— У меня уже есть программа, не волнуйся! Сейчас идем на аттракционы!

— Вечер уже, закрыто, — он до сих пор не мог поверить в ее серьезность. — Я надеюсь.

Но Яна успела продумать все детали:

— Еще сорок минут работают, успеем. Потом в парк — там велосипеды напрокат дают! После велосипедов — турецкая кафешка неподалеку, там готовят такую локму — руки по локоть отгрызешь, когда ее попробуешь!

— Подожди, подожди! Мы приехали в Италию, чтобы поесть турецкую локму? — Яна радостно кивнула, и из-за этого в нем вскипел сарказм: — Тогда, может, и на Октоберфест* заглянем? Раз уж мы забиваем на все туристические традиции.

Но Яну ему с толку сбить не удалось:

— О-о-о, мой привередливый любитель немецкого пива! Заглянем! Это через квартал!

У него немного челюсть отвисла, но он моментально собрался:

— Аттракционы, велосипеды и… какая-то турецкая лабуда? Свидание отменяется. Я вдруг вспомнил, что не спал два дня.

Но она только смеялась, запихивая сопротивляющееся тело в лифт.

— Вадим! Ну не будь ты букой, сходи со мной на свидание, раз уж я столько времени прособиралась!

— Допустим. Ладно, дай я хотя бы переоденусь…

— Ни за что! Мы тогда на аттракционы не успеем!

Он смотрел на нее так, словно сейчас был крайне далек от возможности влюбиться. Это ничего! Он же еще про дальнейшие планы не знает!

* * *

Вадим был настроен на то, что романтика с Яной окажется несколько нестандартной, но к тому, что она его сама возьмет в оборот, не ожидал. Дело было не в велосипедах или аттракционах, а в том рвении, с которым она его тащила к этим неитальянским развлечениям. Тараканом называла, но зато держит так, словно ей больше держаться в жизни не за что. Да и продуманность деталей свидания восхищала.

— Так, я не понял, а когда ты это все успела разузнать? Ты вообще, что ли, не работала?

— Дорогой, выключай уже начальника!

Но сама при этом улыбалась, когда на секунду повернула к нему лицо. Они почти бежали вдоль улицы, чтобы успеть до закрытия. Он собирался потакать ей, но уж никак не бегать, поэтому замедлил темп.

— Яна!

Она взяла его за руку, а потом хмуро посмотрела в лицо. И ответила только угрожающе:

— Вадим!

В этот момент он пожалел, что все-таки не купил ей цветы. Сейчас бы со всей силы букетом огрел, дабы в чувства привести.

Времени работы аттракционов оставалось совсем немного, поэтому Яна решила выбрать какой-нибудь один. Она не стала тратить драгоценные минуты попусту и потащила его к «Тоннелю ужаса». После этого Вадим с каменным лицом пережил десять минут в движущемся вагончике, пытаясь не зевать от летающих скелетов и мельтешащих призраков. Яна же вдоволь навизжалась — может, только для того сюда так и рвалась?

С тем же самым настроением он позже катался на велосипеде. Если Яна предполагала, что это должно было вызвать в нем какие-то всплески веселья, то однозначно просчиталась. И саму ее отсутствие восторгов начало напрягать:

— Вадим!

— Яна! — ответил он и равнодушно продемонстрировал язык, когда обгонял.

Турецкая локма на самом деле оказалась очень вкусной. Но это можно было списать на то, что за последние три дня Вадим толком ничего и не ел. Сейчас его впечатлил бы и зеленый салат, не то что восточные десерты. Он попытался съесть как можно больше, не уверенный, что на этой неделе еще придется увидеть углеводы, а потом еще и набрал с собой разных сладостей, про запас.

После немецкого бара настроение и впрямь заметно улучшилось — так с него и надо было начинать!

Таким образом, через каких-то три часа Вадим по праву собой гордился — мальчик, который выжил и при этом ни разу не проявил раздражения. Он не мог понять, чего конкретно Яна добивалась, но, судя по всему, она попросту хотела его достать. Ну так и кто выиграл в этой схватке?

Но улыбка его уверенной победы слегка померкла, когда уже на улице столкнулась с Яниной.

— Правда же, здорово повеселились? А теперь…

Она замолчала, будто предлагала ему угадать. И тогда Вадим предположил худшее:

— Караоке?

— Черт! Как же я про караоке-то забыла? — огорчилась она очень искренне. — Нет, не караоке, а…

Хуже караоке и того, что он уже успел испытать, ничего на ум не приходило. Потому Яне пришлось подождать немного, а потом победоносно закончить самой:

— Крыша!

Да, с крышей у нее наблюдались очевидные проблемы.

— Крыша?

— Тут здание одно есть, там вроде бы можно пробраться на крышу. И на ней посидеть!

Скорее уж — поседеть.

— Уговорила, пошли в караоке.

— Вадим!

— Яна!

Она, наверное, немного злилась, потому что едва слышно порычала.

— Знаешь, почему ты такой серьезный?

— Потому что умный?

— Нет! Потому что ни разу не сидел на крыше, свесив ноги!

