— Отлично вас понимаю, — кивнул Келси. — Может быть, он и унаследует герцогство, однако известно ли вашим родителям, что он — изрядный мот и охотник за приданым?

— Они говорят, это не важно, потому что сплетни всегда все преувеличивают, а у меня хватит денег на двоих, и к тому же, выйдя за него, я когда-нибудь стану герцогиней, — грустно проговорила Флавия. — А я бы предпочла стать маркизой.

— Боюсь, это никак невозможно.

— Но почему? — потребовала Флавия. Келси вздохнул.

— Леди Флавия, думаю, что сейчас не самое подходящее время вести подобные беседы, но, раз вы спрашиваете, отвечу. В настоящее время я не могу ни на ком жениться, — твердо произнес он. — Если бы и мог, то все равно бы не захотел. Так что мой вам совет — не уступайте родителям, и все. — Он мягко снял руку Флавии со своего рукава и добавил: — Если вам угодно, я сообщу им, что репутация лорда Дайка намного хуже, чем о том доносят сплетни.

Гнев Леоноры постепенно угас под напором иных, куда более властных переживаний. Ей хотелось отойти в сторону и не принимать пусть и молчаливого, но все же участия в этом странном разговоре. Она попробовала незаметно опустить руку, но Келси настойчиво прижал ее локоть к себе.

Почему он хочет, чтобы она осталась? Может быть, стремится спрятаться за ее юбкой от настойчивой Флавии, которая медленно отошла от них, с трудом скрывая заблестевшие в глазах слезы? Может, сопровождать ее на этот вечер он решил лишь потому, что женщины, за которыми он увивался последние недели, стали воспринимать его ухаживания чересчур серьезно и быстро надоели ему?

Да, с ней он в безопасности. Это была чистая правда, которая почему-то совсем не нравилась Леоноре. И все же, думая о том, как они вместе будут принимать гостей, она испытывала головокружительное волнение.

Если он уверен, что с ней ему ничто не угрожает, про нее это никак нельзя сказать. С другой стороны, если придется расплачиваться за свою глупость, пожалуй, цена будет стоить наслаждения, которое принесло ей это увлечение. Сегодня Келси смотрел только на нее. Она купалась в его взглядах, в его улыбках и твердо решила не думать о будущем.

Он не пытался возобновить начатый днем разговор, пока они не оказались в карете, направлявшейся в Моррис-Хаус.

— Леонора, так каким же вы видите своего будущего мужа?

За какого мужчину она хотела бы выйти замуж?.. За человека, во всем похожего на него, если он прекратит наживаться на слабостях других. И перестанет флиртовать со всеми женщинами подряд. И не будет пить, как, например, сегодня вечером. Разумеется, были и те, кто напился намного сильнее, однако у Леоноры имелись веские основания полагать, что Блэз был слегка навеселе.

— Это должен быть зрелый джентльмен, — заговорила Леонора сдавленным голосом, чувствуя, что горло ее сводит судорога. — Человек, который будет понимать меня, с которым мне будет легко в общении. С неплохим состоянием и загородным поместьем.

Она умолкла, и в карете повисла долгая пауза.

Затем он заговорил, явно поддразнивая ее:

— До чего же все это скучно! А как же любовь? Неужели загородный дом важнее? Не может быть, что вы потеряли надежду повстречать любовь!

Но ведь она уже влюбилась — причем в самого неподходящего мужчину. В мужчину, брак с которым невозможен…

— Любовь, — твердо отвечала она, — не является необходимым условием удачного брака. Я ищу понимания и теплоты у человека, который станет отцом моих детей. Если любовь не обойдет меня стороной — что ж, я буду считать это благословением Господним. Но я уже не так молода, чтобы мечтать и строить иллюзии.

Экипаж остановился у черного хода в Моррис-Хаус. Клуб еще не закрылся, и окна первых этажей были ярко освещены.

Келси молчал, когда они шли к дому.

— Всем сердцем надеюсь, — проговорил он, наконец, и Леонора удивилась, что голос его прозвучал так хрипло, — что вы повстречаете человека, которого желаете найти.

Больше никто из них не проронил ни слова, пока они не оказались на площадке первого этажа. Здесь, опершись о стену — вероятно, чтобы не потерять равновесие, подумала Леонора, — Келси поинтересовался:

— Что вы делаете завтра утром?

— Ничего особенного, но перед приемом у меня столько дел! А что?

— Погода, кажется, будет хорошей, а вы последние дни почти не выходите из дома. По-моему, прогулка вам не повредит. Приглашаю вас прокатиться в двуколке. Вы ведь еще не бывали за пределами Бата, правда? И наверняка скучаете тут. Не возражаете, если я покажу вам окрестности? Согласны?

— Спасибо, Блэз. — Она назвала его по имени почти без запинки. Наверное, в этом виновато вино — она ведь тоже выпила пару бокалов. — Я буду очень рада.

— Отлично. Тогда я зайду за вами в полдень — если погода не испортится. Но мне кажется, день будет ясный.


