– Я не разговариваю с незнакомыми мужчинами, – высокомерно заявила она, не в силах оторвать от него глаз. Потом заставила себя отвернуться. Он слишком соблазнителен, слишком опасен. Воплощение секса и греха. Она не сможет себе это позволить. Даже с ним. Даже в этом волшебном сне.

Он схватил ее за руку.

– Но мы уже знакомы, любовь моя. – Она замерла.

– Знакомы?

– Разумеется. – Он привлек ее к себе.

О, это замечательный сон, прекрасный, прекрасный... Филиппа прижалась к его груди, чувствуя его жар, его возбуждение, наслаждаясь ощущением его крепкого тела.

– Кто ты? – прошептала она.

– Зови меня, как хочешь, – прошептал он ей на ухо.

О Боже, это так соблазнительно. Она может назвать его именем человека, живущего в ее мечтах. Может обрести возлюбленного, который воплотит в жизнь все ее запретные желания.

Посмеет ли она?

– Ты так прекрасна. – Он положил руки ей на плечи. – Так желанна. Чаровница на дожде. – Его руки обвились вокруг ее талии. – Как же я тебя нашел? – Он обхватил своими большими руками ее грудь, провел пальцами по соскам, и она задрожала. – Я ни за что тебя не отпущу.

– Не отпускай, – прошептала она, выгибаясь ему навстречу и подставив губы для поцелуя.

Он прикоснулся губами к ее губам сначала робко, потом впился в них с жадностью и словно замер.

Филиппу никогда никто не целовал так. Она не знала настоящей ласки. Волна самых невероятных ощущений захлестнула ее. Он повернул ее к себе, расстегнул платье, спустив его с плеч, осыпал поцелуями ее шею, грудь. Потом обхватил губами ее сосок, от чего она ощутила дрожь во всем теле.

Филиппа вцепилась в его плечи – его широченные плечи, – а он, прижав ее к дереву, наслаждался тугими бутонами ее груди, лаская их губами, языком, пока она едва не лишилась чувства и не взмолилась о еще большем наслаждении.

– Я хочу тебя всю без остатка, – прошептал он, – хочу, чтобы ты принадлежала мне. Скажи, что это возможно. Не исчезай из моей жизни.

– Да разве я смогу? – простонала она.

– Послушай. Мужчина вовсе не так желает обладать своей любимой – не на холоде и дожде. – Он стал застегивать ей платье, не переставая ее целовать, шепча слова любви, которые она так жаждала услышать. – Скажи, что пойдешь со мной. Я хочу тебя. Только ты можешь прекратить мои мучения, богиня. Я должен знать, что ты хочешь этого. Хочешь меня.

О да, да. Да. Я хочу этого. Я хочу тебя...

– Я хочу тебя, – выдохнула она.

– Пойдем.

Экстаз. Вот в чем истинный секрет всех ее желаний. Чтобы мужчина довел ее до экстаза, чтобы с силой вонзался в нее, чтобы она кричала от наслаждения, и чтобы это повторялось вновь и вновь.

Она не знала его имени, не знала, сколько времени провела в деревенском домике, который он арендовал на лето. Не хотела знать.

Она лишь хотела испытать невероятное, всепоглощающее наслаждение оттого, что этот человек желает ее.

Прошли часы, а она все лежала на спине, нагая, и он все вонзался и вонзался в нее. И она наслаждалась каждым мгновением его обладания, кокетничая, дразня, соблазняя и возбуждая его, пока не добивалась желаемого.

Его пульсирующая плоть была огромной и ненасытной.

Филиппа тоже не могла насытиться. В ней словно плотина прорвалась, и она торопилась наверстать упущенное за прошедшие годы.

Он оправдал ее ожидания, неутомимо утоляя ее жажду, словно племенной бык, вонзаясь и вонзаясь в нее так, что она стонала.

– Мне пора, – устало пробормотала она, когда уже завечерело.

– Ты должна до дна испить чашу наслаждения, – сказал он, слегка прикасаясь к ее лону кончиком возбужденной, твердой как камень плоти.

– Это зависит от тебя, – подзадорила она его, и он медленными толчками, дразня и мучая ее, с торжеством наблюдая, как она сгорает от желания, вошел в нее.

– Не уходи.

– Я должна.

– Я не отпущу тебя. – Он снова вонзился в нее. – Я могу оставаться в тебе вечно.

– Я знаю... Но я не могу, не могу.

Он услышал нотки отчаяния в ее голосе^

– Ты... замужем?

Филиппа отвернулась и застонала, когда он выскользнул из нее.

– Ты возненавидишь меня. – Он покачал головой.

– Такая роскошная женщина не может быть свободной. И все же я надеялся на чудо. Смогу ли я вновь увидеть тебя?

– Сможешь, – прошептала Филиппа. – Я хочу этого. А ты?

– Нужно ли спрашивать?

– Скажи когда? – В голосе ее звучала мольба. Как она переживет ночь без него? Без его страстных ласк?

Он на мгновение задумался.

– Завтра... здесь, в это же время. Сможешь?

– Смогу, – прошептала она.

– Еще раз, прежде чем ты уйдешь... – Его плоть была напряжена до предела, так сильно он желал ее.

Филиппа ощутила себя властной, желанной. Она раскрыла объятия и раздвинула ноги.

– Еще раз, мой жеребец. А потом еще...


