— Что думаешь, Сворли?

Он, развалившись на краю кровати, бдительно следит за мной.

— Согласна, я выгляжу весьма горячо. Не очень шлюшно, но и не слишком строго.

Через несколько минут уже будет пять часов, и я включаю аудиосистему. Музыка из моего айфона звучит в колонках внутри и снаружи дома. Начинают играть Kings of Leon «Use Somebody», когда раздается стук в дверь. Я нервничаю. Это смешно, потому что вчера мы провели вместе почти весь день, но он закончился поцелуем, и моё тело всё ещё находится в застывшем состоянии.

— Привет, — здороваюсь я и нервно улыбаюсь Лотнеру.

На нём красные шорты и серая футболка Стэнфорд. Моё блестящее предположение, что он учился в Стэнфордском колледже. В одной руке у него коробка с пиццей, а в другой — упаковка из шести бутылок пива. В тот момент, когда его голубые ирисы жадно впиваются в меня, моя кожа вспыхивает от этого разгоряченного взгляда.

— И тебе привет. Ты выглядишь... восхитительно.

— Спасибо. Эм... заходи, — я беру коробку с пиццей и иду на кухню. — Пахнет вкусно. Я проголодалась.

— Забыл спросить, какая пицца тебе нравится, поэтому решил не рисковать и заказал вегетарианскую, без лука.

Хмм... он думает, что я не люблю лук или не хочет, чтобы от нас пахло луком по... какой бы то ни было причине?

— Идеально. Давай есть на веранде.

Я кладу пиццу на стол, а Сворли приветствует Лотнера, слава Богу, не с таким рвением, как он это делает с доктором Эбботом. Возможно, это только мне так кажется, но, по-моему, напряжение усилилось. Я нахожусь в подвешенном состоянии с тех пор, как Лотнер поцеловал меня прошлым вечером. И я хочу, чтобы он поторопился и повторил это снова, чтобы я могла расслабиться, а не сидеть весь вечер и думать, когда или даже произойдёт ли это снова.

Боже! Лучше бы это случилось прямо сейчас.

Пока я раскладываю кусочки пиццы по тарелкам, он открывает две бутылки пива. Его голые ноги задевают мои под столом, когда он выдвигает стул. Я быстро смотрю на свой сарафан, чтобы убедиться, что тот скрывает мои затвердевшие соски. Я неисправима. Разве мы не можем сократить первый тайм и перейти во второй, где моё тело возьмёт передышку от пребывания в повышенной боевой готовности.

— Чем вы сегодня со Сворли занимались?

Я делаю глоток пива, надеясь, что это успокоит мои нервы.

— Ничем особенным. После того как я вымотала эту задницу на пробежке и во время игры в фрисби, весь остаток дня мы отдыхали у бассейна.

— Тяжёлая работа, — ухмыляется он.

— Я в курсе, понятно? Когда-нибудь я снова буду по уши в учёбе и тогда буду с восторгом вспоминать об этих днях, когда я занималась хаусситтингом.

— Ты довольно целеустремлённая. Это наследственное? — он откусывает кусочек пиццы, не отрывая от меня своего взгляда.

— Моя мама собиралась учиться на архитектора, когда встретила папу. Спустя шесть месяцев они поженились, и, по всеобщему мнению, зачали меня в медовый месяц. После того, как я родилась, она бросила учёбу... забросила свою мечту. Мой отец говорил ей, что она должна закончить обучение, когда я достигну дошкольного возраста, но она отказалась из-за моей сестры. Одно привело к другому, а ещё было туго с деньгами, потому что зарабатывал только папа, поэтому мама постоянно откладывала своё обучение. Потом ей диагностировали рак и...

Слова приносят слишком много боли. Я ещё не готова к тому, чтобы Лотнер увидел, как я плачу.

— Ты беспокоишься, что отложишь свои мечты на потом, — и это был не вопрос.

Я киваю и делаю ещё один большой глоток пива. В этот раз я ещё больше нуждаюсь в нём.

— Я понимаю. Я потом и кровью получил своё образование... моё будущее, и тоже не хочу откладывать свои мечты в долгий ящик.

Он поднимает бутылку пива вверх.

— За вовремя сбывающиеся мечты.

Я улыбаюсь и чокаюсь с ним.

— За вовремя сбывающиеся мечты.

Возможно, дело в алкоголе или из-за нашего взаимопонимания, но я немного расслабляюсь.

— Твоя мама...

Я киваю и пытаюсь проглотить подступивший к горлу ком, но он не хочет исчезать, поэтому я пью ещё пива и жду, пока все чувства притупятся.

— Итак, твой отец работает «сохраним рифы солнцезащитный крем» морским биологом. А что насчёт твоей мамы?

Он разглядывает пивную этикетку.

— Моя мама учитель умственно-отсталых детей... И у неё был рак груди, но она выжила.

Нежные голубые глаза смотрят на меня. Он не сказал этого вслух, но я слышу непроизнесённые слова. Между нами есть связь. У наших мам был рак. Но его мама выжила, а моя — нет.

— Она причина того, что я стал доктором. Поначалу я хотел специализироваться в области онкологии. Но когда начал этим заниматься, единственное, что видел, это моя мама, висящая на волоске от смерти, — он делает большой глоток пива. — Но затем я переквалифицировался на педиатрию. Работа с детьми точно для меня. Я понял, что это моё призвание.

Я киваю. Мне становится интересно, а есть ли призвание у меня? Является ли работа смотрителя музея моим призванием? Всё это очень похоже на «судьбу», но я не верю в неё.

