- Я не одна…

- Что ты сказала?!

Глава 16.

- Говорю, не пущу тебя, Богдан Александрович, ровно также как ты меня утром. Впрочем, - нянька довольно улыбается, - можешь постоять под дверью, кричать, пасть на колени и умолять передумать. Как делала я...

Что позволяет себе эта девушка? Врет же. А тон?

- Ты играешь с огнем, Валерия Михайловна. Лучше закрой рот.

- А то что? Я больше не твоя служанка. Уходи!..

Никогда не бил женщин, а только из-за них. Крайне редко повышаю голос, но сейчас Майская провоцирует. Кажется, мне действительно нужно уехать. Я забуду Валерию, тем более с подменной вариацией пассии у меня точно проблем не возникнет.

А Майской я бы посоветовал укоротить длинный язык и наконец, насытиться меркантильностью, чтобы до старости лет не жить с котами. Ни один уважающий себя мужчина не потерпит такой выскочки.

- С твоим характером, Валерия Михайловна, можно быть и красивее.

Каюсь. Не сдерживаюсь от завуалированного оскорбления, разворачиваюсь, ступаю обратно к лестнице, но Майская точно бросает отравленный клинок мне в спину.

- Уходи-уходи, а то сейчас Наура позову! Охранник тебе устроит…

Стоп. Я замираю и будто превращаюсь в камень. Ощущаю, как кровь бурлящими потоками распирает вены, пульсирует, кипит во мне. Перед глазами темнеет, а внутри нарастает ярое чувство собственности.

- Повтори.

- Ой…

Стихают звуки, и размывается пространство вокруг нас. Вся планета словно уменьшается до размера чертовой парадной с зелеными стенами и пыльным кафелем на полу. Как в вакууме. Мне не хватает кислорода и в этой самой пустоте, я слышу тревожные порывы дыхания Майской.

Медленно, слишком медленно я снова иду к проклятой однушке и с каждым моим шагом взгляд няньки все больше краснеет от слез. Она гордо выпрямляется, сильно напрягает подбородок и губы, трясется вся. Испугалась.

- А… а что ты хотел? Самара же науськивала, мол, нянька соблазняет охранника. Знаешь, правду рассказывала вот только… все как раз наоборот. У Наура больная душа, он страшный одержимый человек!

- И ты пожалела его, да? Да, Валерия?! Тебя спрашиваю?

С самого утра я на взводе. Сегодня худший день за последние пару лет. Трудно объяснить мое состояние оно подобно аффекту.

Неблагодарная Валерия противится, по-прежнему не убирает руку с дверного косяка, зато пугливо вжимает голову в плечи и жмурится. Теперь неважно.

- Ай, что ты делаешь Богдан Александрович?! Мне больно!

Не церемонюсь, отталкиваю девушку, чтобы беспрепятственно войти в квартиру. Хотя страж из Майской так себе. Пусть обижается и визжит, без разницы я должен увидеть Наура. На нервах шагаю по узкому, тесному коридору, кажется с голубыми обоями, не знаю, мне не до них.

Неужели охраннику было мало предупреждающего удара? Обещал ведь. Трус, такой же, как нянька, спрятался в квартире, но ничего. Теперь нас ждет разговор с особой жесткостью. Никому не позволю прикасаться к чужому.

- А ну, иди сюда су…кхм… добрый вечер…

- Так ночь уже…

Что за вздор? Не сбит, но обескуражен.

Останавливаюсь посреди небольшой кухни. Я вижу двух пожилых людей. Седого мужчину в белой майке и семейных трусах. И женщину в длинной ночной сорочке, она боится меня, выглядывает из-за старика, прикрывается руками. На мгновенье впадаю в ступор, но дипломатия, присущая любому грамотному бизнесмену срабатывает рефлексом.

- Прошу прощения за поздний визит.

- Нет-нет, Богдан Александрович. Проходите. - Мужчина лоялен, он добродушно улыбается и приглашает меня к столу. Обращается к супруге. – Ольга, ставь чайник! Такой уважаемый гость приехал!

Перед тем как любезно принять его слова, разворачиваюсь, нахожу Валерию, где оставил – рядом с порогом. Прикинулась вешалкой для тряпок и делает вид, что ее нет. Рассерженно хватаю девушку за локоть, склоняюсь максимально близко к лицу:

- Ты еще пожалеешь об этом конфузе Валерия Михайловна.

- Стало быть, неприятно ощущать себя полным идиотом, Богдан Александрович? А я с таким чувством каждое утро вставала в твоем доме и засыпала.

Недовольно шипит нянька.

- Не прибедняйся. Аферистка.

Мой пульс ускоряется до максимальных оборотов, крепче сжимаю ладонь на хрупкой руке Майской, и в наших глазах точно пламя искрится. Обоюдное. Пожирающее. Не знаю, то ли хочу поцеловать няньку, то ли наказать. Не решил. Одно скажу точно, эта шарлатанка наполняет меня эмоциями. Драйвом. Желанной порцией адреналина.

Утыкаюсь в ее макушку, вдыхаю сладкий аромат шампуня.

- Богдан Александрович, не стойте на пороге, - пожилой мужчина накинул трико и робко вторит приглашение.

Думаю, он родственник няньки. Я отпускаю Валерию и собираюсь шагнуть, но девушка задерживает меня, прислонив ладошку к груди.

