— Я знаю, — шепчу я.

Он обходит кровать и наклоняется так, что его лицо оказывается в сантиметрах от моего.

— Я тебя люблю.

— Я знаю, — закрываю я глаза, делаю глубокий вдох и с шумом его выпускаю.

— Я не ожидаю, что ты скажешь мне это в ответ. Я просто хочу, чтобы ты знала это, и чтобы я не провёл всю свою оставшуюся жизнь в размышлениях «а что если».

Ещё один кивок.

— Знаю.

Я отказываюсь открыть глаза. Он бы завладел мной. Один взгляд, и я его. Чёрт, да я уже принадлежу ему. Я просто не произнесла тех слов. И не произнесу... не могу.

Тёплые губы прикасаются к моему лбу.

—  Ты знаешь, да? — его голос звучит слабо, побеждённо. — Хорошо, я позвоню тебе позже в таком случае.

Ещё один кивок — это всё, что я могу выдавить из себя. Сердце взволнованно бьётся в груди, словно предупреждающий сигнал, но это не мой мозг, так что следует проигнорировать это. Эмоции ненадёжны, опасны. Они обманчивы. Судьба, она для дураков, которые верят в сказочки. Я не покупалась на все эти грёзы о принцессах, когда была маленькой, и чертовски уверена, что и сейчас не запрыгну в золотую карету, чтобы потом не оказаться в тыкве в окружении мышей, когда бал подойдёт к концу.

20 июня 2010 г.

— Привет, Эйв, как дела? — поднимаю я трубку, пока гуляю со Сворли.

— Готовлю завтрак для Кейдена. Он всё ещё в кровати. У нас были лучшие выходные, — её тон мягкий, почти шепот.

— Вау! Ты когда-нибудь готовила завтрак для парня до этого?

— Тебе обязательно нужно это спрашивать?

Я смеюсь.

— Думаю, нет. Так что, всё становится более чем серьёзно?

— Наверное, да. Он так отличается от тех парней, с которыми я когда-либо была раньше. Он умный и милый. И он такой внимательный в постели. Если ты понимаешь, о чём я, — хихикает она.

Наморщив нос, я отвечаю.

— Да, понимаю, но на самом деле не очень хочу.

— Он мне нравится, Сэм, — серьёзность в её голосе заставляет снова выйти в свет старшую сестру.

— Я рада за тебя, но просто... будь осторожнее. Он уже обжёгся однажды, и из-за этого его эмоции на некоторое время могли ослабнуть. Тебе придётся учесть и то, что он, возможно, и хороший парень, который также хорош и в постели, но это не обязательно означает, что за этим стоит что-то большее.

— Вовремя сказано, Сэм. Ладно, мне нужно идти. Позвоню тебе позже.

— Пока, Эйв.

Я вздыхаю и опускаю взгляд на товарища, гуляющего со мной.

— Ох, Сворли, Эйвери взвалила на себя слишком много. Возможно, я тоже. Будут какие-нибудь советы?

Сворли останавливается и наваливает кучу в траву.

— Мило. Это и есть твой ответ? И что же ты пытаешься мне сказать? Скорее принимай решение? Или что я просто полна дерьма?

Я кормлю Сворли, принимаю душ и сижу теперь на пороге перед домом с пляжной сумкой в руках. Это последний день, который мы полностью проведём вместе. Я переживаю насчёт этого дня, но когда он начинается, то точно знаю, что не хочу, чтобы он заканчивался. Лотнер позвонил мне в пятницу, когда вернулся домой. Мы разговаривали недолго. Он был уставшим, и я не была уверена в том, что ему сказать, поэтому болтали мы немного. Вчера он прислал мне смс, пока был на обеденном перерыве, где написал время, в которое он заедет за мной сегодня. Я бы и хотела сказать, что не ждала его звонка вчера вечером... но я ждала. Хотя, он так и не позвонил.

Сегодня я просыпаюсь с тяжелым сердцем, поэтому просто решаю «пошло оно всё». Было бы настоящим сумасшествием не наслаждаться каждым днём отдыха просто потому, что он неизбежно подходит к концу. У меня с Лотнером всё подходит к концу. Это очень неподходящее время, и я не позволю иллюзорной судьбе одурачить себя. Но я собираюсь наслаждаться каждой секундой, которая осталась у меня с ним. Я собираюсь пережить «тебе, возможно, будет больно» с помощью перелёта через океан. С последствиями буду разбираться потом.

Когда знакомый чёрный «ФоРаннер» поворачивает на подъездную дорогу, я вскакиваю и беру сумку. Нет времени вести себя мило и непринуждённо. Я спускаюсь по лестнице и несусь к нему, как только он выбирается из машины. Я приземляюсь в объятья его сильных рук, обхватив его руками и ногами.

— Оу! Кто-то немного в восторге от встречи со мной, — смеётся он, крепко прижимая меня к себе.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть в МОИ голубые ирисы. У меня скулы болят от того, как сильно я улыбаюсь.

— Заткнись и поцелуй меня.

Лотнера не нужно просить дважды. Всё в нём слишком для меня: то, как касаются меня его губы с привкусом мяты, его опьяняющий мускусный запах, его сильное тело, которое укрывает собой каждый сантиметр моей кожи, его сексуальный рык, и, наконец, эти грёбаные глаза Медузы.

Я до боли прижимаюсь ногами к нему, пока руки гладят его нежную кожу на недавно побритых щеках. Мы прерываем поцелуй только, когда уже начинаем задыхаться.

