– Кольм! – прозвучал строгий голос. – Тебе нужно делать работу.

– Да, Аббатиса. Я этим и занимаюсь.

Франческа застыла, глядя, как Кольм поочередно оседлал трех женщин, вонзаясь в них и изливая в их лоно свое семя.

– Да здравствует новое семя! – произнесла Аббатиса.

– Церемония окончена! Неужели Ида?

Кольм снизу смотрел на Франческу.

– Взгляните на ее лицо. Она еще не готова.

– Мы не можем ждать, – сказала Аббатиса. – Если она не пойдет с нами, мы ее оставим.

– Так тому и быть, – подхватил хор голосов. В этот момент Франческа проснулась.

Она лежала в своей постели и дрожала от страха. В полной причудливых теней комнате был кто-то.

Это не Кольм. Она бы узнала его... Кто-то другой. Но он ей тоже знаком... ...Поцелуи... его запах, ощущение его тела, его пугающей ярости... Он выследил ее. Она так этого боялась.

– Кто здесь? – прошептала она, приподнявшись. Тело ее напряглось.

Если это Алекс, если он пришел осуществить свою угрозу, она легко не сдастся. Поднимет шум, будет кричать, прежде чем он шагнет за порог.

– Шшш... это Миэр.

– Я так и знала, – пробормотала Франческа. – Не подходи ко мне. Тебе не удастся меня увезти...

– Я и не собираюсь, черт возьми. Я просто принес тебя в твою комнату, как и прошлой ночью.

– Что?! – О Боже, все перепуталось. Ее враг здесь? Он часть ее сна? Она не помнит, как покидала комнату, как снова очутилась в постели. Она ничего не помнит.

– Шшш...

– Я просто... – Она осеклась в замешательстве. Кажется, с ней действительно что-то случилось. Появилось ощущение, что она обожгла руки и что Кольм где-то рядом.

Алекса она почему-то не видела, только слышала его голос.

– Я хочу спать, – прошептала она. Господи, что он здесь делает? Как попал сюда? – Что ты здесь делаешь?

– Считаю до ста, – пробормотал он. – Подвинься. Я сяду рядом, поговорим.

– Не хочу. Ты достаточно наговорил, когда мы виделись в последний раз. Называл меня лгуньей, предательницей. Убирайся!

Она зарылась головой в подушку. Что же все-таки произошло этой ночью?

– Послушай меня, – продолжал Алекс. – Я принес тебя вчера наверх, когда ты потеряла сознание в библиотеке.

– Я не...

– И сегодня тоже.

Нет. Да. Какое-то мгновение, когда она стояла на парапете... но все казалось таким реальным...

Это не могло быть реальным... Она не может допустить, чтобы это было реальным.

– У меня галлюцинации, – прошептала она. Но Алекс реальный, в этом она совершенно уверена.

Но почему он здесь? Почему преследует ее? Его гнев, его поцелуи, его вражда к Кольму – она не может от них избавиться. Возможно, он тоже призрак в ночи, игра ее воображения.

Или это она существует только в его воображении? Франческа пытается сосредоточиться, но мысли путаются.

– Ты... мерзавец... ты ведь специально мне позволил бежать, да?

– Возможно.

И тут ее осенило. Словно камень лег на сердце.

– Тебе нужен Кольм.

– А я нужен ему, – пробормотал Алекс.

– Его здесь нет.

Странно! Ведь она видела его... в своих мечтах... и все время ощущала его присутствие.

– Он появится.

Она сжала кулаки; ей хотелось ударить его, прогнать и спасти Кольма.

И спасти себя. Прикидывается добрым, а сам оклеветал ее, собирался бросить в тюрьму за предательство, пожелал сгнить в аду.

А что, если сказать ему, что она нашла бумаги?

Ха! Он скажет, что они были у нее с самого начала, и сочтет это очередным обманом. Как и ее невинность.

О Боже, и это еще не самое плохое...

Она задрожала. Что происходит?

– Кларисса говорит, что он все еще в Германии.

– Возможно, был там, месяц назад. – Именно тогда Алекс вынудил ее угрозами вернуться с ним в Англию. – Но сейчас он здесь. Он чего-то ждет, Франческа.

– Я не позволю тебе близко подойти к нему! – горячо воскликнула она.

– Он не тебя ждет.

– А ты ждешь. Господи, если ты не уйдешь и не оставишь меня в покое...

– Последние три дня я жил в библиотеке, Франческа. – Она откинулась на подушки, близкая к истерике.

– Черт побери, кто угодно может поселиться в этом доме.

– Я скажу тете Иде, – пригрозила она. – Она... она...

– Она убьет меня. Она способна на это. Но ты этого не сделаешь, Франческа, потому что знаешь: я наблюдал за тобой эти две ночи. В том сооружении внизу есть нечто, что пугает тебя до безумия.

Дело не в алтаре, подумала она. Что бы он ни увидел, что бы ни приснилось ей, это не имеет отношения к алтарю.

– Это алтарь и исповедальня. Кто-то из предков, не имевший постоянного пристанища, нашел его на Востоке и привез сюда. И в нем нет ничего таинственного и злого. Его установили у стены, и никто не осмеливается сказать вслух, что нужно от него избавиться.

