— А… я уже написал.

— Изменим! Так что — делаем из тебя настоящее лицо или фейк?

— Начнем с фейка! — он все больше и больше заражался энтузиазмом. — А то если меня кто-то «дедулей» обзовет, то я, наверное, и постесняюсь туда соваться.

— Ты-то постесняешься?! — Яна рассмеялась, чтобы у него не осталось сомнений, но сама прекрасно понимала, как странно должен ощущать себя человек, попавший в непривычную среду.

Она терпеливо объясняла ему нюансы, сама нашла группы, связанные с литературой и старыми кинофильмами, чтобы отцу было с чего начать. В подобных сообществах люди чаще всего не боялись и возраст свой показать, и высказать любое мнение без страха быть обвиненными в нафталиновом шлейфе. Если он сориентируется тут, то дальше станет проще. Когда Яна выходила из комнаты, отец не отрывал взгляда от монитора и даже язык высунул, с интересом что-то читая.

Когда у него была Светлана, то он почему-то и не искал других способов общения — ему хватало семьи и работы. Поездки куда-нибудь за границу на отдых раз или два в год придавали ему сил на новые трудовые рекорды. Григорьев относился к тому сорту людей, что живут ради других. Не потому, что забывают о своих потребностях, просто жить ради других — и есть их потребность. И вот теперь, когда дочь так неожиданно стала взрослой, а жена еще более неожиданно испарилась в поисках новой мечты, он вдруг ощутил свою ненужность. Но Григорьев и не был одним из тех, кто привык себя жалеть, потому-то с тем же рвением, с которым относился к работе, начал перестраиваться. Не заменять свои предыдущие ценности на новые, а трансформировать отношение к ним. И ему это удавалось. По крайней мере, Яна давно не замечала за ним такой увлеченности, как на следующее утро:

— Так, Янка, а ты почему мне скайп не установила?

— Да как-то не подумала… Ну, пойдем установим, — дочь отвлеклась от завтрака.

— Уже без надобности! — удивил отец веселой бодростью. — Меня Игорь в «Одноклассниках» нашел, представляешь? Мы в школе вместе учились! Много лет не виделись, столько всего вспомнили! Вот с ним мы скайп и установили, раз любимая доченька об этом не позаботилась!

Яна только улыбнулась. Зато отец продолжал счастливо орать:

— Я решил, что в следующем месяце смогу освободить себе две-три недели для отпуска. И айда к Игорю в Германию! Если хочешь, то со мной собирайся. Тогда поездку немного отложим, чтобы практике и учебе не помешала. Игорь говорит, там рыбалка отменная. В Германии-то! — отец зычно расхохотался. — Я его потом с собой сюда притащу, чтоб сравнил, а то позабыл уже, поди, почем фунт лиха, раз смеет мне нахваливать каких-то немецких рыбешек!

— Не надо ничего откладывать, пап! — смеялась Яна, удивляясь таким неожиданным изменениям в его настроении. — Поезжай и оторвись там! А я буду учиться и трудиться, как завещал великий ты!

Отец после общения со старым другом, и правда, стал выглядеть по-новому, хотя все изменения и заключались только в блеске глаз и искреннем смехе, но ведь и этого уже немало! Она чуть было не возблагодарила соцсети за невероятные целительные свойства, но позже выяснилось, что ночь он коротал не только в школьных воспоминаниях:

— Ты видела новые мемы про покемонов?! Вот это ржака, я тебе скажу. Сколько же в инете идиотов — у меня поначалу бомбило, но потом пену тянул.

— Пап! — ее возмущению от новообретенного жаргона не было предела. — Ты сколько спал-то сегодня?

— Да не гунди ты! Мне ж на работу не надо, так что мог себе позволить!

Яна качала головой, не зная, то ли смеяться, то ли плакать:

— Пап, ты лучше про поездку в Германию думай, а то у тебя острая форма интернет-зависимости зарождается. Не слыхал, что если долго-долго смотреть на мемы, то на ладошках волосы расти начинают?

— Бугага, — серьезно ответил отец. — Над этим баяном уже мой дедушка не ржал, когда Берлин брал.

Очевидно, что время он проводил далеко не только в высоколитературных группах. Дочь его отупело пыталась отыскать в мужчине напротив признаки отца. Это был совершенно другой человек с тем же лицом, но в этом инопланетянине угадывалось гораздо больше жизненной энергии, чем вчера. И потому Яна решила отложить воспитательные мероприятия на когда-нибудь потом. Да и вряд ли кто-то умер от переизбытка мемов и баянов в соцсетях, так что пока папа не начал подписываться на пацанские паблики, тревогу бить рано.

Все воскресенье у Вадима ушло на выработку привычки. В принципе, он и раньше был уверен, что сожительствовать с кем-то — сущий ад, но теперь к его знанию добавилась ещё и решимость хотя бы попытаться. Бобик оказался ласковым и добродушным, и когда не тявкал, то даже мог чем-то понравиться. Вадим всеми силами пытался сосредоточиться на этом ощущении, но едва псина подавала голос шаткие настройки на миролюбие летели к чертям.

Выгуливать неугомонную болонку приходилось практически каждый час, потому что когда тот начинал поскуливать у двери, воображение Вадима тут же рисовало живописные вонючие кучки, и потому он сразу же бросался на призыв к прогулке. Через четыре подобных эпизода до новоиспеченного собаковода дошло, что эти правила понял и Бобик — и теперь нарочно и с увеличенным задором скулил, зная, что на Вадима это произведет должный эффект. Неизвестно, кто кого дрессировал, но к вечеру было подписано мирное соглашение о выгуле не чаще трех раз в день, а когда подрастет, то хватит и двух!