— Мне так нравится, когда ты командуешь, — он трётся своим носом о мой.

— Нравится, да? В таком случае, отвези меня на пляж... на очень «приватный» пляж, — шевелю я бровями с намёком.

Он опускает меня на землю и шлёпает по заднице.

— Забирайся в машину, нам нужно сделать небольшую остановку прежде, чем ты начнёшь носиться голая по пляжу.

Подойдя к пассажирской двери, я показываю ему язык.

— Не смешно.

Мы останавливаемся у общественного центра, рядом с которым стоит большой автобус, разрисованный белой и красной краской, с нарисованным сердцем и надписью на одной стороне: «Поделитесь кровью ради жизни».

— Ты завтракала? — спрашивает он.

— Да...

— Выпила достаточно жидкости? — продолжает он расспросы.

— Эм... да. Я выпила бутылку воды, пока гуляла со Сворли, а когда вернулась домой, выпила банку кокосовой воды. А что? Что мы собираемся делать? — я пытаюсь говорить спокойно, несмотря на мрачные предчувствия, которые заполняют всю меня.

— Мы побудем донорами крови. Моя мама и её друзья организовали всё это из-за своей подруги, которую недавно госпитализировали после ужасной автомобильной аварии.

— Ох... Ладно.

— Ты сдавала когда-нибудь кровь до этого? — спрашивает Лотнер, пока отстёгивает ремень безопасности.

— Один раз, когда была в выпускном классе, тогда наша школа принимала подобную донорскую организацию.

— Отлично. Так что ты знаешь, чего ожидать, — он выбирается из машины и подходит к двери с моей стороны.

Даа, я знаю, чего ожидать: перед глазами всё плывёт, уши закладывает, кружится голова, а затем едкий запах нашатырного спирта, который возвращает меня в этот мир из темноты.

Он открывает мне дверь, и мои коленки уже начинают трястись.

— Пойдём, пообщаемся с мамой.

Мы подходим к группе женщин, которые стоят вокруг столов, на которых разложены вода, соки и печенье.

— А вот и мой мальчик, — говорит Ребекка, раскрыв свои объятия.

Он нежно обнимает свою маму.

— Привет, мам.

Он выпрямляется и берёт меня за руку снова, переплетая наши пальцы.

— Ты помнишь Сидни?

— Конечно. Очень приятно увидеться с вами снова. Я действительно ценю то, что вы оба пришли сюда сегодня.

— Это для благого дела. Но мне жаль, что с вашей подругой такое случилось.

— Спасибо, милая. Она находится в коме уже две недели, но мы очень надеемся, что скоро она выйдет из неё.

Я улыбаюсь и вежливо киваю.

— Пойдём, малышка, нам нужно заполнить некоторые бумаги, — Лотнер тянет меня к другому столу, на котором лежат формы, которые нужно заполнить.

Я слежу за реакцией его матери после того, как он ласково назвал меня малышкой, но, кажется, её это ничуть не смутило. Мне нравится Ребекка. Она кажется такой искренней и доброй. Это не должно меня волновать, так как я не собираюсь возвращаться в Пало-Альто, но мне хотелось, чтобы я ей понравилась. Я бы не хотела запомниться ей, как девушка, которая разобьёт сердце её мальчику. Разве это возможно, что я могу разбить сердце Лотнеру?

Мы заполняем все формы. Лотнер берёт одну из них и открывает.

— Сидни Монтгомери, — зовёт меня девушка с короткими тёмными волосами.

Во рту становится сухо, а мои сцепленные зубы постукивают.

— Я, — выдавливаю я из себя улыбку, пока шагаю к автобусу.

Лотнер сверкает своей улыбкой, когда я вхожу в передвижной автомобиль по сбору крови.

— Вот сюда, — хлопает он свободной рукой по сиденью рядом с ним.

Я честно пыталась не пялиться на иглу, которая торчит из его руки или на трубку, по которой стекает кровь. Дело даже не в том, что меня начинает тошнить или начинает кружиться голова при виде чьей-то крови, но тревога, которая, я уверена, появилась из-за того, что мне предстоит сделать, это совершенно неприятное чувство.

— Я вижу, вы уже сдавали кровь прежде, но после этого вы упали в обморок?

Я смотрю на Лотнера, пока она затягивает жгут вокруг моей руки. Он слегка хмурится.

— Низкий уровень сахара? — спрашивает он.

— Наверное, — пожимаю я плечами и смущенно улыбаюсь.

Это никак не связано с уровнем сахара в крови, но я решаю всё-таки придерживаться этой версии.

— Ну, ты хорошо позавтракала, и мы тебе дадим стакан сока сразу после этого, так что с тобой всё будет в порядке.

— Даа... в порядке... — повторяю я, натянуто улыбнувшись и закивав, подтверждая ответ.

Мимолётный запах спирта, когда протирают кожу тампоном, небольшой прокол, ослабление жгута и вуаля — чистая трубка приобретает красный цвет. Это простая часть этого дела. У меня хорошие вены, и укол меня не волнует. Что действительно является проблемой, так это подняться после всего этого. Я сдавала кровь всего лишь раз, но в обморок я падаю каждый раз, как у меня берут кровь. И совершенно неважно капля это крови или же пол-литра... Я уже и со счёта сбилась.

— Мы не будем сегодня заниматься серфингом. Никакой бурной деятельности после сдачи крови.