Как он и ожидал, у Яны сразу изменились планы на вечер. Она буквально вылетела перед его машиной и замахала руками. И только он притормозил, сразу заскочила внутрь, задыхаясь:

— Что-то с Бобиком случилось?!

— Нет, с чего ты взяла?

Она растерянно смотрела на него, но Вадим уже прибавил газу, оставляя позади одинокого Дениса.

— Но… ты по телефону… с кем разговаривал?

— Ты хотела поехать со мной? Так бы и сказала сразу, а не выдумывала повод, — он беззастенчиво над ней издевался.

Яна, конечно, быстро сообразила, что к чему.

— Вот же… подлый гад. Нелюдь! — она придумывала, чем бы еще его уязвить, но ничего толкового не придумала. — Нелюдь невоспитанный!

— А меня вообще не воспитывали, — ответил он, радуясь, что Яна не потребовала немедленной остановки — а значит, смирилась с тем, что ей придется провести в его обществе какое-то время. — Мать слишком меня любила, но я тогда совсем маленьким был. А отец общался только с водкой, а не со мной.

Он почувствовал, что она смотрит прямо на него.

— А может, ты поэтому любить не умеешь? Из-за отца… из-за своего детства.

Этот разговор ему уже не нравился, потому пришлось просто закончить:

— Может. Или я унаследовал его характер — жить только ради себя и топтать всех, кто оказывается рядом. Ну так что, едем смотреть, что там с Бобиком случилось?

— Вадим, — она позвала совсем тихо, но он сделал вид, что не расслышал.

Глава 15. Когда мы есть

Это был странный вечер, наполненный эмоциями и событиями. Хороший вечер. А теперь Яна ехала домой в такси и не могла отделаться от мысли, что что-то сделала неправильно.

Хотя сначала все было просто. Единственный парадокс заключался только в том, что в любой момент она была вольна уйти, но так и не находилось ни одного повода, чтобы это сделать. Они выгуляли совершенно здорового Бобика, а потом снова очутились в квартире. И если Вадим заманил Яну в машину обманом, то дальше уже списать все только на его вину было невозможно — просто так закрутилось, слово за слово, шаг за шагом, и вот — она снова тут.

Вадим переоделся в домашнее, и ее сбивал с толку его вид. Яна уже давно заметила, что в деловом костюме Вадим выглядит чуть менее человечным, а в такой простой футболке, как и тогда, в Милане, в нем появлялась неопределяемая на первый взгляд реалистичность — дескать, вот я, настоящий, именно с такими взлохмаченными волосами и улыбкой во взгляде. Хотя нет… улыбка во взгляде у него появлялась только тогда, когда он сам этого хотел.

— Закажем пиццу или приготовим что-нибудь? — он отвлек Яну от сосредоточенного разглядывания Бобика.

— Приготовим? — она переспросила глупо, но тут же заинтересовалась. — А ты умеешь готовить?

Похоже, он это воспринял, как сделанный выбор, и потому отправился на кухню.

— Да брось. Ничего я толком не умею. Так, макароны сварить или картошку пожарить. Только то, что необходимо для выживания.

Яна уже шла за ним:

— А я и картошку ни разу не жарила, — призналась она честно.

Он повернулся и изобразил удивление:

— Вообще? — Яна кивнула, ведь смысла рисоваться не нашла. — Вот это я понимаю — избалованный ребенок! Кому-то достанется просто идеальная жена.

Он усмехнулся, но Яна посчитала сарказм неуместным:

— Как будто сложно научиться! Просто не было необходимости. А ты, значит, в жены ищешь только идеальную домохозяйку?

— Я вообще себе в жены никого не ищу, — Вадим ответил на автомате, сосредоточившись на исследовании продуктов. Достал откуда-то из нижнего ящика сковородку. — Так что, картошку жарим? Можно еще салат какой-нибудь зафигачить, если огурцы остались.

Яна не спорила. Даже может и помочь, раз ему вздумалось разыгрывать из себя повара-любителя. Уж с нарезкой овощей она как-нибудь справится. Выяснилось, что огурцами ее баловать не собираются, пока она не почистит картошку. Ну что ж, врагу не сдается наш гордый Варяг, а Яна перед трудностями не тушуется. Однако ж минут через десять Вадим отобрал у нее картошку, заявив:

— Нам после твоей работы жарить нечего будет. Я сам закончу, а ты иди поищи в холодильнике что-нибудь для салата.

Его насмешку она близко к сердцу принимать не собиралась — не всем суждено расти в бедной семье с отцом-алкоголиком. Некоторые вынуждены пробиваться с домработницей, которая к своей плите никого не подпускает. Но пол-огурца спустя этот зануда опять нашел к чему придраться:

— Хотя бы немного потоньше режь.

Яна выбрала самый увесистый из кусочков и кинула в него, чтобы продемонстрировать свой ответ. Ломтик ударился о плечо Вадима и плюхнулся на пол.