- Богдан, в нашем доме снимают обувь.

Что ж. Условно я на чужой территории, поэтому следую правилам. Сажусь на пуф, развязываю шнурки.

- Лерка! Обалдела! – к нашему трио бежит заполошенная хозяйка, отталкивает мужа, меня удивляет, подлетает ближе. – Не нужно, Богдан Александрович, так проходите. Дочка у нас с ума сошла!

- Все в порядке, я ценю труд. Мне будет неловко осознавать, что после моего визита вам придется мыть пол.

- Да ваши кроссовки чище паркета!

Я ухмыляюсь и бросаю колкий взгляд на покрасневшую няньку. Так ей и надо.

- Мама! – топает ногой в оранжевом махровом носке.

- Что мама?! Лерка, язык как помело!

- Этот господин уволил меня, выгнал и даже не объяснился!

- А ну-ка, ша! Быстро закрыла рот и пошла на кухню. – Кажется, в прошлой жизни старушка была генералом белой армии или кого похуже. Божий одуванчик в ситцевом халате определенно на моей стороне и это радует. – Богдан Александрович, пожалуйста, не разувайтесь.

Даже я не хочу связываться с родственницей Валерии, поэтому оставляю шнурку и снова встаю, поправляю футболку. Мне чудовищно жарко от накала, который устроила Валерия. Сдергиваю пиджак, а старушка услужливо вешает его на крючок.

Собирался было сделать шаг, но юркая женщина весьма резво для почтенного возраста подлетает ко мне и словно клещ впивается в руку. Ошарашенно смотрю на нее сверху вниз и замечаю на поблекших глазах слезы.

- Золотой вы наш человек, спасибо.

- За что?

- Как выручили, как уберегли… да коли не вы… - А дальше мне остается с каждым новым словом из уст старушки все выше и выше поднимать брови. Какие недобросовестные кредиторы? Ахмед? Мага? Женщина говорит быстро, отчетливо, наивно выкладывает всю подноготную. – Лерочка, дочечка наша на такие риски пошла, здоровье угрохала. Бога не постыдилась…

- Мама! Замолчи!

Бешеной фурией несется Майская из-за угла, если б не махровые носки, то пятки ее точно задымились.

- Ну почему же, Валерия Михайловна? Мне очень интересно.

- Это тебя не касается.

Твердо и холодно отвечает, будто старушка задела по самому больному. Сокровенному. Тому, что долгое время гложет изнутри. Я не обделен тактом, поэтому в душу с расспросами лезть не собираюсь. Не сегодня. Не хочет говорить не нужно, пусть Валерия сохранит свою беду втайне.

А завтра с утра я напрягу людей из спецслужб и выясню все что пожелаю. К слову, кредиторам уже финал прописан без права на амнистию.

Прекрасная половина гуськом топают спереди, я медленно шагаю позади. На кухне у Майских горит желтый плафон и стильный современный интерьер за исключением клеенки на столе.

- Вот сюда, Богдан Александрович, - щебечет старушка и отодвигает мне стул.

- Благодарю.

Родители усаживаются напротив, разглядывают меня как под лупой, словно музейный экспонат. Я сохраняю доброжелательный настрой, сначала рассматриваю вилки, проверяя на чистоту, потом вазочку с чем-то белым. Кажется сметаной.

Лохматая нянька отвернута спиной и хозяйничает у плиты, демонстративно скребет поварешкой по кастрюле, чтобы мы все поняли, как она рассержена.

- Неприятного аппетита, Богдан Александрович.

- Лерка! – хором голосят родственники.

Восхитительно. Поведенческая линия родителей мне знакома и скучна до изжоги. Я уже привык, что люди трепещут, склоняют головы и долго обдумывают слова, перед тем как начать диалог.

Но Майская переигрывает. Вообще, я терпелив и до недавних пор вывести меня из равновесия практически никому не удавалось, но Валерия Михайловна знает толк в подстрекательстве.

Специально берет ложку, дышит на нее, а потом полирует краем своей футболки, загребает сметану и неаккуратно плюхает мне в тарелку. Бросает вызов, прожигая глазами точно хитрая лиса. Меня это злит и одновременно заводит, а родители притихли с багровыми лицами.

- Извините, Богдан Александрович, обычно Лера у нас кроткая и спокойная.

- Я знаю. - В отличие от няньки я соблюдаю этикет, насаживаю на прибор… тесто… или… - А это что?

Валерия опирается на кухонную тумбу и скрещивает руки на груди.

- Вареники с картошкой и шкварками.

В силу образования мне известно понятие – кварки. Но это из раздела физики и к вареникам никакого отношения не имеет. Наверное, послышалось.

- Шкварками?

- Да. Перетопленное сало. Между прочим, очень вкусно, гораздо вкуснее лягушачьих лапок, которые подают в вашем доме. Попробуйте! – давит, давит на меня Майская. – Вот этими ручками лепила. Сама!

- Похвально.

Запускаю угощение в рот, а родители дыхание затаили. Волнуются. Но… черт побери, это действительно вкусно. Жирно, конечно, и с холестерином, однако, мои рецепторы сейчас почти на грани блаженства.

Время близится к четырем. Мы с родителями ведем непринужденную беседу и пьем чай. Валерия как на иголках не желая садиться с нами, моет посуду. Переставляет с места на место перечницу, боится возможных откровений матери.