И какими же неведомыми тропами судьба привела в его дом Светину собаку? Вадим бы предпочел, чтобы сама света поскуливала сейчас в его прихожей. Хотя нет — та потенциально способна создать проблем на порядок больше. от отчаянья он насильно заставлял себя радоваться тому, что сравнительно легко отделался, но на это тратилось все больше энергии.

Оказалось, что бывает и хуже, чем назойливое тявканье и выгулы с мешочком и совком — к этому как-то можно еще привыкнуть. Но вот быть втянутым в местный клуб собаководов-любителей Вадим совсем не мечтал. сначала к нему подошел мужчина с маститой овчаркой и заговорил так, словно они с детского сада знакомы:

— Пацан или девчонка? — он указал на щенка, но ответа даже не собирался ждать. — Ишь, белый какой! Ты его каждый день, что ли, стираешь? симпатя-я-яга! А ты, брат, не тушуйся конечно, такая собачушка тебе солидности не прибавляет, — он многозначительно глянул на свою — грозную и черномордую, но лучше уж такая собака, чем никакой, верно?

Вадим до этого момента тушеваться и не собирался, а теперь сразу приуныл. Но у подошедших чуть позже женщин никакой дискриминации по росту домашних питомцев не наблюдалось:

— Ой, а это у вас мальтезе? Я таких только на картинках видела! — верещала хозяйка небольшой дворняжки.

— Если моя шпана вашу прелесть заметит, то у меня выпрашивать начнет! — восхищенно добавила дама с далматинцем.

— А можно погладить, он чужих не боится?

— Такой респектабельный мужчина с мальтезе — это уже за гранью сексуальности! это заявление первый мужик пропустить мимо ушей не смог:

— Зинаида, что ты несешь?! У меня вообще немецкая овчарка! Лучше помалкивай, если в брутальности не разбираешься!

Вадима мелко-мелко трясло и даже голова начала немного кружиться от перенапряжения. очень захотелось позвонить Яне и поплакать в трубку. Но он, естественно, не мог себе этого позволить, потому просто прикидывал в уме перенос расписания выгулов — так, чтобы ни одной собаколюбивой души больше случайно не встретилось.

Но последний удар судьбы все же подкосил его — к ним неслась бабуля с подозрительно противной белой псиной, очень сильно напоминающей Бобика. Мохнатая морда, заметив и словно узнав в нем своего похитителя, встала колом и зарычала так, что у Вадима сердце остановилось.

— Ого! А я смотрю, в нашем ряду болоночников прибыло! — кряхтела ненормально счастливая старушка. — это хорошо еще, что они разных подпород, а то издалека можно было бы и перепутать!

Болоночников. Подпород. Подпород болоночников. Мыслительный процесс у Вадима впервые в жизни вошел в полный стазис, а глаза закрывало пеленой. Все его силы уходили только на то, чтобы оставаться в вертикальном положении.

— У меня ж давеча снежинку похитили какие-то ушлёпки! Но она у меня девочка боевая, как и все болонки, так что сбежала и домой вернулась, — от ее скрипучей радости закладывало уши. Но ты со своего глаз не спускай, а то повсюду негодяи только и ждут, чтоб болоночку какую оттяпать! Как красавчика-то зовут?

— Вадим, — ответил Вадим, чтобы его не заподозрили в необщительности.

— да нет! Я про собачку! — бабуля оттащила свою псину от его ботинка, в который та успела вцепиться.

— А. Бобик.

— Бобик, Бобик, симпатичный лобик! — на ходу сочинила старушка и загоготала, поддерживаемая всеми остальными.

Путь домой занял вечность. Вадим считал про себя и заставлял передвигать ноги в такт этому счету, чтобы соблюдать хоть какой-то ритм, но голос бабули его догонял: «Вадим! Вы с Бобиком теперь просто обязаны приходить к нам со снежинкой в гости! Посидим, потрещим по-болоновски о своем! А может, и потомство какое болоночное…»

это было слишком до такой степени, что Вадим даже через два часа допускал мысль о том, чтобы сдаться. К сожалению, он этого не умел. до сих пор оказавшаяся легкой жизнь его к таким испытаниям подготовить не успела. зато в охлажденной душем голове созрел план — ему срочно нужен отдых. Где-нибудь в Италии, например. заодно и в филиале, который без непосредственного начальства, наверное, скучает. домработница за двойную зарплату и за Бобиком присмотрит, и за всей остальной нечистью, что еще может завестись в этом проходном дворе, который он раньше называл домом. А Вадиму срочно надо отдышаться.

Яна очень старалась проявлять инициативу, чтобы угодить отцу, но возможностей для этого уже не осталось — Денис успел озвучить такое количество идей, которые «Нефертити» будет реализовывать еще ближайшие лет двести. И даже обычных текущих задании дополнительно взять стало невозможно они совместными усилиями успели уже разгрести тот завал, что творился в отделе экономразвития на момент их прихода. И даже эксцессы закончились, словно сговорились. Таким образом, у Яны для отца были две новости — и обе плохие: внезапное расставание с «женихом» и продолжающаяся пассивность на рабочем месте.