— Братья, сёстры? — спрашиваю я, не отрывая глаз от него.

— Нет. У моей мамы были проблемы с зачатием, поэтому по их словам я стал для них «чудом». Когда мне было три года, ей диагностировали рак груди третьей степени. Теперь она наше «чудо».

Он облокачивается на спинку стула и закидывает руки за голову.

— Тебе хочется продолжать этот разговор? — интересуется он.

Мой взгляд падает на его руки и грудь, и я любуюсь его большими напрягшимися мышцами.

— Нет. Джакузи или бассейн? — предлагаю я, не подумав. Наверное, моё подсознание только и хотело, чтобы Лотнер поскорее снял футболку.

— Джакузи. Мы должны дать время еде перевариться прежде, чем пойдём плавать.

— Хорошая идея.

Поднявшись, я стряхиваю с себя несколько крошек и иду к джакузи, стягивая по пути сарафан. Я снимаю с запястья резинку и завязываю волосы в неряшливый пучок. Застыв с руками над головой, я поворачиваюсь и вижу Лотнера, стоящего за мной. Меня снова приветствует его голая грудь. Я облизываю губы и заставляю себя оторвать взгляд от его груди и поднять на него, но его глаза рассматривают каждую частичку моего тела. Каждую, но только не глаза.

— Пива? — он поднимает новую бутылку.

— Спасибо, — я беру её и отворачиваюсь от него.

Осторожно я сажусь на край джакузи. На секунду погрузив ноги в воду, от которой исходит пар, я сразу же вытаскиваю их обратно.

— Господи, как же это круто.

В эту джакузи помещается как минимум человек восемь. Мне очень хочется, чтобы Лотнер сел рядом со мной, но он садится так, чтобы нам было удобно разговаривать.

— Хорошо. Ты знаешь, что мне нравится сёрфинг, а что насчёт тебя?

Наши ноги нечаянно касаются друг друга, и я понимаю, что снова возвращаюсь к своему нервному состоянию.

— Сёрфинг я не очень люблю, — закатываю глаза. — Ты старше меня, поэтому, думаю, тебе есть, что о себе рассказать, помимо увлечения серфингом и учебы в медицинском университете.

Он проходится своим пальцем по моей ноге, и я подпрыгиваю, вызвав у него смех.

— Я не сильно-то и старше тебя. Сколько тебе... двадцать три? Двадцать четыре?

Проводя бутылкой пива по губам, я улыбаюсь.

— Двадцать три. А тебе сколько?

— Старше.

Локтём я игриво толкаю его в ногу.

— Пф. Дай мне подумать... Четыре года в колледже плюс четыре года в медицинском университете... — я закатываю глаза и считаю в уме. — Двадцать шесть?

— Хорошая догадка... двадцать семь.

— Ммм... видимо, у тебя недавно был день рождения или ты оставался на второй год.

Он закусывает нижнюю губу и медленно кивает.

— Да... что-то вроде того.

Я наклоняю голову набок, прищурив один глаз.

— Теперь твоя очередь. Расскажи мне больше о себе.

— Что? — взвизгиваю я. — Но ты всё ещё...

— Дамы вперёд, — самодовольно улыбается он.

— Ладно! Обо мне, хмм... плаванье, футбол, по крайней мере, это то, чем я занималась в старшей школе. Играла в волейбол в школе, флагбол и снова футбол, но уже в колледже. Я была кем-то вроде «пацанки». И должна тебе похлопать, вчера ты нашёл именно тот вид спорта, в котором я полный провал, — я закатываю глаза и делаю ещё один глоток пива.

Лотнер смеется, а его голубые ирисы блестят от удовольствия.

— Моя вина, нам придётся исправить эту ситуацию с неудачным выбором. В следующий раз ты будешь выбирать.

В следующий раз? Мне нравится, как это звучит.

Он ставит своё пиво на пол, а затем удивляет меня, забрав и моё пиво тоже, отставляя бутылки подальше от нас. Он подвигается поближе, положив руку на край джакузи у меня за спиной. Моё сердце снова бешено стучит в груди. Он не торопится. Каждое его движение наполнено спокойствием, каждое движение продумано и мучительно медленно. Его глаза фокусируются на моих губах, и я сглатываю, затаив дыхание в ожидании. Он наклоняется ко мне.

— Сидни, ты совершенно не выглядишь как «пацанка», — шепчет он.

Я наблюдаю за тем, как его левая рука поднимается и дотрагивается до моего подбородка. Наши лица так близко друг к другу. Он проводит большим пальцем по моей нижней губе. Мои губы расслабляются, и я позволяю себе пройтись кончиком языка по его большому пальцу. Я умираю! Он так близко, но даже те сантиметры, которые разделяют наши губы, кажутся расстоянием в целый океан. Он ждёт меня? Может у него есть какие-то сомнения? Может он....

Спасибо тебе, Господи! Наконец-то его губы на моих. Поцелуй медленный, как и прошлым вечером, но со скрытой настойчивостью. Я прохожусь языком по его верхней губе, ожидая, что он продолжит и углубит наш поцелуй, но он отклоняется назад. Я никогда не чувствовала себя агрессором. Обычно это я та, кто останавливается. Но Лотнер завлекает меня, обманывает меня. Он даёт мне ровно столько, чтобы сойти с ума. Сейчас бы Эйвери уже сняла свой топ и оседлала его. Её язык не спрашивал бы разрешения, скромненько поглаживая его губы. Она бы первой нанесла удар и потребовала внимания.