что? — он поднимает взгляд к потолку и качает головой, засмеявшись. — Не... невероятно. Ты хотела сказать мне. Как такое вообще возможно? Я жил в той же самой квартире, пока три недели назад не переехал. Мой номер телефона всё тот же. А теперь... — он злобно смотрит на меня. — Ты думаешь, что я поверю, что ты хотела мне рассказать?

Я вытираю глаза, и судя по чёрным пятнам на моей руке, размазываю тушь по своему лицу.

— Я приходила к тебе.

Он хмурится в замешательстве.

Я скрещиваю руки на груди.

— Доктор Браун открыла мне дверь. В. Одном. Полотенце.

Лотнер качает головой.

— Я понятия не имею, о чём ты, чёрт побери, говоришь.

— Ну и кто теперь врёт, а? Я не собираюсь стоять здесь, пока ты делаешь из меня виновную. Я пыталась тебе рассказать.

Я разворачиваюсь, открываю дверь и шагаю по коридору.

— Остановись на одну долбаную минуту! — его голос снова похож на рык, он хватает меня за руку и поворачивает к себе. — Так просто ты от этого не уйдёшь. Можешь говорить любые оправдания и врать, как хочешь, но прошло три грёбаных года, и я ни за что не куплюсь на это.

— Я настоятельно рекомендую вам убрать от неё руки сейчас же! — раздаётся низкий голос Дэйна у меня за спиной.

Взгляд Лотнера устремляется мне за плечо, и он отпускает мою руку.

— Молодец, Дэйн, — он качает головой, на губах играет садистская усмешка. — Ты мог бы рассказать ей кое-что... но не сделал этого. Ну теперь можешь получить её.

На секунду его взгляд обращается ко мне, а затем снова возвращается к Дэйну.

— Но будь уверен на сто процентов, что ты не получишь МОЮ дочь.

Он поворачивается и идёт в сторону лестничной клетки.

Я падаю в объятия Дэйна. Мне страшно. Я в замешательстве.

23 июня 2013 г.

Прошлой ночью мы больше не говорим с Дэйном о Лотнере. Сейчас важна только Оушен, да и в любом случае, у нас нет возможности поговорить об этом, потому что все наши родные постоянно рядом. Все ждут моих указаний. Будем ли мы продолжать свадьбу? Если да, то когда? Должны ли гости, которые приехали из других городов, ехать домой или остаться здесь? А ещё нас ждут вся эта еда и подарки, которые нужно перевезти в другое место.

Дэйн уходит, чтобы принести нам что-нибудь на завтрак и запастись кофеином, а я тем временем сижу со своей голубоглазой девочкой и жду выписки. Кажется, что сегодня утром Оушен чувствует себя намного лучше. Щечки снова розовые, а глаза сияют.

Она сидит у меня на коленях, одетая и уже готовая ехать домой. Этим утром доктор Салливан успевает поиграть у меня на нервах, и без сомнений, уже планирует свою следующую злобную атаку на мою и без того расшатанную психику.

— Доброе утро! Как поживает мой любимый пациент? — ирония в его голосе сразу же заставляет меня нахмуриться.

Но он не видит этого, потому что снова смотрит только на Оушен. Вытянув ручки, она сама идёт к нему. В этот момент у меня появляется ощущение, будто моё сердце вырывают из груди. Он сажает её на кровать и мило разговаривает с ней, пока проверяет состояние её здоровья.

— Моя девочка замечательно выглядит!

Моя? Какого чёрта!

— Пойдём, Оушен, — я хватаю её на руки и иду к двери.

В этот момент в палату входят Дэйн.

— Она в порядке. Пойдём, — я пытаюсь вытолкнуть его обратно в коридор, мои глаза отчаянно умоляют его оставить всё это и просто уйти.

— Сидни? — ледяной голос Лотнера зовёт меня.

Я вздыхаю и закатываю глаза, передавая Оушен Дэйну.

— Идите. Встретимся на улице.

Он кивает и берёт её на руки.

Я поворачиваюсь, но остаюсь стоять в дверном проёме.

Лотнер садится на край кровати, положив руки по бокам.

— Я не хочу с тобой ругаться, но я также не позволю тебе просто уйти отсюда с ней, будто ничего не случилось.

Я ненавижу то, как мои глаза заполняются слезами возмущения.

— Я не могу потерять её, — шепчу я и качаю головой, закусывая губу.

Он встаёт и идёт к двери. Я вздрагиваю, когда его рука приближается к моему лицу. Задержавшись на секунду, он напряженно смотрит на меня. В глазах плескается боль. Затем он проводит большим пальцем у меня по щеке и стирает одинокую слезу. Я борюсь с желанием прижаться к его прикосновению.

— Я не хочу отбирать её у тебя, Сидни, — его голос мягкий и добрый. Впервые за три года я слышу нотки сочувствия ко мне. — Я обещаю. Я просто хочу видеться с ней. Я хочу быть её отцом.

Я всхлипываю и прочищаю горло.

— Мы живём в Пало-Альто, а не в Лос-Анджелесе.

Он пожимает плечами.