— Ну так это как раз с умом хорошо сочетается.

И кто бы мог подумать, но совсем немного времени спустя, они и правда — через какие-то подъезды и пожарные лестницы — пробрались наверх. Погода в Милане стояла намного теплее, чем дома, но ночью да еще на такой высоте прохлада ощущалась. Вадим застегнул ветровку и пожалел только о том, что турецкой еды он собой прихватить додумался, а вот немецкого пива — нет. И именно тут Яна наконец-то притихла. Она взяла из рук Вадима пакет, выудила оттуда что-то похожее на пончик, а потом принялась взбираться на метровое бетонное ограждение. Как ни в чем не бывало уселась там, на самом краю.

— Знаешь, Вадим, если ты хотел мне понравиться, то у тебя не получилось.

Он продолжал стоять за ее спиной.

— И тем не менее ты до сих пор тут.

Яна ничего не ответила, а только смотрела с высоты на ночной город цвета слоновой кости. Вадим подошел сзади и обнял. И действия его в этот момент были полностью объяснимыми:

— Если ты сейчас упадешь, то твой отец меня живьем закопает.

— Точно. Ведь это будет уже второй любимый человек, которого ты у него отнял.

Вадим уже и позабыл о Светлане, но, похоже, для Яны она оставалась главным действующим персонажем их истории.

— Ничего подобного. Если бы ты упала, то сама, а не с моей помощью. Точно так же было и со Светланой.

Она дернулась в его руках так, что даже пончик выронила в бездонную темноту.

— Ты совсем не чувствуешь себя виноватым?

— А тебе надо, чтобы чувствовал? Зачем? Это что-то бы изменило в моей биографии?

— В биографии — нет. Но это что-то изменило бы в тебе.

Вадим тихо усмехнулся ей в макушку.

— Почему тебе так хочется меня изменить? Не бывает так, Ян. Все люди такие, какие есть — никто не идеален. Если я не нравлюсь тебе сейчас, то не понравился бы даже начавшим обо всем подряд жалеть.

— Ты хочешь мне нравиться?

— Не отказался бы.

— И что бы ты делал, если бы нравился мне?

Радовался бы выигрышу спора с самим собой, наверное. Но сейчас Вадиму почему-то захотелось, чтобы этот странный разговор не заканчивался. От этих слов, под каждым из которых целые айсберги невысказанных вслух предложений, от этой шаткости положения, от этих полунамеков — внутри становилось тепло.

— Я бы ни за что не стал кататься на велосипеде. Если бы я уже нравился тебе, то мне не пришлось бы изображать из себя того, кем я не хочу быть.

— Да ты не сильно-то и старался!

— Вообще не старался, — признал он. — И без того выглядело совсем фальшиво. И ты тоже хочешь понравиться мне, — она только хохотнула, но спорить не стала, поэтому он решил продолжить мысль: — Постоянно рядом, но усиленно выводишь из себя — как сегодня. И это тоже немного фальшиво. Вот я и пытаюсь понять, зачем ты это делаешь.

Но Яна на вопрос отвечать не собиралась, а задала свой:

— Ну и когда ты настоящий?

— Сейчас. Наверное.

— А есть у Вадима Константинова мечта?

— Есть. Выспаться.

— А потом?

Он долго не отвечал, поэтому Яна развернулась и перекинула одну ногу через ограждение, уперев руки впереди себя — и теперь она оказалась к нему боком, зато так ее пребывание на краю уже выглядело сравнительно безопасным. Вадим немного подумал и сел так же — лицом к ней. Посмотрел на город за краем — высоко и бесконечно, что даже сердце от страха замирает, хоть мозг и понимает, что бояться нечего. Один из тех редких моментов, когда доводы разума неубедительны.

— Ян, у меня нет мечты, зато есть море планов. И все они касаются бизнеса. А всё, что не касается… тебе не понравится.

Она улыбалась, отвечая на его улыбку.

— Вадим, а давай встречаться всерьез, как ты предлагал?

Она играла с ним — флиртовала, но без присущей обычному флирту легкости. Вадим не мог пока понять, что она затеяла, но происходящее ему нравилось все сильнее.

— Нет.

Яна попыталась изобразить возмущение, но не удержала смеха:

— Почему?!

— Мы с тобой знакомы-то всего ничего, а уже раз двадцать начинали встречаться. К тому же мы с тобой так подходим друг другу по социальному статусу, что это разрушает все созданные за историю человечества представления о романтике. Давай больше не будем встречаться? Никаких серьезных отношений, никаких бойфрендов и гёрлфрендов, тошнит уже. Если вдруг обанкротится твой отец, то приходи — запилим с тобой Золушку, а пока — только несерьезность.

— Вот ты значит как?! То есть ты предлагаешь мне несерьезные отношения? Со всей присущей тебе несерьезностью?

— Именно.

Она от смеха покачнулась, поэтому Вадим ухватил ее за локоть, чтобы контролировать. Он понимал, что случайно упасть из такого положения невозможно, но все тот же нелогичный страх никуда исчезать не собирался.

— И как это будет выглядеть?