Собираясь на прогулку, Леонора одевалась особенно тепло, так как март решил лишний раз напомнить, что зима окончилась совсем недавно. Ветер налетал сильными порывами, завывая в каминной трубе, и Джульет закрепила шляпку Леоноры при помощи большой вуали, которая полностью закрывала ее лицо.

Келси постучал в дверь ровно в поддень. На нем был плотный теплый плащ, а вместо высокого цилиндра он надел шляпу с низкой тульей и узкими загнутыми полями.

Леонора была уже готова. Келси увидел ее вуаль, и уголок его губ пополз вверх в иронической улыбке.

— Жаль, что ветер так разыгрался, — сказал он, похлопывая рукой по шляпе, — но будем надеяться, что он не нагонит тучи. Вы ведь не боитесь дождя?

— Нисколько. Мне кажется, день будет просто замечательный. Наверное, уже распускаются почки на деревьях, а я так давно не была за городом!

Щеки Леоноры пылали под прозрачной вуалью, однако она хорошо владела собой. Все утро она напоминала себе, как должна вести себя молодая дама в обществе холостого джентльмена.

Ей было душно в городе — особенно в маленьком городе, где все были друг у друга на виду, и где нечего было и надеяться скрыться от любопытных глаз и болтливых языков.

Скандал, готовый разгореться после того, как Леонора поселилась в доме, весь первый этаж которого занимал мужской клуб, затих сам собой, во многом благодаря благосклонности герцогини Бродширской, но Леонора знала, что стоит ей сделать один неверный шаг — и сплетен не избежать. Тем не менее, она решила, что можно рискнуть и отправиться на прогулку с Келси без сопровождения камеристки или компаньонки.

Двуколка уже ждала на улице. Щупленький грум в ливрее платной конюшни держал под уздцы двух гнедых лошадок. Келси содержал свой выезд в платной конюшне, так как в доме Чарлза Винсента некуда было пристроить даже ослика.

Леонора отметила, что его коляска не отличается особым шиком, однако ее недавно покрасили, упряжь выглядела прочной и нарядной, а лошади, хотя и не производили впечатления первоклассных чистокровок, были аккуратно вычищены. Келси подсадил Леонору в двуколку и обошел кругом, чтобы занять место рядом с ней.

Приняв у грума поводья, он достал закрепленный сбоку хлыст.

— Забирайся, — приказал он груму, и Леонора сообразила, что они поедут не одни. Она успокоилась, зная, что присутствие грума убережет ее от возможных пересудов.

Келси подождал, пока мальчик поднимется по подножке, а затем, не спеша, направил лошадей по узким улочкам Бата.

Разумеется, Леонора не раз пересекала мост Пултни-Бридж, но никогда не бывала так далеко. Почему-то ей не хотелось гулять по бесконечно длинной улице, по обе стороны которой тянулись современные здания с террасами.

В двуколке путь показался ей намного короче, и через несколько минут они свернули в один из проулков, оставив шумную улицу позади. Келси отпустил поводья, и лошади пустились бежать быстрой трусцой, пока не добрались до подъема, где снова перешли на шаг.

— Как только мы окажемся на ровной дороге, я пущу их в галоп, — сказал Келси, когда они поднялись на гору. — Им не мешает размяться.

— Как чудесно! — воскликнула Леонора, держась за края двуколки. Глаза ее под вуалью так и сияли.

— Я знал, что вам понравится, — заметил он, явно наслаждаясь прогулкой сам.

Келси отлично правил, и лошади слушались малейшего движения его руки, а потому Леонора ничуть не испугалась, когда лошади рванулись вперед.

Двуколка была снабжена рессорами, но Леонора все равно то и дело подскакивала на сиденье, радуясь, что на него не забыли положить подушку. Впрочем, разве она могла жаловаться? Ощущение полной свободы, скорость, свежий ветер и, что уж тут греха таить, общество Блэза — ради всего этого стоило потерпеть маленькое неудобство.

Хорошо, что Джульет вспомнила о вуали! Ветер налетал с такой силой, что один раз ей показалось: еще немного — и шаткая двуколка опрокинется, однако Блэз лишь расхохотался. Глаза его блестели, а щеки разрумянились на ветру. Он правил так умело — как же она могла не доверять его мастерству?

Такой Блэз Дэнсер стал для Леоноры настоящим откровением. Куда только подевалась лениво-небрежная манера, с которой он обыкновенно держался? Он был весь внимание и собранность, и Леонора подумала, что таким он, наверное, был в юности, когда жил в отцовском поместье, пока нужда не заставила его зарабатывать на жизнь.

Как и Леонора, Келси явно вырос за городом. Может быть, и он в глубине души тосковал по свежему воздуху и открытому пространству. Такая мысль не приходила ей в голову раньше — ведь Блэз всегда выглядел до мозга костей светским человеком.

На несколько минут ветер стих, и лошади, вытянув шеи, летели по дороге стрелой. Новый порыв ветра заставил коляску опасно накрениться и сорвал шляпу с головы Келси.

Он выругался сквозь зубы и резко натянул поводья. Двуколка выровнялась, а лошади остановились.

— Поищи, вдруг найдешь мою шляпу, Том, — приказал Келси груму. — Прошу прощения, если напугал вас, — извинился он перед Леонорой.