— И что? Я буду приезжать к ней или она, возможно, будет оставаться здесь у нас с Эммой на несколько дней в месяц.

— Ого, что? Кто такая Эмма? — я делаю шаг назад. Сцена в парке сразу же появляется у меня перед глазами. Думаю, я знаю, кто такая Эмма.

Он закусывает нижнюю губу.

— Она моя невеста.

Я всё ещё одета в свадебное платье, поэтому не знаю, почему это последнее слово так больно жалит меня... но так оно и есть.

Я качаю головой.

— Ни за что. Ты не будешь брать моего двухлетнего ребёнка и играть с ним в «семью» со своей невестой. Она не знает ни тебя, ни Эмму, и она ещё недостаточно взрослая, чтобы понимать всю эту ситуацию, — я поворачиваюсь и иду к лифту.

— Сидни? — зовёт меня Лотнер.

Двери открываются, но прежде чем они успевают закрыться, ему удаётся протиснуться между створками.

— Не делай этого. Пожалуйста, не превращай всё это в глупую борьбу, — умоляет он, но я слышу нотки предупреждения в его голове.

Я вздыхаю и смотрю на цифры, которые одна за другой загораются красным, указывая на этаж.

— Ты можешь приезжать и видеться с ней, а когда мне будет позволять моё расписание, я буду приезжать сюда, но она будет всегда со мной. Я буду ходить везде, где будет ходить она.

Мы доезжаем до первого этажа, и двери открываются. Я выхожу из лифта и поворачиваюсь в сторону Лотнера. Он устало опирается о заднюю стену кабины и скрещивает руки на груди.

— Либо так, либо никак, — отрезаю я твёрдо.

— Я согласен. На следующих выходных я приеду к вам. Освободи своё расписание, — в его голосе нет и толики юмора, когда дверь лифта закрывается.

24 глава

24 июня 2013 г.

Так хорошо снова оказаться дома, даже если моя свадьба превратилась в эпическую катастрофу. Родители Дэйна и моя семья вчера пытались отложить это событие, пока Оушен не выпишут из больницы, но я не смогла этого сделать. Было сложно даже передвигать ноги до машины. Разговаривать ещё сложнее, поэтому о продолжении свадьбы и речи не шло. А ещё я даже думать не могу о потраченных деньгах, о родственниках, которые находятся в растерянности или о подорванном эго моего жениха.

Оушен и Лотнер. Это всё, о чём я могу думать. Никаким образом я не могу объяснить всю эту ситуацию двухлетнему ребёнку. Что я скажу ей о появлении Лотнера в её жизни? Бедный ребёнок будет думать, что постоянно болеет, если будет часто встречаться с доктором Салли.

Мне нужно поискать книги на эту тему или посоветоваться со специалистом. Кажется, что должна быть куча возможностей, как представить нового родителя ребёнку. Первая возможность это, конечно, когда Оушен была ещё младенцем. По моему совершенно непрофессиональному мнению, следующая возможность не должна наступать вплоть до того возраста, пока она не станет понимать происходящее. Возможно, в десять лет? Уверена, Лотнеру это не очень понравится: «Привет, здоровяк. Извини, что скрывала от тебя это целых три года, но если тебе всё равно, то думаю, что мы должны подождать ещё лет десять. Я позвоню тебе».

Вчерашняя поездка обратно и то, как мы оказываемся дома, остаются размытым пятном для меня. Не уверена, что мы с Дэйном перекидываемся больше, чем парой слов за всё это время, а теперь он уходит на утреннюю пробежку. Оушен всё ещё спит, а я пытаюсь понять, куда же разместить все наши вещи. В прошлом месяце Дэйн нашёл квартиранта в дом, в котором мы жили, и теперь мы переехали в его дом. В наш дом.

— Привет, — говорит Дэйн, стоя у входной двери и тяжело дыша.

Я чувствую себя немного обессилено, находясь в окружении всех этих коробок.

— Привет, — улыбаюсь я.

— Думаешь о том, как распаковать всё это или как бы уехать отсюда?

Это запрещённый приём.

— Дэйн... я не... если я не побежала сразу же всё восстанавливать, это не означает, что я ухожу.

Он свешивает голову и переступает с ноги на ногу.

— Просто дело в том, что... я видел, как ты смотрела на него, и...

— Подожди! А как я на него смотрела? Будто была до чёртиков напугана тем, что он может узнать? Будто мою маленькую девочку заберут от меня? Потому что только в этом дело. Что бы ты там себе не придумал, это всё в твоей голове, а не в моей.

То, как он кривится, заставляет меня пожалеть о сказанном. Я вздыхаю.

— Извини. Не хочу перекладывать это на тебя. Моя голова готова просто взорваться, и последнее, что мне сейчас нужно, это волнение о том, что ты чувствуешь неуверенность в себе, — я подхожу к нему и беру за руку. — Мы поженимся. Хорошо?

Он кивает, а затем поднимается по лестнице.

— Дэйн?

Он поворачивается.

— Что Лотнер имел в виду, когда сказал: «ты бы мог рассказать кое-что»?