— М-да… — он даже глазом не моргнул. — Кажется, после того, как ты научишься жарить картошку, будешь учиться мыть полы.

Яна же, наблюдая, как он терпеливо поднимает с пола кусочек и выкидывает в ведро, вдруг решила, что она тут не для того, чтобы отношения выяснять, поэтому сменила тему на более мирную:

— А почему у тебя домработница ужин не готовит?

— Если честно, то я не выношу посторонних дома. Особенно когда возвращаюсь уставшим.

Она улыбнулась:

— А меня притащил.

— Только для того, чтобы самому огурцы не резать. А если серьезно, то я почти и не ужинаю дома — гораздо проще заехать после работы куда-нибудь перекусить.

Яна уже управилась с огурцом, поэтому перешла на помидоры. С ними договориться было посложнее, но и эти красные мерзавцы от ее ножа не укроются.

— Тогда почему мы не заехали куда-нибудь перекусить, а жарим картошку?

— Потому что если бы я хоть где-то остановился, то ты бы сразу начала думать. И в этом случае тут бы уже не оказалась.

Она столкнулась взглядом со смеющимися глазами.

— То есть я тут потому, что не успела подумать?

— Конечно, — он дорезал картошку и вытер руки полотенцем. — Да перестань ты уже, умоляю. Мы держимся на расстоянии только благодаря твоим ненужным думам.

— Чего ты добиваешься, Вадим? — она даже о помидорке позабыла. Вместо ответа он только усмехнулся и сделал вид, что, кроме бутылки с растительным маслом, его ничто не занимает. — Затащить меня в постель, а потом потерять интерес?

— Давай проверим, — он повернул голову к ней вполоборота, но хитрую улыбку разглядеть позволил.

— Ну уж нет!

— Нет так нет. Оставайся сегодня на ночь у меня.

— Что? — Яна даже рассмеялась от неуместности озвученного предложения.

Теперь он смотрел на нее, оставив шипящую сковороду позади.

— Я предложил тебе переночевать сегодня тут. Ничего не будет, обещаю. И режь помидоры побыстрее, а то мы до салата не доживем.

Вместо этого Яна вообще отложила нож.

— Зачем ты просишь меня остаться, если ничего не будет? — ее на самом деле занимал этот вопрос.

Он легко пожал плечами:

— Чтобы ты привыкала ко мне. Чем больше времени мы проводим вместе, тем ближе становимся — разве ты этого не заметила?

Еще как заметила. Потому-то и старалась держаться подальше. Всегда, когда они оказывались где-нибудь наедине, атмосфера становилась странной, давящей, и тем самым порождала ненормальные разговоры — такие, как этот.

— Вадим, я обещаю подумать над возможностями при условии, если ты признаешься, что влюбился.

Он мог бы и соврать. Яна даже хотела, чтобы он соврал и после этого посчитать себя победительницей. И лишь потом она решит, что со своим призом будет делать.

— Яна, я обещаю подумать над возможностями. При том же условии.

Иногда у нее появлялось ощущение, что они играют во что-то очень похожее. Нет-нет, она ему определенно нравится — а иначе вряд ли бы он стал так напрягаться. Он одновременно и напирает, и оставляет полную свободу действий. И ведь мог бы подойти сейчас, обнять, притянуть к себе, но не делает даже шага. Это настолько очевидно, что у Яны появилось желание спровоцировать этот шаг. Проверить, что сильнее — его влечение, о котором он уже упоминал, или самоконтроль. Пока с явным перевесом побеждает второе, но только первое свидетельствовало бы о ее сокрушительной победе. Но она остановила внутренний порыв — если речь идет о страсти, то та непременно заявит о себе.

Запах жареной картошечки сводил с ума, но на вкус подгоревшая дребедень несколько разочаровывала. Яна не спешила критиковать, тем самым показав своему извечному обидчику положительный пример. Он же не стал озвучивать выводы о салате. При этом оба понимали причину затянувшегося за ужином молчания, и оттого стало только смешно. Ничто так не сближает людей, как совместное уничтожение совместно испорченного ужина.

И после Яна могла бы уйти, но каким-то образом оказалась перед телевизором, держа на коленях тазик с самодельным попкорном. Точно так же — слово за слово и шаг за шагом — она перемещалась из одной непонятной точки в другую. И началось с того, что в голове ее мелькнула мысль о крышке на кастрюле с попкорном, но была проигнорирована, а Вадим на что-то отвлекся. Зато когда со стороны плиты стало щелкать и стрелять, они синхронно спрятались за стол.

— Надо закрыть! — смеялся Вадим, но сам почему-то к взрывоопасному объекту не спешил. — Быстрее!

Яне пришлось проявить отвагу и броситься с крышкой на кастрюлю. Большая часть попкорна была спасена и даже съедобна. Остальное же пришлось собирать веником. И после такого нервного перенапряжения Яна просто не могла не оказаться перед телевизором с тазиком попкорна.

— Что будем смотреть? — она поинтересовалась, когда Вадим плюхнулся рядом.