– А позади что?

– Просто стена... Запретная...

– Ты оба раза входила в дверь исповедальни и исчезала.

– За дверью ничего нет.

– Это только так, кажется, потому что спустя двадцать минут я находил тебя там, на полу, без сознания.

– О! – Сны? Крики? Наказания? – Это невозможно.

– Но днем...

– Это просто стена, Алекс. Все остальное ты придумал.

– Но тебя-то я не придумал. – Впрочем, иногда ему так и казалось, особенно в те дни после ее отъезда из Миэршема. Но он гнал от себя эти мысли, старался не думать о том, что чувствует сейчас, когда сидит рядом с ней на ее узкой девичьей постели.

– Мне не хочется говорить об этом.

– Хорошо, не будем.

– Ты должен уехать.

– Нет, – заявил Алекс. – Об этом не может быть и речи.

Франческу наконец сморил сон, а Алекс втиснулся в неудобное кресло, единственное в этой комнате, до того узкой и маленькой, что Франческа, с ее стремлением к свободе и увлечением живописью, чувствовала себя здесь, как в клетке. Недаром при первой же возможности она вопреки воле тетушек уехала в Берлин, где занялась своим любимым делом.

Златокудрый мальчик Кольм, кумир двух старых дев, поселил Франческу в пансионе, где жила Сара, и вряд ли это было совпадением. Именно там Франческа и ждала Кольма.

Кольму были подчинены все, поскольку он обладал выдающимися способностями и руководил всем процессом. У него была такая же тактика, как у знаменитой исполнительницы экзотических танцев, – заставлять всех ждать.

Алекс скрестил ноги, устраиваясь поудобнее. Такая безобидная комната. Увидев Брейдвуд, он почти готов был поверить в историю Франчески. Если бы не было Кольма.

Но Кольм вырос здесь, и это означало, что обыденность может породить не только убожество, но и зло.

А зло расползается повсюду.

И Алекс должен его остановить. Остановить Кольма. Это дело всей его жизни.

И никто не сможет ему помешать.

Он ей привиделся, решила Франческа, проснувшись на следующее утро и обнаружив, что в комнате никого нет. Все это было так страшно: ее ночные прогулки; ее сны, похожие на явь; появление Алекса, его ненависть к Кольму и совпадения...

Алекс появился здесь не случайно. Он, великолепный тактик и намеренно дал ей уйти, чтобы она привела его к Кольму.

Если бы только она увидела Кольма, предупредила бы его об опасности.

Но ты же видела его вчера – прошлой ночью... разве нет?

Нет – это ужасно, нет... Ее вновь охватила тревога. Это не был Кольм. Кто-то другой. Связанный с таинственной Аббатисой, о которой говорила Сара.

Верно. Речь шла об этом и о семенах.

Франческа немного успокоилась. Посадка семян. Она увлекалась этим в детстве, и в результате получился цветник, где они с Клариссой теперь собирали цветы.

Они и сегодня туда пойдут, как вчера и позавчера.

Некоторое однообразие, но оно успокаивает. А все остальное – результат ее снов.

Алекс осторожно спустился с чердака, где спрятался на рассвете, чтобы Франческа не обнаружила его, когда проснется, и сейчас рассматривал ее комнату, которая все еще хранила ее запах.

Комната выглядела достаточно мрачной и навевала тоску. Бедная маленькая Франческа не знала детства, тетки превратили ее жизнь в настоящий ад.

В углу, правда, все же стоял мольберт, значит, рисовать ей не запрещали. На полке он увидел ее рисунки и взял один с изображением юноши. Наверняка Кольм.

Она рисовала его с любовью. Светлые глаза полны оптимизма; лицо открытое, юное, чистое, без следов порока.

Что же повлияло на него в детстве, что превратило его в харизматического лидера, которому удалось повести за собой легионы мужчин и женщин, заставить их выполнять его волю?

Алекс не увидел этого в миниатюрном портрете. Он лишь почувствовал руку Франчески и понял, что она рассказала о себе правду. Быть может, не всю.

Теперь он ей почти верил.

Хотел верить, потому что по-прежнему желал ее и не мог смириться с тем, что она – неотъемлемая часть замыслов Кольма Хейнрикса.

И в этом была его слабость.

Алекс раздраженно подумал, что теряет драгоценное время. Но что-то в этом портрете врага завораживало его. Он понял, в чем притягательность Кольма.

Кольм излучал красоту и уверенность... безграничную веру в будущее. И был близок к достижению цели.

Были тысячи причин, благодаря которым Кольм возвысился над толпой. И всего одна, чтобы уничтожить его.

Алекс поставил портрет на полку, но тут же снова взял его.

Что-то было не так; подставка казалась толстой, словно ее чем-то набили.

В стане врага все вызывает подозрение.

Он вытащил картонку, и стопка тончайшей бумаги выпала из рамки.

Ему не нужно было даже раскладывать и расшифровывать листки; он знал совершенно точно, что это такое. И почувствовал себя преданным. Словно ему вонзили нож в горло.

Эти бумаги с самого начала были у Франчески.


Сара никогда не умрет, мрачно размышляла Франческа, сидя за завтраком. Пока Кольм жив, этого не случится. Значит нужно, чтобы он умер?