Алекс хотел, чтобы Франческа снова танцевала. Боже всемогущий, после вчерашних неприятностей, после сплетен, вспыхнувших, словно огонь, после слухов, которые еще будут распространяться, он все равно хотел, чтобы она танцевала.

Она закрыла глаза, лишь бы не видеть его. Теперь у нее появился союзник в лице Маркуса.

Маркус без обиняков высказал то, что думал.

– Ты безумец, Алекс, ты зашел слишком далеко. Ты всех огорчаешь. Мама не выходит из своей комнаты с тех пор, как здесь побывал сэр Эдмунд. А теперь ты еще обрушил на наши головы все эти сплетни. Самое разумное – откупиться от нее и отпустить, а то, что ты задумал, придется выполнить иным способом.

– Ты же знаешь, я никогда не был разумным, – возразил Алекс.

– Иными словами, всегда поступал по-своему и получал то, что хотел, – рявкнул Маркус.

– Я и впредь собираюсь так поступать, брат мой. Имя Девени выстоит. А тебе советую держать свое мнение при себе.

– Прекрасно. Разговаривать с тобой, как всегда, невозможно. Буду молиться за тебя, Алекс. Чувствую, что только Господу дано проникнуть в твою душу. – Он кивнул Франческе. – Я и за вас буду молиться, Сара. Надеюсь, что вы найдете в себе силы изменить свой греховный образ жизни.

Франческа отвернулась, и Маркус покинул комнату. Ложь на лжи, и ей не видно конца. Она должна признаться Маркусу, должна довериться ему прежде, чем ей снова придется танцевать.

Но ведь Сара никогда не отказалась бы от шанса заработать деньги или выставить себя напоказ перед толпой.

Сара танцевала бы.

– Сплетни Кардстона лишь разожгут их аппетит, – нарушил тягостную тишину Алекс. – Бьюсь об заклад, сегодня я получу новое предложение.

– Я бы лучше пошла в тюрьму, – прошептала Франческа.

– Вовсе нет. Поверь, ты предпочла бы танцевать. Ты предпочла бы делать все, что угодно, даже со мной. И подумай о деньгах.

Да, деньги. Она не может не считаться с этим. Четыреста фунтов, спрятанные у нее на груди, – это путь к свободе и к новой жизни.

Если она сумеет убежать от Алекса. Если сумеет найти Кольма.

– Вы не сказали, что для вас так важно, милорд. «Ты», – подумал он и тут же прогнал эту мысль.

– Какое это имеет значение? Ведь тебе платят, у тебя есть все необходимое.

Франческа открыла рот, чтобы сказать, насколько это для нее важно, и снова закрыла его. Для Сары это не имело бы значения.

– Просто любопытно узнать, ради чего я рискую своей честью.

Алекс моментально подумал о десятке причин, в том числе о его задании искоренить зло, обосновавшееся в Англии, возможно, где-то совсем рядом.

Но сказал совсем другое:

– Ради меня.

– Вы этого не стоите, – пробормотала она.

Он мгновенно напрягся. Она снова отмахнулась от него.

– Постараюсь повысить свою цену. Как же соблазняют куртизанку? – Она пожала плечами.

– Как вам будет угодно, милорд.

Она все же перехитрит его. Она не будет танцевать – никогда и ни за что.

Алексу хотелось встряхнуть Сару. Ее пустой, бездушный взгляд приводил его в бешенство. Ее ничто не волновало, по крайней мере, так казалось. Она была его марионеткой, его куклой, которой он мог манипулировать, как пожелает.

Он хотел заманить ее в свои объятия, в свою постель. Заставить ее реагировать на него. Но даже после их вчерашней стычки в карете она оставалась совершенно безразличной.

И это еще больше выводило Алекса из себя. Сара умела разжечь воображение мужчины. Чем холоднее была она, тем неистовее он ее желал. Это была для него настоящая пытка – находиться с ней в одном доме, в одной комнате, в одной постели. Но менять он ничего не хотел.

Она принадлежит ему, и если ее можно удержать только угрозой тюрьмы, то пусть так пока и будет.

– Думаю, мы понимаем друг друга, Сара. Ты можешь свободно бродить по Миэршему, если хочешь. Но пойми: за тобой все время будут следить, так что любая попытка бегства бессмысленна.

– Милорд способен предусмотреть все, кроме подлой натуры мужчин.

– С которой ты, должно быть, давно свыклась, не так ли, Сара? Не нужно прикидываться застенчивой девственницей, миледи. Любой мужчина знает, что ты собой представляешь; они пожирали глазами твое нагое тело, умоляли тебя о милостях – от Парижа до Марракеша и, судя по всему, получали их. – Алекс все больше распалялся при мысли о тех мужчинах, которых она одарила своей благосклонностью, о тех, кто познал ее.

– Ты с наслаждением красуешься перед ними, их безумие приводит тебя в восторг. Так было вчера, так будет завтра и все последующие дни. Тебе нравится доводить их до полного изнеможения, когда они валяются у тебя в ногах.

Таково было его представление о Саре Тэва. Ослепленный, он не понял, что перед ним совсем другая женщина. Не пытался понять.

– Знаете, от всего можно устать, милорд.

– Замечательное высказывание из уст такой скандальной личности, как ты. Надеюсь, ты понимаешь, что, если тебя поймают с этими бумагами, пощады не будет.

Значит, его по-прежнему занимают бумаги. Он не забыл о них и ни за что не выпустит ее из своих сетей.